Мэделин Мартин - Огненное сердце

В глубине души он сожалел, что судьба не предоставила им больше времени, чтобы завязалась настоящая дружба, появилось доверие. И все же он никак не мог забыть, что она Вестикс, а ее отец сделал так много зла его отцу.

Эта девушка не для него, не следует думать о браке, пока он одержим другими желаниями и не найден Кёр де Фю. Дневники необходимо получить как можно скорее. Мысли подсказали ему, как следует действовать.

– Прошу меня простить, леди Элеонора. – Он низко поклонился больше для того, чтобы не видеть ее глаза, чем из вежливости. – Вы в надежных руках Лотти и, несомненно, добьетесь успеха на балу, как Диана, будете удачливы в охоте за будущим счастьем.

Закончив, Чарльз поспешно вышел из гостиной, озабоченный лишь исполнением недавно составленного плана.

Элеонора подумывала отменить визит к модистке. Жизнь стала казаться совсем другой после того, как она узнала о непростом финансовом положении семьи. К тому же у матери случился очередной приступ мигрени, и Элеонора не хотела оставлять ее одну. Принятое решение вызвало череду неожиданных событий. Прежде всего, они вместе пили чай в гостиной, это часто помогало графине – уменьшало боль и поднимало настроение. Затем внезапно появился дворецкий Эдмондс с серебряным подносом в руках. Он протянул его графине, та подхватила кончиками пальцев карточку. Элеонора, едва сдерживая нетерпение, подалась вперед и вытянула шею, силясь прочитать через плечо матери имя. К сожалению, безуспешно: буквы были слишком мелкими.

– Пригласите, – кивнула графиня. – И велите Бесси подать еще чаю.

– Как пожелаете, миледи.

– У нас гость? – поинтересовалась дочь.

Мать посмотрела на нее с прищуром:

– Не думай, что я не заметила, как ты заглядывала мне через плечо. Рада, что занятия помогают тебе быть более раскованной, но потрудись все же сохранять хорошие манеры.

Элеонора потупила взгляд и принялась разглядывать чаинки на дне.

– К твоему сведению, наш гость – его светлость герцог Сомерсвилл.

Сомерсвилл… Имя казалось знакомым.

– Твой отец учился с ним в университете, потом вместе организовал… – графиня помахала рукой в воздухе, – этот свой клуб. Они были неразлучны, пока не рассорились, как дети, из-за каких-то безделушек.

Мать тяжело вздохнула и объяснила детали голосом человека, читавшего скучный список заданий для прислуги на день.

– Старый герцог скончался несколько месяцев назад во сне. Насколько мне известно, его сын прервал свои странствия и вернулся в Англию, чтобы наследовать титул, имущество и, вероятно, забрать пыльные фолианты из кабинета твоего отца.

По тому, как мать закатила глаза, говоря о герцоге, Элеонора поняла все, что ей было нужно. Теперь она вспомнила, почему имя показалось ей знакомым. Лицо отца становилось багровым всякий раз, когда упоминали о Сомерсвилле. Однажды герцог нанес им визит, и тогда из кабинета доносились ужасные крики. Кем бы ни был новый герцог, он не друг их семьи.

– Почему они поссорились? – тихо спросила Элеонора, опасаясь, что в коридоре их могут подслушивать.

Мать нарочито медленно взяла чашку и сделала глоток.

– Из-за мумий, костей, черепков глиняной посуды и тому подобного. На мой взгляд, это просто старый хлам. После смерти твоего отца я почти все отдала старому герцогу по его просьбе. Похоже, сын уверен, что у меня что-то осталось. – Она аккуратно поставила чашку на блюдце. – Сомерсвилли чрезвычайно настойчивы. Если не принять его сегодня, я буду каждый день видеть на подносе его карточку, пока не уступлю.

Пусть герцог нежеланный гость в доме, но все же первый мужчина, с которым она встретится после начала уроков с Лотти и лордом Чарльзом. Рука нервно дрогнула, гладкая поверхность в чашке покачнулась. Элеонора поспешила опустить чашку, стараясь, чтобы вышло беззвучно.

Может, ей стоит проверить свои навыки на герцоге? Испытание перед экзаменом у леди Ковингтон. Отец пришел бы в ужас, будь он жив, тем более было непросто убедить себя, что идея неплоха.

Элеонора вспомнила все наставления Лотти: быть милой, искренней, смотреть в глаза и улыбаться. И еще надо представить, что у нее на коленях котенок. Она подавила вздох. На коленях не было котенка, зато у нее на тарелке кусок ароматного кекса. Ей внезапно захотелось попробовать лакомство. Успеть прожевать, пока не вошел герцог. Не об этом ли говорил ей лорд Чарльз?

От внезапной мысли загорелись щеки. Элеоноре стало стыдно из-за того, что она так часто вспоминает тот самый разговор и какие испытывает при этом чувства.

– Элеонора, ты меня слышишь? Что тебя тревожит, дитя мое?

Элеонора подняла голову и рассеянно посмотрела на графиню.

– И почему, скажи на милость, ты все время разглядываешь свои колени?

– Представляю котенка.

Слова слетели с языка, прежде чем она успела подумать. Графиня взглянула с укоризной, но, к счастью, в этот момент лакей доложил о герцоге Сомерсвилле, который и вошел в гостиную.

