Лой наклонилась к нему:

– Пожалуйста, объясните Питеру и Лили то, что вы мне сказали в нашем телефонном разговоре, Джереми.

– Да, это следовало бы сделать. Что касается меня, то это предприятие вызывает у меня смешанные чувства. С одной стороны, это прибыльное дело, но при более близком рассмотрении оно может таить в себе и риск. Насколько я понимаю, именно сеньора Перес явится тем источником, который обеспечит финансирование данного предприятия. До сих пор все ее финансовые сделки не являлись рискованными. В нашу задачу не входит по ее же указке вести и ее и вас по самоубийственному пути. Никакого риска здесь быть не может и не должно.

Питер стал что-то говорить, но Крэндалл перебил.

– Разрешите мне закончить. Так вот, я говорил все это сеньоре Перес, ибо ответственность за это предприятие возложена и на меня. Она же настояла на том, что желает участвовать в данном предприятии. Именно это и послужило причиной для сегодняшней встречи.

Лой вздохнула.

– Джереми, я не предусматривала, что наша сегодняшняя встреча будет включать в себя и наставительную часть. Кроме того, не сочли нужным упомянуть, что я говорила вам о том, что на протяжении многих лет у меня не было такого желания поучаствовать в подобном бизнесе. Могу же я позволить себе нечто, что способно доставить мне радость после долгих лет бездействия.

На этот раз Питеру дали договорить до конца.

– Мне с самого начала хотелось бы прояснить кое-какие вопросы. Если мы будем продолжать наше начинание, то я не представляю себе тех причин, которые смогли бы заставить меня спокойно взирать на то, как Лой в одиночку взваливает на себя весь, связанный с этим, риск. Я могу вложить своих пару сотен тысяч долларов в наш общий котел с самого начала.

– Я согласна с мистером Фоулером, – присоединилась Лили. – Лишь непорядочные люди играют чужими деньгами. Вероятно, и я смогу войти в дело примерно сорока тысячами долларов, может, чуть меньше. Я понимаю, это просто смехотворная сумма. Но если я не стану ими рисковать, мне места здесь нет и быть не может.

Лой распалилась.

– Но ведь не вы меня, а я вас вовлекла в это дело. И в мои намерения никогда не входило, чтобы вы…

– Мы оба имеем ту точку зрения, какую высказали. И конец, – заявил Питер. – И с самого начала это необходимо уяснить как данность и больше к этому не возвращаться. О'кей?

Лой молча откинулась на спинку кресла с видом полководца, проигравшего битву, но не собиравшегося проигрывать войну. Питер повернулся к Крэндаллу.

– Если предположить и избрать в качестве рабочей гипотезы то, что мы решили идти дальше, что должно послужить первым шагом?

– Разработка плана всей игры в целом – Крэндалл достал еще три листка бумаги и снова раздал каждому по листку.

– Здесь, в этой записке объясняются мои предложения. И теперь мне хотелось бы пункт за пунктом обсудить их с вами. Первое, мы создаем корпорацию, где все вы трое будете членами с равными правами. Следующим шагом явится создание компании, находящейся в полном владении мистера Фоулера. Я предложил его кандидатуру не случайно, ибо мужчина во главе фирмы или компании все же привлекает меньше внимания, чем женщина, окажись на этом посту она. А на начальной стадии нам как можно меньше следует привлекать к себе внимание.

– Почему? – спросила Лили. – Что в том такого? Мне каждый день приходится читать о том, как одни люди приобретают акции других.

– К тому времени, когда вы об этом читаете, эти люди имеют уже весьма сильные позиции. Нам же необходимо эти позиции еще только завоевывать. Могу я продолжать? – Он посмотрел на Лили и та кивнула ему. – О'кей. Значит эта фирма мистера Фоулера начинает потихоньку прибирать к рукам акции «Бэсс и Деммер». И когда в вашем владении окажется около двенадцати процентов всех акций, вы уже можете гнать волны.

– А что же тогда будет на берегу? – этот вопрос был задан опять же Лили.

Лой хранила молчание, а Питер сосредоточенно набирал какие-то цифры на своем микрокалькуляторе.

– А на берегу тоже начнут не только молоть языком, но и действовать соответственно. Большое число мелких инвесторов сразу же сообразят – что-то происходит, что-то кому-то стало известно, и уж лишь поэтому начнут покупать их. Если сразу много людей ринется покупать акции, то мгновенно подскочит их цена. Одно здесь хорошо: если это произойдет, то у вас останется запасной выход. В этот момент вы вполне сможете выйти из игры, продав все акции и заработав на этом. А если вы окажетесь уж совсем умными и точно рассчитаете время, то сможете заработать еще больше.

Питер поднял брови.

– Если мои цифры даже весьма приблизительны, то предложенный вами сценарий, согласно которому нам следует быть готовыми к тому, что прежде чем мы получим этот сомнительный запасной выход, мы должны иметь в кармане примерно миллион баксов.

Крэндалл усмехнулся.

– А как вы думали? В этом-то и состоит прелесть этого вашего предприятия. Это ведь бизнес в миниатюре, крохотная действующая модель настоящей сделки, не так ли?

