Биверли Бирн - Огненные птицы

В семьдесят первом году Лой исполнилось пятьдесят четыре. Но выглядела она намного моложе. Она по-прежнему оставалась очень красивой женщиной, той же, какой стала в результате пластической операции в тридцать девятом году. В душе же она оставалась женщиной, бремя печали которой, как ей казалось, будет вечно отягощать ее, пока она будет оставаться с Диего в Испании.

– Я должна буду уехать, – заявила она однажды Диего в золотой от солнца вечер, когда они сидели в охотничьем домике в Сан Доминго де ла Крус.

– Уехать? Мне казалось, мы останемся здесь до воскресенья.

Лой покачала темной шапкой волос.

– Я не это имею в виду… Я хочу уехать из Испании.

– Понимаю, – ответил Диего после продолжительной паузы.

Он отвернулся, она видела его патрицианский профиль на фоне синеватых гор в окне.

– Ты хочешь сказать, что ты уходишь от меня?

– Да.

– Ты больше не любишь меня? Тридцать один год жизни для тебя ничего не значит?

– Они для меня значат все. Все. И я по-прежнему люблю тебя. Только вот жить с тобой не могу. Диего, ты превратился в фанатика. Ты весь без остатка захвачен идеей переделать мир по своему усмотрению. И ведь, благодаря твоим талантам и богатству Мендоза, ты сможешь в этом преуспеть. Но я не желаю оставаться здесь и видеть это.

– Политика не имеет к нам никакого отношения. И никогда не имела…

Лой упрямо покачала головой.

– Нет, имеет. И если ты меня действительно любишь, то позволишь мне уйти. Все кончилось, Диего… Я хочу уйти, пока еще не умерли мои иллюзии.

– То, что связано с тобою, для меня никогда не умрет. Никогда… – повторил он.

И отпустил ее.

Нью-Йорк, 1981 год.

Лили замолчала.

За все полчаса, пока она рассказывала эту историю, Энди ни разу не перебил ее.

– Позволь мне подытожить сказанное тобой, – сказал он, когда Лили закончила.

– Согласно тому, что ты рассказала, главное здесь в том, что Ирэн Пэтуорт-Крамер в действительности не кто иной, как Аманда Кент.

– Да, – ответила Лили.

– А настоящая истинная Ирэн – Лойола Перес?

– Да.

– И Лой – твоя мать?

Лили пожала плечами.

– И на этот раз – да… В буквальном смысле слова, Лой произвела меня на свет, обеспечила меня, а затем, по всей видимости, предпочла умыть руки от своего материнства. Я была главным неудобством, угрозой ее элегантному образу жизни.

– Не забывай о том, что она была связана с Диего Парильесом Мендозой, – напомнил Энди. – Это кому хочешь подействовало бы на нервы.

Лили покачала головой.

– Не надо ее защищать, это все равно ничего не изменит. Она мне не мать в том смысле, в каком это можно сказать об Ирэн. И я должна ей об этом заявить.

Ему показалось, что Лили просто дурачится, ибо это вряд ли смогло играть какую-нибудь роль для Лой. Но не время было для таких высказываний.

– Ладно. Давай пока оставим это.

– Чаю не хочешь?

– Да, с удовольствием.

Лили отправилась в свою облицованную белыми и голубыми плитками кухоньку. Энди смотрел, как она наливала в чайник воду и потянулась за чашками.

– А почему четыре? – недоуменно спросил он.

– Ирэн сейчас в Нью-Йорке. Вчера утром она прилетела из Флориды. Мы… долго с ней говорили. Она и Лой вот-вот появятся здесь. И желают видеть тебя.

Он охватил голову руками.

– Черт возьми! Осиное гнездо растревожилось! А где остановилась Ирэн?

– В каком-то маленьком отеле, поближе к центру. Лой предложила ей пожить у нее, да и я тоже звала ее к себе, но она предпочла отель.

– Лили, а ты уверена, что они не лгут в отношении обмена своими личностями?

Лили подняла руку.

– Обожди. Пока об этом не надо. Они сейчас сюда приедут. Им тоже было бы интересно послушать. Так что тебе еще раз придется задать все эти вопросы, но на сей раз им самим.

Первой прибыла Лой. Лили неприятно удивило, что она была не одна, а в сопровождении Питера.

– Я настоял на том, чтобы пойти с ней, – объяснил он слегка раздраженным тоном, пожимая Энди руку и чмокнув Лили в щеку.

Было видно, что Питер рассержен, приходится сдерживать себя. Лой же, в отличие от него, выглядела воплощением кротости, что, честно говоря, было не очень типично для нее. Она уселась в одно из кресел, услужливо придвинутых ей Питером. Питер держался крайне скованно. Изображать спокойствие было для него пыткой. Потом он, взяв руку Лой в свою, обратил к ней полный любви и надежды взгляд, не заметить который мог бы разве что слепец. Лили этот взгляд напомнил прежнего Питера, ее старого друга…

«Он все знает, – мелькнуло в голове у Лили. – Лой выложила Питеру всю эту историю. Что он мог подумать? Как вообще можно было расценить это? Как жестокую, страшную сказку? И почему в его глазах было столько подавляемого гнева и раздражения? Это все из-за Энди», – решила она.

