Разумеется, я позвонила тете Вале. Она загнала торговую марку «Совет да любовь» американскому предпринимателю аж за миллион долларов, переведенных на офшорный счет. По ее словам, когда она начинала бизнес, в Одессе царил рынок покупателя – заграничные мужчины имели все козыри на руках. Теперь же, по прошествии всего нескольких лет, расклад переменился и выбирать стали одесситки.

– Теперь у нас рынок продавца. Наши красавицы завлекают иностранцев, чтобы те водили их с подружками по магазинам и по модным ресторанам. Новый владелец установил компьютеры и платит девушкам за ответы на письма. Клиенты раскошеливаются за каждый отклик. Этих лошариков разводят на деньги буквально на каждом шагу, начиная с уроков английского языка для корреспонденток и заканчивая билетами на самолет. Мой преемник размещает фото с обнаженкой, чтобы привлечь мужчин. Гениально! И почему я сама до такой вульгарщины не додумалась? – сокрушалась тетя Валя с каплей яда в голосе.

Она совершенно не изменилась.

– В Одессе все по-старому?

– Перемены со всех сторон! Заграничные деляги просто наводнили город. Какой-то олигарх восстанавливает Михайловский монастырь на Успенской улице. Мусульмане прибывают быстрее, чем успеваешь сказать «Аллах акбар». Стройки, куда ни посмотри. Безвкусица правит бал. Если хочешь знать, я готова обратно перевернуть свою жизнь. Может, соберусь навестить тебя в Америке. Старая коммунистка таки раскусила, что капитализм не так уж и плох.

Она купила билет на самолет и даже помогла бабуле оформить паспорт, чтобы та тоже смогла приехать и помочь мне с ребенком. Когда я разговаривала с бабулей по телефону, ее голос звенел, словно у влюбленной девчонки. Не припомню, чтобы я хоть когда-нибудь так порхала от счастья, собираясь к Тристану.

А Дэвид стабильно звонил мне раз в неделю. И по мере общения, я дотумкала, что своею новой жизнью отчасти обязана ему. Да, из песни слов не выкинешь, он обидел меня, даже оскорбил, но приложил немало усилий, чтобы загладить ту вину. И стал мне настоящим другом.

– Спасибо.

– За что? Я ничего не сделал.

– Как скажешь…

Он сообщил, что уезжает из Одессы.

– Прошу, не сочти за грубость, но я давно хотела спросить, – не утерпела я. – Насчет сплетни, которую разносили Вита и Вера... Правда, что тебя сослали в Одессу в качестве наказания?

– В какой-то мере.

– В чем же ты провинился?

– Тебе известно, что эту транспортную компанию создал мой дед? Так вот, когда он умер примерно два года назад, отец решил вычеркнуть меня из наследников, если я не сумею себя достойно проявить. Заморозил мой трастовый фонд и назначил меня на должность директора одесского офиса. Он считал, что это испытание вправит мне мозги. Мол, если я не сумею удержать подразделение на плаву, то станет очевидно, что семейный капитал должен отойти прямиком Мелинде, минуя одно поколение. Минуя меня. Отец тогда много чего наговорил, не хочется повторять. Я приехал сюда злой на всех и вся и готовый погрузиться в беспробудное пьянство.

– Для этого Одесса, безусловно, самое подходящее место. Но затратное.

Дэвид засмеялся.

– Знаю. В первую же неделю я просадил в здешнем казино сто тысяч долларов.

– Нет! Да как ты мог?

– Ты опять будешь на меня кричать? – спросил он.

– Уму непостижимо! Ты имел буквально все, и так бездарно все профукал!

– Таки будешь.

– Имей я твои возможности, хотя бы десятую их часть...

– Ты имеешь значительно больше. У тебя есть бабуля.

Я улыбнулась. Так и есть. Беря в расчет бабулю, я намного его богаче, но не собиралась в этом признаваться.

– Кстати, о бабуле. Не зли меня! Как ты посмел подкупать ее с помощью манго?

– Ты хочешь дослушать конец истории или нет?

Я замолчала свой рот.

– Хорошо. К счастью, я проиграл деньги бандиту, который согласился обождать с выплатой долга, приняв в качестве залога мою долю в транспортной компании.

– Это было рискованно.

– Это была сделка. И если бы я не смог с ним в срок рассчитаться, он стал бы держателем моих акций, которые стоят значительно дороже ста тысяч.

– Ох!

– Владлен Станиславский воображал, что сорвал легкий куш.

Влад? Ну конечно.

– Так вот почему он то и дело у нас маячил, – сказала я с невольным разочарованием.

– Может быть, поначалу и поэтому. Но я отдал ему весь свой проигрыш, а он продолжал приходить.

– Что ты собираешься делать теперь, когда прошел испытание? – спросила я.

– Сам не знаю, – тоскливо вздохнул Дэвид.

И я вздохнула, затосковав по нашим посиделкам в переговорной, по беседам об литературе и об Одессе. Тоска зелена и зело заразна.