– Знаете, миллион долларов для меня не детская игрушка, – высказалась Лили.

– Ах, все это так относительно, Вам не кажется? – Крэндалл переворошил бумаги, лежавшие на его столе. – Возвратимся к нашему плану игры. Так вот, после того, как вы наделаете шуму, вот тогда и начнется настоящий риск. Если вы не продадите акции, а вы не сможете продать их – это бы означало, что вы отказываетесь от стоящей перед вами главной цели, вы будете вынуждены найти способ овладеть тем, что стоит еще дороже, чем обычные акции. Вы возжелаете контрольный пакет акций. А тем временем Рэндолф Деммер тоже не будет сидеть сложа руки. Он станет обороняться.

– И что тогда? – покорно спросила Лили.

Внезапно она поняла реальность этого бизнеса.

И ставки в этой игре были умопомрачительно высокими, если принять во внимание то, что она ничего не имела, кроме этой сумасбродной работы, шубки из чернобурой лисицы, нескольких ценных книг, да тридцать с чем-то тысяч сбережений в одном общем фонде.

– А тогда возникает хрестоматийная ситуация, – сказал Джереми Крэндалл. – Вы станете контратаковать. Совершите налет.

Когда они уходили, Крэндалл потребовал от них три экземпляра своей записки.

– Так-то, знаете, надежнее, – пробормотал он. – Случайная утечка равносильна смерти.

Да, к этому приходилось привыкать – теперь они были на войне. Лили подумала, а будут ли стороны в этой войне придерживаться Женевской конвенции? И решила, что не будут. Мендоза никогда не брали в плен.

* * *

Десятого февраля тысяча девятьсот восемьдесят первого года Диего Парильес Мендоза прибыл на празднование своего семидесятилетия. Позже его семья должна была устроить большой торжественный прием в его честь, но в данный момент он пребывал в одиночестве в своем мадридском офисе. Его это очень устраивало.

В свои семьдесят Диего был еще хоть куда. Худощавый, подтянутый, но не костлявый, наоборот, весь точеный, лощеный, отполированный. Это была та твердость, против которой не способна устоять ни одна женщина, ее можно было назвать отточенной до мастерства. Мужчины мгновенно видели в нем человека, способного создавать законы, но редко соблюдать их. Находились и такие, которые заявляли, что этот Диего от гангстера недалеко ушел, но заявляли втихомолку. Разумеется, своим видом он никак не мог напоминать бандита. Сейчас, когда он склонился, сидя за своим столом над каким-то очередным отчетом, был хорошо виден его патрицианский профиль – свидетельство увенчавшихся попыток многих предшествовавших поколений вывести чистопородного аристократа.

Этот отчет очень заинтересовал его. Это была вновь образованная фирма, в которую входила молодая девушка с таким старомодным именем, что заинтриговала его. Он даже произнес его вслух – Лили. За свою долгую жизнь он научился тому, что в жизни нет ничего предписанного заранее, предсказуемого, но и одновременно он был приучен доверять своим инстинктам. Этот сдвиг в той ситуации, которая казалась ему неизменной, мог означать очень многое. И чем бы это ни оказалось, с этим ему придется иметь дело.

Он взглянул на часы, стоявшие на столе под стеклянным колпаком на другом конце кабинета. Они представляли собой некий вращающийся мини-агрегат со сферами, стержнями. Так, вероятно, могла бы выглядеть машина времени или вечный двигатель. Неумолимо отсчитывались секунды, минуты, часы, дни. Эта штуковина всегда вводила его в заблуждение. При виде ее его не покидало чувство, что его каким-то образом надувают. Теперь в Мадриде было три часа дня, следовательно, в Каракасе должно быть девять утра. Он наклонился и нажал кнопку звонка. Мгновенно в дверях возникла фигура его секретаря.

– Слушаю вас, дон Диего.

– Мне нужен разговор с Каракасом. С сеньором Кортесом. Сию же минуту.

Кивнув, секретарь удалился. Две минуты спустя на столе Диего мягко зазвонил телефон. Лишь только он снял трубку как от его расслабленности, граничащей с умиротворенностью, и следа не осталось. Из него так и прыскала энергия.

– Ну, здравствуй, дружище. Как у тебя дела?

– В общем, все прекрасно. А у вас, дон Диего?

– Тоже хорошо, благодарю тебя.

Время формально вежливых фраз миновало. Надо было переходить к делу.

– Послушай, Сантьяго. У меня есть одна очень важная информация. Без твоей помощи не обойтись. Так что давай собирайся и прилетай в Нью-Йорк.

– Это невозможно, – запротестовал поэт.

Ему была до черта и сама информация, полученная этим доном Диего, и степень ее важности.

– Не могу я лететь в Нью-Йорк. Я сейчас работаю. Весь в работе. После стольких лет молчания моя муза вновь посетила меня, дон Диего. Я полон вдохновения. Я уверен, что на сей раз это станет моим шедевром. Это будет новая эпическая поэма о лошадях.

– Сантьяго, даже в том случае, если это и действительно станет твоим, как ты выразился, шедевром, то денег за него тебе может хватить от силы на полгода.