– Этот парень, который всегда все угадывает наперед, – захохотал Кентворд и растрепал аккуратно уложенные на пробор волосы друга.

– Нет, просто рассуждаю, – пробормотал Чарльз.

– О том, сделать ли предложение, или когда сделать? – уточнил Кентворд.

Чарльз пожал плечами. Он сам не понимал, чего хочет, но у него темнело в глазах, когда он думал о том, что Элеонора вынуждена будет лечь в постель с графом.

Кентворд рассмеялся и поднялся с места.

– Боюсь, придется откликнуться на зов природы. Продолжайте разговор, джентльмены, я скоро вернусь.

Роули постучал пальцами по столу, провожая глазами приятеля.

– Ты влюблен, дружище?

Чарльз едва не подпрыгнул на месте.

– Что? О чем ты?

– Другой причины я не вижу. Брак с ней не даст тебе ни изменения статуса, ни материального положения. Состояние Вестиксов велико, но незначительно по сравнению с тем, чем владеешь ты. Опередив Девонингтона, ты наживешь себе кровного врага. Если ты решил жениться, значит, влюблен.

Черт, может ли он ответить себе на этот вопрос? Он полагал, что ему нравится общество Элеоноры, ее ум, откровенность, она не ждала, как другие дамы, что он будет угадывать ее мысли и желания. Проснувшаяся в ней страсть манила Чарльза, как яркое пламя мотылька. Вероятно, все это повлияло на его отношение к браку и Девонингтону, для которого Элеонора по ценности не превышала бы добычу на охоте. Таковы были размышления Чарльза. Но любовь…

Он откинулся на спинку кресла, плотная кожа скрипнула.

– Я и забыл, Роули, как ты чертовски проницателен.

– Этим я и привлекателен, – сухо ответил тот.

Чарльз покачал головой и улыбнулся приятелю. Жаль, что парень так и не смог найти женщину, которая сделала бы его счастливым. На свете немало мужчин, не созданных для семейной жизни, но Роули определенно не из их числа. Он честный и надежный, проще говоря, очень хороший человек, с какой стороны ни посмотри.

– Позволишь задать тебе еще один вопрос? – Роули сделал вопросительный жест рукой.

– Разумеется.

– Ты решил остаться в Лондоне?

Черт, ну и вопрос. Чарльз взял стакан и принялся рассматривать переливы света на хрустальной поверхности.

– Я не утверждаю, что являюсь знатоком женщин, – продолжал Роули, видя, что приятель не готов ответить, – однако хочу заметить, что леди Элеонора, если ты женишься на ней, едва ли будет счастлива одна в Лондоне, пока ты путешествуешь по миру.

Роули всегда был заботливым и внимательным, об этом Чарльз тоже забыл. Возможно, приятель стал таким благодаря воспитанию матери, ведь отец его скончался спустя несколько дней после рождения сына. Впрочем, Роули сказал то, что он и так хорошо понимал, поэтому и решил никогда не жениться на Элеоноре. Его единственной любовью, как и у его отца, останутся путешествия. Даже мысль о том, что брак помешает ему путешествовать и выполнить данное отцу обещание, казалась нелепой. Но и смириться с тем, что Элеонора будет принадлежать этому борову Девонингтону, он не мог.

Роули хлопнул ладонью по столу и поднялся.

– Похоже, Кентворда задержала очередная порция бренди, но мне надо идти: утром много неотложных дел. Надеюсь, ты меня извинишь.

Чарльз встал, попрощался с приятелем и посмотрел на оставленный виконтом стакан с золотистой жидкостью на дне. Затем он огляделся и увидел Кентворда за одним из столов, где вели оживленную беседу. Там ему не удастся продолжить разговор об Элеоноре. Помещение заволокло дымом, сквозь завесу пламя свечей казалось совсем тусклым. То и дело слышались громкие возгласы игроков, отмечавших то победу, то поражение за игровым столом. В конце концов, они в Вест-Энде, в районе с сомнительной репутацией.

Кентворд прошел к одному из столов, занял место рядом с дамой, бросившей на него смущенный взгляд, и сделал ставку. Чарльз из любопытства подошел ближе, хотя не имел намерения играть.

– Чего-то желаете, ваша светлость? – раздался за спиной женский голос.

Он повернулся и увидел рыжеволосую даму в несколько поношенном бордовом платье с зелеными глазами, но не такими выразительными, как у Элеоноры. У нее они были скорее цвета мха, а у Элеоноры изумрудные, иногда цвета залитой солнцем травы. Такие глаза невозможно забыть.

– Хотите, принесу вам выпить. – Она закусила губу, так женщины делают, когда хотят привлечь к себе внимание. – Могу удовлетворить и другое желание. – Она оглядела его с большим интересом.

Может, уединение с женщиной, так похожей на Элеонору, поможет утолить его страсть? Мысли в голове путались. Пожалуй, пить ему сегодня больше не следует.

– Как бы вы посоветовали поступить человеку, чья дама собирается выйти замуж за отвратительного борова?

Рыжеволосая женщина поджала губы.

– Все зависит от того, что вы к ней чувствуете, я полагаю. – Прищурившись, она улыбнулась. – Держу пари, если вы говорите о ней со мной, не готовы ее забыть. Будь я на вашем месте, сделала все, чтобы ее не потерять.