                  * * * * *

Моя помощница о нем не предупредила. Дэвид просто вошел в мою дверь. Я подняла голову, ожидая увидеть кого угодно – Деда Мороза, даже фею Динь-Динь, – но только не Дэвида. Он замечательно выглядел. Сбрил усы. На нем был темно-синий пиджак, типичный для любого служащего из делового квартала. Зеленый шелковый галстук подчеркивал янтарные искорки в глазах. Естественно, Дэвид был загорелым, ведь он только что прибыл из Одессы. Черные волосы коротко острижены – на мой взгляд, слишком коротко. Не важно. Отрастут.

Я встала. Он подошел. И что дальше? Пожать руку? Слишком формально. Обнять? Это навряд ли. Я погладила Дэвида по плечу, просто чтобы убедиться, что передо мной не мираж.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, выпятив подбородок.

 Он бесстрастно оглядел меня с ног до головы.

– Что-то в тебе изменилось.


                  * * * * *

Дэвид занял пост в совете директоров и кабинет по соседству с моим. Первое, что он сделал – это спросил у юристов, почему я до сих пор замужем. Те объяснили, что оформление документов требует немалого времени. Через стену кабинета до меня долетел его крик:

– Не хочу слышать никаких оправданий! Ей нужен развод и рабочая виза. Обеспечьте и то и другое в течение месяца!

Под его присмотром дело двинулось без проволочек. И хотя Дэвид отнекивался, я подозревала, что были задействованы некие связи.

Офисные пересуды не утихали. Станет ли он новым главой филиала в Сан-Франциско? Надолго ли задержится? Сотрудницы компании донимали личными вопросами его пожилую секретаршу. Одинок ли шеф? Интересуется ли кем-нибудь? Что и с кем он намерен сделать? Дэвид сообщил семье и коллегам, что хочет принять активное участие в работе «Аргонавта», но нуждается в передышке от головной боли, заработанной при управлении филиалом. Мне же сказал, что хочет быть рядом со мной, хотя бы на работе.

Под снежным шаром на углу стола лежали копии моих бумаг о разводе. Я догадывалась, что Влад издалека ждет сигнала, но не решалась его подать. Впервые я была счастливой и свободной. Вот бы подольше такой и оставаться. Мы с Джейн, Джоно и Тенсом посещали концерты, галереи и кафе. Наша дружба крепла. Тенс и Дэвид отлично поладили. Всем кагалом мы часто ходили ужинать.

Естественно, Джейн похвасталась, что станет крестной матерью.

– Если сделаешь меня крестным отцом, я научу твоего мальчишку играть в баскетбол, – принялся проталкивать свою кандидатуру Джоно.

– Выбери меня, и я оплачу крестнику колледж, – парировал Тенс.

Я посмотрела на Дэвида, который глядел на меня во все глаза, и задумалась за его возможное предложение.

– А ты что скажешь?

– Я уверен, что у тебя будет девочка, – ответил он. – Такая же красавица, как и ее мама.

Мои глаза затуманились. В Одессе говорят «Бог любит троицу», но, окинув взглядом наш стол, я прикинула, что такую пятерку он должен оценить куда выше.


                  * * * * *

Не всё среди здесь оказалось идеальным. Моя студия была размером с комнату в коммуналке. Цены в Сан-Франциско превышали даже московские. И хотя моя работа в чем-то была попроще, чем та, что я выполняла в Одессе, местами я нарывалась на немалые сложности. Приходилось изучать новые законы и правила и проводить в офисе ненормированно много часов. Чуть не каждый день я засиживалась до половины восьмого. И дико скучала по Одессе. Спросите хоть Джейн. Любой, кто там пожил, никогда не забудет наш оперный театр (на минуточку, третий по красоте в мире), радушных людей, многочисленные памятники, шикарную архитектуру и лазурное Черное море. Как же ж я тосковала по родному городу! Но, как к месту напомнил мне Дэвид, однажды покинув Одессу, та же Анна Ахматова уехала уже навсегда. «Нельзя идти вперед, оглядываясь назад, – говорила бабуля. – Никуда не придешь, только шею свернешь».

Я наконец-то жила той жизнью, о которой мечтала на родине, когда так отчаянно стремилась за океан, толком не представляя к чему. Меня переполняло довольство. Я жила в большом городе у самого моря. Имела хороших, высококультурных друзей и интересную, денежную работу. Я каждый день говорила на английском. И несла в этот дивный новый мир новую жизнь. Дети рождаются ежедневно, но для меня моя крошка – это чудо. Я погладила живот и подумала о своем маленьком солнышке. Как же ж сильно мы с бабулей будем ее любить!

Дэвид вошел в мою дверь, неся на подносе кофе и печенье. Я глянула на часы.

– Уложился в три минуты и девятнадцать секунд. Лучше, чем вчера. Хуже, чем позавчера.

Он разлил кофе без кофеина по чашкам. Сделав глоток, я посмотрела в окно на Сан-Франциско и сказала:

– Неплохо. Очень даже неплохо. 


__________________________________________________

Перевод осуществлен на сайте http://lady.webnice.ru

Куратор: LuSt

Перевод: LuSt, delita, Squirrel, ЛаЛуна, Trinity, Еленочка, Мел Эванс, makeevich