— Надеюсь. Я, черт возьми, намерен попытаться сделать это. Абсолютно хладнокровный тип. Мне кажется, что он бы всех поубивал, если бы представилась такая возможность, и ему это сошло с рук.

— Что дает вам основания так думать? — спросила заинтригованная Алекса, всегда доверявшая его суждениям. Он редко ошибался. И скорее всего не ошибся и на этот раз. — Квентин никогда еще не обвинялся в преступлениях, связанных с насильственной смертью, идо этого «разгула», насколько нам известно, никого не убивал. — Она выступала сейчас в роли «адвоката дьявола», придираясь к суждениям обоих.

— Это всего лишь означает, что он хорошо делает свое дело. Не знаю сам, почему я так думаю, но мне, как и вам, уже приходилось встречаться с такими. С холодными как лед и мертвыми внутри. Они похожи скорее на машины, чем на человеческие существа. Он является классическим примером социопата, а тем, как правило, ума не занимать. Это самые опасные для окружающих существа. Убить вас им так же просто, как обменяться рукопожатием. Возможно, когда он был моложе, он никого не убивал, но я убежден, что сейчас он готов убивать. Может быть, что-то в нем сломалось, когда он последний раз отбывал срок в тюрьме. Думаю, этот сукин сын — психически больной извращенец, который еще заставит нас покрутиться за нашу зарплату. Он хорошо заметает следы. Не знаю почему, но нам повезло с этой кровью на его башмаках. Обычно социопаты не допускают подобных ошибок. Возможно, он стал слишком самонадеянным. К тому же наверняка не знал, что мы за ним следим. — Это стало ясно из допроса, и ему об этом не сказали, а просто позволили говорить.

— Черт возьми, я очень надеюсь, что мы его прижмем, — с жаром сказала Алекса, которая больше всего на свете хотела сейчас изолировать его от общества.

— Я тоже, — согласился Джек.

— С ума схожу, когда вижу лица этих девушек. Все они такие юные и такие хорошенькие. И очень похожи на мою дочь. — Она почувствовала, как по спине забегали мурашки. Она об этом раньше не думала, а остальным это давно пришло в голову. Саванна как раз девушка такого типа, который предпочитал преступник. Но к счастью, он сидит в тюрьме, а не разгуливает на свободе. Пока.

— Кстати, как у нее дела? — спросил Джек, меняя тему разговора. Ему казалось, что он ее знает, потому что видел на столе в кабинете Алексы целую галерею ее фотографий и раза два встречал там. Она была красивой, как и ее мать.

— Готовит задания для подачи заявления в колледж, хочет поступить в Принстон. Это по крайней мере в Нью-Джерси. Но я боюсь до смерти, что она поступит в Стэнфорд. Не хочу, чтобы она уезжала так далеко. Когда она уедет, моя жизнь станет совсем одинокой.

Он кивнул и заметил глубокую печаль на лице Алексы. Она была слишком молода, чтобы отдать ребенку всю свою жизнь.

— Может быть, вам следует над этим подумать? Еще есть время принять какие-то меры.

— Прошу прощения. Неужели я это слышу от человека, который работает так же напряженно, как я? Последний раз я ходила на свидание в каменном веке, но что-то мне подсказывает, что ваше последнее свидание было за несколько тысячелетий до этого.

Он громко рассмеялся, услышав ее слова.

— Уж поверьте мне, это большая ошибка. Для меня это слишком поздно. Я теперь могу встречаться с женщинами либо значительно моложе меня, которые хотят завести детей, а я этого не хочу, либо с женщинами своего возраста, которые ожесточились и ненавидят мужчин.

— Неужели нет какого-нибудь промежуточного варианта? — удивилась Алекса. Она знала, что сама ожесточилась по отношению к Тому и вообще к мужчинам. Поклялась никогда больше не верить ни одному мужчине — и не верила даже тем, с которыми встречалась, хотя это случалось редко. Стены, которыми она себя отгородила, были высотой в целую милю.

— Нет, — подтвердил Джек. — Разве что проститутки. Но я не так богат, чтобы платить за секс. — Они оба рассмеялись его словам, потом он расплатился за обед, и Алекса поблагодарила. — Только не говорите, что я приглашал вас обедать не в самое лучшее место. Если бы подтвердилась теория, согласно которой в благодарность за хороший ужин ложатся в постель, вы, наверное, дали бы ногой мне в пах за этот обед. Как чувствует себя ваш желудок после такого салата? Пока не болит?

— Пока нет. Обычно это происходит примерно через полчаса. — Шуточек об этом кафетерии ходило несметное количество, но еда здесь была действительно мерзкой и даже хуже. Все копы клялись, что даже тюремная баланда лучше здешней пищи. Вероятно, они говорили правду.

Они вместе вернулись в здание суда, и Джек обещал держать ее в курсе последних событий, касающихся Квентина. Пресса проявляла к этому огромный интерес, и все они были очень осторожны, стараясь не сказать лишнего. Репортеры уже приставали к Алексе с просьбами дать интервью, но она отказывалась, предоставляя это право окружному прокурору.