В голосе Элеоноры пронеслась фраза Лотти: «Вы должны верить в себя!» Выдохнув, она растянула губы в милой улыбке, подняла глаза и замерла. Перед ней стоял вовсе не герцог. На нее смотрели прекрасные синие глаза лорда Чарльза.

Проклятие. Чарльз был так удивлен, увидев рядом с матерью Элеонору, что едва не спросил, почему она не поехала к модистке, и низко поклонился, чтобы скрыть растерянность.

– Добрый день, леди Вестикс.

Графиня Вестикс была женщиной утонченной, к тому же сохранившей природную красоту. Острый и проницательный взгляд ее зеленых глаз был направлен прямо на него.

– Позвольте представить вам мою дочь – леди Элеонору Мюррей, – произнесла она таким тоном, будто вовсе не желала их знакомить. Перед ней герцог, но не желанный гость в доме.

Леди Элеонора натянуто улыбнулась. Все ее приветствия на занятиях у Лотти сразу показались во много раз радушнее.

– Рада знакомству.

Чарльз видел, что она так же «рада», как и в первую их встречу.

– Прошу садиться. – Графиня указала на свободное место у стола, где чай был уже сервирован на три персоны.

Герцог подумал, что лучше оказаться среди гадюк, чем пить чай в таком обществе. Однако у него есть цель, он не отступит из-за неожиданных изменений.

Поблагодарив, Чарльз опустился в изящное розовое кресло, расположенное напротив дам.

– Вы изменили отделку стен. – Он оглядел шафранового цвета ткань с порхающими птицами.

– Да, несколько лет назад. Прошло немало времени с тех пор, как вы в последний раз почтили нас визитом. Чаю?

Графиня была сама вежливость и благородство.

– Да, благодарю. Покрепче, пожалуйста.

Улучив момент, когда мать отвлеклась, Чарльз взглянул на дочь. Глаза ее блестели, щеки пылали негодующим румянцем, она изо всех сил пыталась скрыть терзавшие ее чувства.

– Простите, – едва слышно прошептал Чарльз.

Элеонора отвернулась.

– Прошу… – Графиня протягивала ему чашку.

Герцогу хотелось верить, что в ней нет яда.

– Благодарю. У вас всегда самый лучший чай.

– Вы мне льстите.

Она вовсе не выглядела польщенной. Похоже, они оба мечтали оказаться в любом другом месте, только не здесь, в этой гостиной.

– Полагаю, вы появились не без причины.

Надо спросить о дневниках. Задать один вопрос и покончить с терзаниями. Ведь он пришел именно за ними. Плотно сжатые губы леди Элеоноры и ее нежелание смотреть в его сторону доказывали, что она сильно гневается. Если он заговорит о дневниках, она разозлится еще больше.

Графиня подхватила щипчиками кусочек сахара и вопросительно приподняла бровь.

В душе Чарльз проклинал создавшуюся ситуацию. Ему сей же момент надо было решить: сохранить отношения с Элеонорой или получить то, за чем пришел.

Чарльз взял чашку и посмотрел на поднимающийся пар.

– Я намереваюсь ухаживать за вашей дочерью и пришел получить одобрение.

Кусочек сахара плюхнулся в чашку. Графиня явно была потрясена.

– Вы, разумеется, шутите?

Кожу шеи стало покалывать. Чарльз решил, что причина в пристальном взгляде Элеоноры. Он рискнул повернуться и увидел на ее лице не удовольствие или радость, а выражение полнейшей растерянности.

Чарльз едва не скривился от досады. Какого черта она не пошла к модистке?

– Вовсе нет, – ответил Чарльз.

– Я даже не знала, что вас представили. – Графиня принялась уверенно помешивать чай, очевидно придя в себя. – Вы сын герцога Сомерсвилла и член Клуба путешественников, а я читала записи и отлично знаю, чем они занимались. – На лице появилась гримаса осуждения. – Мне хорошо известно, что вы путешествуете, как и ваш отец, и, поверьте, я никогда не позволю вам ухаживать за моей дочерью.

Сердце Чарльза бешено забилось. Читала записи о поездках? Значит, дневники у нее.

Графиня раскраснелась и поджала губы, явно боясь сказать лишнее.

– Это все, лорд Сомерсвилл? – спросила она после короткой паузы. Впервые его титул звучал как оскорбление.

– Да, пожалуй. – Он поставил чашку с нетронутым чаем на стол и встал. – Благодарю, что уделили мне время, леди Вестикс. – Он осмелился взглянуть на дочь, сидевшую с непроницаемым выражением лица. – Леди Элеонора. – И поклонился им обеим.

– Хорошего дня, лорд Сомерсвилл. – Графиня отвернулась к окну и принялась с видом огромного облегчения разглядывать сад.

Чарльз почти бегом покинул Вестикс-плейс, задержавшись на пару секунд, чтобы принять у лакея пальто и цилиндр, хотя их тоже готов был оставить, не желая задерживаться ни на минуту. Столкнувшись с таким приемом, он вынужден был признать, что первоначальный план – действовать через леди Элеонору – мог с большей вероятностью привести его к цели. Оставалось надеяться, что она не оттолкнет его из-за лжи и неожиданного предложения об ухаживании. Более всего Чарльза беспокоило, что своими действиями он мог причинить ей боль.