— Не знаю… — неуверенно протянула Дженнифер, вслушиваясь в звуки мелодии. — Приятная музыка! — наконец похвалила она, подошла к пианино и оглядела склонившегося над ним Патрика: длинные темно-песочные волосы закрывали лоб и падали на глаза, тонкие музыкальные пальцы уверенно пробегали по клавиатуре.

Внезапно Дженнифер негромким чистым голосом запела: «Давайте любить друг друга, а не воевать… Пусть это станет девизом нашей жизни…»

Оборвав себя на полуслове, она лукаво взглянула на молодого композитора. Патрик перестал играть, поднял голову, и его симпатичное лицо озарилось мягкой улыбкой.

— Неплохо, весьма неплохо, — рассмеялся он. — Какие еще шедевры припрятаны в твоем творческом багаже?

— Да никаких особенно. — Дженнифер пожала плечами. — Просто мне нравится писать стихи, вот я и сочиняю их постоянно. Как говорится, кто умеет писать стихи, тот пишет их, а кому это не дано от природы, предпочитает учить других. — Заметив насмешливый блеск в серых выразительных глазах Патрика, она пояснила: — Нет, я вовсе не считаю себя талантливой поэтессой, хотя преподаватели часто хвалят меня. Правда, добавляют при этом, что серьезные темы мне удаются хуже. Стало быть, мой удел — сочинять либретто для комедий и легких, малосодержательных пьес.

— А ты можешь продемонстрировать что-нибудь еще? — В голосе Патрика слышался вызов.

— Давай, Дженни, прочитай! — ободряюще воскликнула Мередит. — Прочитай свою пародию на Элизабет Барретт.

Дженнифер исполнила ее просьбу.

— Хорошо! Остроумно! — одобрительно отозвался Патрик. — Но после такого мне, очевидно, не следует предлагать тебе творческое сотрудничество?

— Почему же? Предложи! Только знай, если я откажусь, то вовсе не из каких-то там феминистских соображений. Просто я уже говорила, что серьезные темы не моя стихия. Они в основном скучны и назидательны и получаются у меня плохо.

Однако то, что Патрику явно понравилась пародия, вдохновило Дженнифер, и она прочитала еще два своих стихотворения: одно — подражание древнегреческой поэзии, о вспышках на солнце над Эгейским морем, а другое в стиле хайку:[1]


Из горстки семян

Вырастут цветы? Нет, мой друг,

И они обратятся в прах. Какая нелепость.

— Дженни, ты великолепна! — Мередит захлопала в ладоши. — Патрик, либретто для новой постановки должна сочинять Дженнифер, а не твой скучный приятель Пит! Уговори Дженни стать твоим соавтором! Предложи ей сотрудничество!

— Я… в общем, уже предложил ей это, — Взгляд Патрика был устремлен на Дженнифер. — Слушай, а как твоя фамилия?

— Райленд. А что?

Патрик склонился над клавишами, взял несколько громких аккордов и торжественно объявил:

— Патрик Латтимор и Дженнифер Райленд представляют уважаемой публике новую музыкальную постановку под названием «Любите друг друга, а не воюйте!». В главной роли — восходящая звезда сцены певица Мередит О'Нил! — А потом уже серьезным тоном добавил: — Итак, будем считать, начало нашему творческому союзу положено.

Идея попробовать свои силы в музыкальной комедии так увлекла Дженнифер, что она приступила к работе немедленно. Захватывающая, волшебная атмосфера театра, актеры, разучивание ролей, музыка — все это живо и остро напомнило ей о детских годах и множестве часов, проведенных в театре. Отец Дженнифер был актером, а мать — костюмером-дизайнером.

Погрузившись в работу, она уже через несколько дней решила создать музыкальную постановку по мотивам комедии Аристофана «Лисистрата», перенеся действие из Древней Греции в Америку времен Гражданской войны. Охваченная вдохновением, возбужденная, Дженнифер делилась с Патриком и Мередит своими планами и соображениями насчет будущего сценария, пересказывала содержание комедии Аристофана.

Лисистрата, до смерти устав от постоянных отлучек мужа на войну, вместе с другими женами закрывается в Акрополе. Женщины выдвигают ультиматум: они не будут выполнять супружеские обязанности до тех пор, пока мужья твердо не пообещают им перестать воевать.

— Наша Лисистрата — назовем ее Лиззи — будет северянкой, а Сьюзи — молодая женщина, с которой она объединит свои усилия по обузданию военного пыла мужей, — жительницей Юга. Они спрячутся в каком-нибудь форте, расположенном в городе и постоянно переходящем то к южанам, то к северянам. Ты, Мередит, разумеется, будешь исполнять партию Лиззи, а на роль Сьюзи мы подыщем контральто. У вас получится блестящий дуэт, и мы как авторы спектакля выскажем свое принципиальное неприятие любой войны и насилия, но в сатирической, а не в декларативной форме. Например, ты, Мередит-Лиззи, будешь петь: «Все рабы должны стать свободными», — а Сьюзи возразит тебе: «Но мне необходимо оставить несколько рабов, иначе кто же будет подавать мне чай?» Затем вы обниметесь и дуэтом споете: «Как это прекрасно, что женщины всегда могут мирно договориться друг с другом!» Мысль проста и очевидна: женщины способны улаживать все споры мирным путем в отличие от мужчин, предпочитающих разрешать конфликты с помощью физической силы. И тогда…

— Дженни, ты просто гений! — Восхищенный, Патрик не мог сдержать эмоций.

