– И ты согласился?

– С большой неохотой.

Это было наихудшим принятым решением. Его огромнейшая и ужаснейшая неудача.

Мариэтта дотронулась до его руки:

– И что же произошло?

– Джулию застрелили.

Мариэтта буквально вцепилась в его руку в шоке от услышанного. Ее прикосновение спасло Нико от того, чтобы снова не провалиться в черную дыру и увидеть холодное, безжизненное тело Джулии, лежащее в грязном рву.

– Похитителей поймали?

– В конце концов да.

Нико не знал ни сна, ни отдыха, пока все члены банды не были арестованы, судимы и посажены в тюрьму.

– Они заявили, что Джулия погибла в результате несчастного случая. Она якобы пыталась выхватить пистолет у похитителя, и в процессе борьбы пистолет выстрелил.

– Нико… Мне так жаль…

Он наконец взглянул на Мариэтту. Слезы заливали ее лицо. Чертыхнувшись, он заключил девушку в объятия.

– Пожалуйста, скажи, что не винишь себя в произошедшем, – прошептала Мариэтта, прижимаясь к его груди.

Последовало молчание. Оторвавшись от его груди, Мариэтта вопросительно смотрела на него.

– Нико! Ты не можешь…

– Могу, – сурово сказал он. – И Джек тоже обвинил меня.

– Но это же безумие. Как он мог?

– Он почти лишился рассудка от горя. – Нико понимал тестя, потому что и сам чуть не сошел с ума. – Ему нужно было найти виноватого.

Мариэтта снова положила голову ему на грудь.

– Это была не твоя вина, – убежденно повторила она.

Нико еще крепче обнял ее. С неожиданным чувством благодарности он понял, что она единственная, кто пытается снять с него чувство вины.


Впервые за последние дни Нико ушел в кабинет сразу после ужина, и, прождав какое-то время, Мариэтта легла в постель одна.

Сна не было ни в одном глазу. Она размышляла об услышанном от Нико днем на пляже. Как он может обвинять себя в гибели Джулии? И как его тесть мог винить зятя, когда фактически сам принял решение? А ведь он был взрослым и опытным человеком, сенатором к тому же. Мариэтта ничего не могла понять. Но в этом и заключается природа трагедии. Вот и ее друзья погибли в автокатастрофе, а она выжила. Как это объяснить?

Она тоже испытывала вину за то, что осталась жива. Но в конце концов она отпустила это чувство, иначе оно просто ее разрушило бы. Мариэтта решила стать сильной и преуспеть в жизни, которая дала ей второй шанс, в отличие от ее погибших друзей.

«А ты разве полностью используешь данный тебе шанс?» – требовательно вопрошал ее внутренний голос.

Мариэтта нахмурилась. В последние три дня она очень старалась не думать о последнем разговоре с Нико в ресторане о замужестве и детях. Он наступил на больную мозоль, вновь разбудив в ней несбыточные мечты, которые она, казалось, уже похоронила. Она не хотела новых призрачных надежд.

А сейчас грезила о том, как проедет к алтарю в белом платье, как прижмет к себе вкусно пахнущего младенца… Какая глупость и наивность!

Звук приближающихся шагов оторвал ее от несбыточных мечтаний. Она смежила веки, притворившись спящей. Если бы Нико хотел заняться с ней любовью, он пришел бы раньше. Гордость не позволяла ей дать ему понять, что она не спит, ожидая его.

Она услышала, как он разделся, как прогнулся матрас под тяжестью его тела, и вдруг почувствовала его горячую ладонь на своей груди. Открыв глаза, она увидела блеск его синих глаз в полутьме спальни. В ту же секунду он приник к ее губам в жадном поцелуе, и горячая волна желания разлилась по ее телу. Раздвинув ее бедра, он запустил руку в промежность и удовлетворенно заурчал, ощутив увлажнившееся горячее лоно, готовое принять его. Откатившись на мгновение за защитой, он снова оказался наверху и вошел в нее одним мощным толчком.

Мариэтта выдохнула его имя и вцепилась в его плечи, пока он ритмично двигался, убыстряя темп. Он никогда еще не брал ее так жестко и быстро, будто утратил над собой контроль. Ее привело в восторг это дикое, первобытное ощущение, что ее хотят. Мариэтту охватило ни с чем не сравнимое чувство, что ею обладают.

Ритм движения убыстрялся, пружина напряжения закручивалась все сильнее, пока из ее груди не вырвался стон, и она вознеслась на пик наслаждения. В то же мгновение крупное тело Нико содрогнулось в пароксизме оргазма, и он бессильно упал на Мариэтту. Все мысли улетучились у нее из головы, кроме одной.

Она его любит.


Опустив кисть, Мариэтта рассматривала полотно. Работа над картиной была наконец закончена, и она осталась собой довольна. Выбор цветовой гаммы и то, как она изобразила гордые руины старинной крепости, освещенные бледными лучами солнца, проникавшими сквозь крепостной вал, создавали впечатление призрачной нереальности.

Однако сейчас она поняла, что следовало бы выбрать другой объект. Мариэтта хотела оставить картину на вилле в качестве подарка Нико. Но в его жизни и без того хватает призраков.

Она вздрогнула, вспомнив их вчерашний секс, такой интенсивный и в полном молчании. Нико не проронил ни слова ни во время акта, ни после, только пристально смотрел на нее сверкающими синими глазами.