Остальную часть дня Алекса проводила совещания, работала над документами, готовясь к Большому жюри, и ушла с работы в шесть часов, то есть раньше обычного. В тот вечер к ним должны были прийти на ужин ее мать и судья Шварцман. Когда Алекса вернулась домой, Саванна только что поставила в духовку цыпленка. Она выглядела красивой, свеженькой и веселой после того, как их волейбольная команда выиграла у соперничающей школы. Алекса, когда могла, старалась ходить на ее игры, хотя это случалось не так часто, как хотелось бы. Увидев дочь, Алекса вновь поразилась ее сходству с жертвами Люка Квентина. Из-за этого она особенно близко к сердцу воспринимала гибель всех этих девушек.

— Как продвигается важное дело с преданием суду серийного убийцы? — спросила Саванна, когда они обе хлопотали на кухне. Алекса готовила салат, в микроволновке стоял картофель. Гостей ждали через полчаса. Пока готовился ужин, можно было поболтать, как обычно.

— Продвигается, — ответила Алекса. — Через два дня назначено Большое жюри. А как продвигаются твои задания? Что-нибудь еще готово? Я хотела бы их посмотреть перед отправкой, — напомнила Алекса, хотя Саванна отлично писала эссе и всегда получала высокие сценки. Такая выдержит любой конкурс. Алекса великолепно делала свою работу, но и Саванна была умной девочкой.

— Закончила задания для Принстона и Брауна. Остались Стэнфорд и Гарвард. Однако вряд ли я попаду туда, уж очень там высокие требования. Попасть в Университет Джорджа Вашингтона тоже неплохо. Или в Дюка.

Поступление в университет все еще казалось ей нереальной перспективой, чем-то вроде несбыточной мечты. Она с нетерпением ждала возможности поговорить об этом с отцом, когда они поедут кататься на лыжах.

Алекса и Саванна продолжали болтать, заканчивая приготовление ужина и накрывая на стол, когда раздался звонок в дверь. Это пришли гости. Стэнли, видный мужчина с аристократической внешностью, оживленный и энергичный, несмотря на свой возраст, казался именно таким, каким в идеале должен выглядеть судья. Немного консервативный, он обладал отличным чувством юмора, и в глазах его мерцали задорные огоньки.

Цыпленок получился великолепный, правда, картофель несколько перестоял в микроволновке, но, казалось, никто этого не заметил. За столом шел оживленный разговор, потому что три поколения женщин всегда радовались случаю побыть вместе, а Стэнли обожал находиться в их компании. Алекса напоминала ему его собственных дочерей, а Саванна — любимую внучку одного с ней возраста. Они поговорили о подаче заявлений Саванной и об одном забавном деле, услышанном Стэнли: один человек подал в суд на своего коллегу, который постоянно на него чихает, отчего тот заболевает. В иске было отказано по причине отсутствия злого умысла и осязаемого материального ущерба, так что никакой компенсации за ущерб истцу не удалось получить.

— Время от времени в голову приходит вопрос: уж не сошли ли с ума все люди, — сказал Стэнли, доедая мороженое. — Над чем ты работаешь последнее время, Алекса?

— Ей поручили крупное дело о серийном убийце, о котором только и пишут все газеты, — ответила за Алексу мать. На Стэнли это, кажется, произвело впечатление.

— Такие дела обычно бывают трудными. Они отнимают много сил. Я потом долго не могу прийти в себя, — кивнув, сказала Алекса. Она уже чувствовала, что дело это начинает ее захватывать. Она изучила во всех подробностях лица этих девушек и их жизни. Меньше всего она пока знала об обвиняемом — о том, как он это сделал, когда, по каким причинам. Но она все это узнает. Она всегда своего добивалась.

— Терпеть не могу, когда Алексе поручают такие дела, — пожаловалась ее мать, ставя посуду в раковину и помогая загрузить посудомоечную машину. Она любила приходить ужинать к Алексе, ей всегда было здесь легко и уютно. И Стэнли любил бывать здесь. У них сложились очень теплые отношения. Было много такого, что нравилось обоим. Этого, конечно, было недостаточно для желания вступить в брак в их-то возрасте, но вполне хватало для того, чтобы много времени проводить вместе и ежедневно общаться по телефону. Иногда они обедали вместе друг у друга в кабинете. — Меня всегда беспокоит, если обвиняемые слишком опасны и имеют не менее опасных дружков на воле.

— Ты что-нибудь заметила? — поинтересовался слегка обеспокоенный Стэнли, но Алекса покачала головой:

— Нет, все в порядке.

Когда вечер закончился, Алекса с Саванной разошлись по своим спальням. Саванна разговаривала с друзьями по телефону, а Алекса просматривала документы, пока не заснула одетая на кровати. Войдя к матери, чтобы пожелать спокойной ночи, Саванна осторожно взяла из ее рук документы, накрыла одеялом и выключила свет. Такое случалось нередко. Алекса засыпала подобным образом особенно часто, когда выступала в суде. Саванна поцеловала ее, но мать даже не шевельнулась. Она тихонько что-то пробормотала, и Саванна, улыбнувшись, закрыла за собой дверь.

Глава 4