И работа над новой антивоенной комедией закипела. Мередит не всегда поспевала за Патриком и Дженнифер, переполненными творческой энергией и энтузиазмом, но искренне старалась следить за ходом их мыслей, вникала в бесконечные споры и неожиданные предложения. Зачастую не понимая и не оценивая их постоянные шутки и остроты, она не отчаивалась. В ее задачу входила работа над ролью, и Мередит трудилась с истинным рвением и удовольствием. На процесс совместного творчества Мередит смотрела с точки зрения исполнителя, поэтому порой давала Патрику и Дженнифер весьма дельные подсказки. Они охотно принимали их во внимание, и все трое надеялись на успех у публики и взыскательных театральных критиков.

Дженнифер наслаждалась совместной работой над постановкой, и их творческий союз с Патриком креп день ото дня. В молодом композиторе ее привлекало многое: отменное, как и у нее самой, чувство юмора, верность суждений и взглядов, хороший вкус и безошибочное творческое чутье. Они с полуслова понимали друг друга, и ни одна мысль или высказывание не нуждались в толковании.

Но не только личность Патрика импонировала Дженнифер: тесное сотрудничество и множество часов, проведенных вместе, заставили ее увидеть в безусловно талантливом композиторе и приятном в общении человеке молодого интересного мужчину. Каждый день она подмечала в нем все новые и новые привлекательные черты и наконец пришла к твердому убеждению, что Патрик Латтимор необычайно обаятелен и очень ей нравится.

И однажды днем, случайно увидев на территории студенческого городка Патрика, прогуливающегося под руку с незнакомой хорошенькой студенткой, Дженнифер неожиданно для себя ощутила острый укол ревности. Поддавшись внезапному порыву, она некоторое время незаметно следила за парочкой, хотя чувствовала себя при этом полной идиоткой и искренне удивлялась своей реакции. Ревновать Патрика к этой студентке? Нелепо и смешно, однако… так оно и есть!

У Дженнифер были поклонники, она пережила несколько любовных приключений, но все эти романы, свидания и встречи не оставили в ее душе заметного следа. А вот Патрик… Он был особенный, не такой, как другие молодые мужчины, и Дженнифер уже казалось, что их связывают не только совместное творчество и общность взглядов, но и иные, более глубокие чувства.

Теперь во время работы она садилась так, чтобы непременно видеть лицо Патрика и следить за выражением его глаз: лицо было вдохновенным, а серые глаза лучились творческим азартом. Дженнифер считала Патрика необычайно обольстительным, соблазнительным и надеялась, что и он, в свою очередь, тоже находит ее привлекательной. Но почему в таком случае Патрик никогда не обнимет ее, не предложит погулять по студенческому городку или сходить в ресторан?

Эта мысль не давала Дженнифер покоя, и однажды, не выдержав, она рассказала Мередит о том, что недавно видела Патрика с девушкой.

— А что тебя удивляет? — рассмеялась Мередит. — Патрик — симпатичный парень и не может равнодушно пройти мимо хорошеньких студенток. Разумеется, кроме нас с тобой.

— И чем же мы хуже? — вырвалось у Дженнифер.

— Мы не хуже! Просто мы с тобой… как члены его семьи. Поэтому он и не видит в нас молодых привлекательных женщин!

Ответ был предельно ясен. Против этого нечего возразить. Действительно, они с Патриком были приятелями, много работали над пьесой, смеялись, веселились, огорчались, спорили и делились воспоминаниями о прошлой жизни.

Дженнифер с печалью рассказывала Патрику о ранней смерти родителей и о своей удивительной духовной близости с дедушкой. Патрик говорил о том, что провел детство на Среднем Западе и его отец мечтал видеть сына композитором, сочиняющим серьезную музыку. В свое время отец Патрика потерпел неудачу на музыкальном поприще и очень огорчился, узнав, что сын отдал предпочтение жанру музыкальной комедии.

Дженнифер часто и подолгу перебирала в памяти беседы с Патриком, анализируя его поведение и пытаясь уловить хоть малейший намек на влюбленность, но так ничего и не находила, к своему великому сожалению. Одно время она даже подозревала, что Патрик неравнодушен к Мередит, однако после недолгих раздумий отвергла это предположение.

Дженнифер знала, что красавица Мередит встречается только с профессорами и деловыми людьми Нью-Хейвена,[2] не скрывая своего намерения выйти замуж за богатого человека. На это ее постоянно нацеливала и мать, которая сомневалась, что карьера дочери сложится успешно. Могла ли Мередит увлечься Патриком, сыном преподавателей музыки? Ведь он живет на одну стипендию, получаемую на музыкальном факультете. Вряд ли.

Но как все-таки узнать о чувствах Патрика, не выдавая при этом своих? Ответа на этот вопрос не было. Актерскими способностями Дженнифер не обладала и притворяться в присутствии Патрика не могла.