Ее сердце ныло от боли с того момента, как она поняла, что любит Нико.

Как же она могла влюбиться так быстро, так безудержно и так безнадежно?

А теперь она останется с разбитым сердцем, потому что хочет невозможного. Она любит мужчину, который запер свое сердце на ключ и выбросил его.

Он уже начал отдаляться. Утром он не приласкал ее, не понежился с ней в постели в лучах утреннего солнца, не насладился неспешным завтраком на террасе. Он просто встал, оделся и ушел в кабинет работать, присоединившись к ней на короткий ланч, прежде чем снова с головой уйти в работу.

Мариэтта отложила краски и завернула кисти в тряпицу, чтобы потом вымыть их. Боль в сердце – ее епитимия, строго сказала она себе. Она была дурой, позволив себе влюбиться. Теперь ей придется жить с последствиями своей глупости, а это ей хорошо знакомо.

Она была на пути через холл в подсобку, где обычно мыла кисти, когда Нико вышел из кабинета.

– У тебя есть минута? – вежливо спросил он.

Ее сердце беспокойно забилось. Последние три дня она намеренно ничего не спрашивала о преследователе. Мариэтта была уверена, что, появись новая информация, Нико обязательно ей расскажет.

Сейчас он скажет ей что-то важное. И это станет началом конца.

Она кивнула, не в силах вымолвить ни слова. Нико посторонился, давая ей проехать в кабинет. Она остановилась у его стола, и Нико дал ей лист А4 с отпечатком цифровой фотографии.

– Ты его знаешь?

Мариэтта внимательно рассматривала фото, на котором был изображен чисто выбритый молодой человек в модных очках и бейсболке. Отпечаток был зернистым, будто фото увеличивали, но лицо показалось знакомым.

Она медленно кивнула:

– Это Серджио Берарди. Он художник. – Она снова посмотрела на фото, и по спине у нее пробежал холодок. – Около года назад я делала выставку его картин у нас в галерее.

– Девять месяцев назад, – уточнил Нико.

У нее волоски на руках встали дыбом.

– Мы виделись несколько раз на вечеринках у общих друзей-художников, – сказала она и вдруг с ужасом все поняла. Она положила листок на стол, не в силах больше видеть эту фотографию. – Он несколько раз назначал мне свидания, но я отказывалась.

Он был приятным и довольно привлекательным молодым человеком, но Мариэтта дала себе зарок не тратить попусту время на романтические отношения, ведущие в никуда. Она потерла лоб. Сейчас, когда она вспоминала об этом, ей казалось, что он действительно был довольно навязчивым и не совсем уравновешенным.

– Силы небесные… – К горлу девушки подкатила горечь. – Как же я раньше про него не вспомнила?

Нико пожал плечами, будто ее слова не имели никакого значения.

– Не упрекай себя напрасно, – сказал он.

Она проглотила комок в горле.

– Что теперь будет?

– Я немедленно отправляюсь в Тулон.

Она непонимающе нахмурилась:

– Ты имеешь в виду, что мы уезжаем?

– Нет, – ответил он. – Мне нужно попасть в Рим как можно скорее и связаться с властями. Я доберусь гораздо быстрее, если полечу один прямо сейчас. Я вернусь завтра к вечеру. Мы переночуем здесь, а в среду отправимся в Рим.

Последняя ночь с Нико.

Ее сердце замерло.

– О’кей, – с готовностью согласилась она.

Нико взглянул на часы.

– Хорошо. Я позвоню Жозефине и узнаю, сможет ли она или Люк за тобой заехать. – Он начал собирать бумаги со стола. – А ты упакуй необходимое для ночевки в доме Бушар.

– Зачем?

– Ты проведешь ночь у Жозефины. Я не хочу, чтобы ты оставалась на вилле одна.

Она уставилась на него:

– Почему нет? Я живу одна в Риме и вполне способна остаться на ночь здесь.

– Рим совсем другое дело. Ты живешь в городской квартире, рядом соседи. Здесь же очень изолированное место. Я хочу быть уверен, что ты в безопасности, пока меня нет.

– Хочешь сказать, что мне нужна нянька? – Ее лицо запылало от негодования. – Я парализована, Нико, но не беспомощна.

Его лицо потемнело.

– Я не говорил, что ты беспомощна.

– Но подумал. Как же можно оставить несчастную калеку одну.

Теперь глаза Нико метали гром и молнии.

– Не смей называть себя калекой!

– Тогда и ты не смей относиться ко мне, будто я такая.

– Мариэтта. – Его голос походил на предупредительный рык.

Она вздернула подбородок.

– Я остаюсь здесь.

Он громко выругался.

– У меня нет времени на препирательства.

– Тогда иди и собирай свои вещи.

Ни виске Нико билась жилка. Он открыл было рот, но снова закрыл его и, нахмурившись, быстро вышел из кабинета.


Нико сидел в кожаном кресле своего частного самолета, взявшего курс на Тулон. За бортом самолета собирались свинцовые тучи.

Прошло двадцать шесть часов с того момента, как он вылетел в Рим, и ему не терпелось вернуться на Лавандовый остров. Он жалел, что позволил Мариэтте остаться на вилле одной. Но она была такая гордая и дьявольски упрямая, что загнала его в угол.