Чарльз задумчиво кивнул и потер шею. Женщина прильнула к нему и коснулась грудью руки. От нее исходил легкий аромат пудры.

– Хочешь, помогу тебе забыть о ней?

Но он не хотел забывать об Элеоноре, хотя это следовало сделать. Он вновь и вновь прокручивал в голове фразу: «Я бы сделала все, чтобы ее не потерять».

– Боюсь, мне пора идти, – произнес Чарльз, прочистив горло.

Женщина приподняла плечо, будто демонстрируя, от чего он отказывается.

– Ты знаешь, где меня найти, – бросила она, подмигнув, и удалилась.

Чарльз выбрался на улицу, понимая, что Кентворд не заметит его отсутствия. Он принял решение: завтра поговорит с Элеонорой и убедит ее не принимать предложение Девонингтона. И раз уж они встретятся, попросит отдать распоряжение привезти из Шотландии остальные тетради. Из просмотренных дневников он ничего не узнал. Да, и завтра первым делом надо нанести визит графине Вестикс.


Элеонора разглядывала роскошный букет красных роз, стоявший в вазе на туалетном столике. Девонингтон каждый день присылал цветы, очевидно стремясь таким образом покорить ее сердце. Яркие цветы она никогда не любила, сейчас же возненавидела: они стали символом приближающейся помолвки. Цвет она считала слишком навязчивым и пугающим. Лишь благодаря силе воле ей удавалось сдерживать слезы. Расслабиться и погрузиться в страдания она позволяла себе лишь вечером, лежа в постели, поэтому сейчас, как и каждое утро, ее веки были припухшими.

Дверь распахнулась так резко, что Элеонора вздрогнула, повернулась, испуганно посмотрела на бежавшую к ней – действительно бежавшую – Амелию. При этом горничная размахивала руками.

– Миледи, он здесь. Точно здесь, приехал просить вашей руки у ее сиятельства.

Сердце Элеоноры подпрыгнуло к горлу.

– Но я надеялась, у меня есть время хотя бы до вечера.

Амелия замотала головой, и ее капор съехал набок.

– Не граф Девонингтон, миледи, герцог Сомерсвилл.

Элеонора с сомнением посмотрела на служанку:

– Что ты говоришь?

– Ей-богу, миледи, герцог Сомерсвилл здесь. – Амелия несколько раз подпрыгнула от восторга. – Он приехал к миледи. Зачем, если не делать предложение?

Элеонора не могла пошевелиться. Ее охватили восторг и трепет. Неужели Амелия права? Но ведь Чарльз никогда не выказывал желания вступить с ней в брак. Он довольно долго думал над ее условием, хотя обоим было ясно, что ему не придется держать слово. Здравомыслие взяло верх, и Элеонора покачала головой:

– Откуда тебе знать, для чего он приехал?

Амелия усмехнулась:

– Я слышала, как он просил ее сиятельство графиню не выдавать вас за графа.

Элеонора вскочила с места. Надежда и радость наполнили ее душу. Если появилась возможность провести жизнь с Чарльзом, она ее не упустит.

– Остановитесь, миледи.

Она задержалась в дверях и обернулась:

– Почему?

– Не надо вам туда идти.

– Ты же сама сказала, что герцог здесь, чтобы отговорить матушку от помолвки с графом. Почему ты меня останавливаешь?

– Чтобы предупредить, если вас спросят, вы можете сказать, что я вас отговаривала и не пускала. – Горничная подмигнула и тихо добавила: – А теперь бегите.

Так быстро, как могла, Элеонора спустилась по лестнице, подбежала к дверям гостиной и приложила ухо к щели. Сначала она услышала голос Чарльза:

– Леди Вестикс, я прошу только дать мне шанс.

Сердце зашлось от счастья – это действительно Чарльз. Все возможно, вдруг он пришел просить у матери ее руки? Вдруг Амелия права?

– Лорд Сомерсвилл, вы требуете, чтобы моя дочь не выходила за Девонингтона, но у вас нет подходящих кандидатур. – Тон графини был крайне раздраженным.

– Отчего же, есть.

Элеонора затаила дыхание. Он предложит себя?

Послышался звон посуды, а затем тихий смешок:

– Ну, разумеется.

– Например, виконт Роули.

Если бы Элеонора не держалась за дверь, определенно упала бы.

Виконт Роули?

– Виконт Роули? – повторила мать.

– Ответственный молодой человек, хорошо воспитанный, внимательный. – Чарльз перечислял достоинства приятеля таким тоном, будто диктовал список того, что необходимо купить. – Он станет примерным мужем, я могу гарантировать, что с ним леди Элеонора будет счастлива.

– Виконт не просил руки моей дочери, а граф просил. – Затянувшаяся пауза дала понять, что графиня пристально смотрит на герцога, так, как она часто любила делать. – Что-то еще? – наконец спросила она.

Элеонора зажмурилась, чтобы сдержать слезы. Чарльз пришел не просить ее руки, а предложить выдать ее за другого, того, кто лучше подходит, по его мнению.

Тишину не нарушил ни один из собеседников. Нет, есть что-то еще. Она чувствует, что разговор не окончен.

– У моего отца, – приглушенно произнес Чарльз, – есть несколько дневников путешествий. Уверен, у вас тоже есть такие. Возможно, в замке в Шотландии.

Элеонора сжала кулаки. Черт бы побрал герцога с его навязчивой идеей.