Энди представлял для них угрозу. Питеру должно быть известно, что Энди Мендоза в течение пятнадцати лет вел поиски Аманды Кент и Ирэн Пэтуорт. И, в конце концов, обнаружил их и мог теперь разнести в пух и прах весь этот тщательно продуманный маскарад при помощи своего извечного оружия – пишущей машинки. «Что бы это означало и для той, и для другой? – спросила себя Лили. – Процесс по делу об убийстве спустя сорок с лишним лет? Какой срок давности предусмотрен английским законодательством для такого преступления, как убийство? Имеет ли значение вид преступления? И не будет ли скандал настолько громким, что сможет порушить людские судьбы, включая и ее собственную?»

Гримаса злости на лице Питера, когда он бросал редкие взгляды на Энди, была подтверждением ее мыслей о том, что тот задавал себе те же вопросы. Но Энди плевать хотел на гнев Питера. Он стоял за креслом, в котором сидела Лили, нежно поглаживая волосы у нее на затылке.

– Ты о'кей? – тихо осведомился он.

– Со мной все в порядке.

Лили воспринимала эти его жесты как единственное утешение. «Нет, он ни за что не бросит ее на съедение волкам», – думала она. Но вместе с тем, она лучше, чем кто-либо из присутствующих понимала, каких усилий будет ему стоить преодоление собственных амбиций. Как он сумеет противостоять тому непомерному грузу эмоций, которых потребует от него отказ от публикаций. Она крепче сжала его руку.

Напряжение росло. Наконец Питер откашлялся.

– Я получил отчет о рынке на сегодняшний день, который мы затребовали, – обратился он к Лили. – Твой рейтинг на Западе и Среднем Западе заметно повысился.

– Вот и хорошо, – не скрывая иронии, ответила Лили. – Жду не дождусь, когда получу этот отчет в руки.

Она пыталась сейчас вспомнить детали заключенной ею сделки с одной компанией, производившей кухонное оборудование, и не могла.

У входной двери зазвонил звонок.

– Скорее всего, это моя мать, – сказала Лили, вставая и направляясь в прихожую.

С Ирэн Энди встречался впервые. И он с нескрываемым интересом смотрел на нее.

Судя по тому, что рассказала Лили, это и была та самая Аманда Кент, которая не давала ему покоя столько лет. Она оказалась симпатичной женщиной лет шестидесяти.

Энди давным-давно уяснил для себя истину, что никто из убийц не носит на челе каинову печать. Едва взглянув на Лой, он еще раз убедился в неоспоримости этой истины: ее сногсшибательная красота и то, что ни один человек не дал бы ей и пятидесяти – эта Лой очень мешала тому, чтобы уверовать в правдоподобие всей этой истории.

Ирэн подали чашку чаю; усадили в кресло. Она бормотала слога благодарности, казалось, устранилась от присутствовавших. Лицо ее ничего не выражало.

– Как всегда, ты ни при чем, – со знакомым раздражением заметила Лили. – Но поздновато забираться в скорлупу.

Лили с мольбой в глазах посмотрела на Энди. Когда Лой первая предложила им всем встретиться, Лили восприняла ее намерение как попытку нейтрализовать возможную угрозу на тот случай, если Энди попытается все же опубликовать эту историю. И сейчас она ломала голову, как им начать этот очень не легкий разговор.

Знди не смог не заметить этой молчаливой мольбы Лили. Он заговорил, но его тут же перебила Лой. Ситуацией овладела она.

– Вероятно, нам следует начать, – объявила Лой. – Первое, я обо всем решила рассказать Питеру. – Сказав это, она посмотрела на него и нежно ему улыбнулась.

Питер улыбнулся ей в ответ. Этот обмен улыбками длился не более секунды, но в нем было так много, что Лили теперь уже не сомневалась в том, что наконец любовь Питера принята безоговорочно. У Лили не было времени на анализ этих разительных перемен в их отношениях, потому как Лой снова заговорила.

– Полагаю, что и ты, Лили, посвятила в это дело и вас, Энди?

– Да, она мне рассказала, то, о чем рассказали ей вы, – подтвердил Энди.

– И теперь вы диву даетесь, как эти две глупые женщины всю жизнь прожили во лжи? – тихо, но не без неприязни, спросила она.

– Вероятно, это так и есть.

Лой не выпускала руку Питера и, казалось, скорее обращалась к нему, а не к Энди.

– Я же не могу дать всей этой истории никакого вразумительного объяснения. Вот, что я могу вам сказать: иногда поступаешь очень даже неординарно, свято веря в то, что в этом есть смысл, но позже начинаешь считать это сумасшествием. Тогда уже поздно что-либо менять.

Слушая теперь Лой, которая несколько дней назад, поведав ей эту историю, полностью разрушила все ее иллюзии, Лили не могла усидеть на месте. Ее обуревало желание действовать. Она поднялась и, пробормотав что-то о том, что, дескать, следовало бы заняться чаем, вышла в кухню.

В кухне, когда она нарезала ветчину и сыр для сэндвичей, на нее вдруг напал приступ истерического смеха. И, как это нередко бывает с женщинами, она предложила традиционный выход: плевать на какие-то там кризисы, надо всем предложить поесть. Теперь до нее доносился голос Энди. Он задавал Лой какие-то вопросы. Лили подавила в себе это паническое хихиканье и прислушалась.