Иоланда Олсон - Одержимый Райли

Я ждала напрасно.

Присев перед развлекательным центром, он вытащил диск с фильмом и, выключив свет, снова вышел из гостиной.

Еще через час меня окутали тьма и тишина. Солнце зашло, и луна едва освещала комнату. Дойдя до полного истощения, я знала, что мне нужно делать.

Сопротивляться.

Но не таким образом. Сделав несколько быстрых вдохов и крепко зажмурив глаза, я потянулась. Не останавливайся. Как бы ни было больно, выберись из этого.

Я делала все, что могла, чтобы вырваться на свободу, не причинив себе ужасных травм, выгнувшись так, чтобы можно было руками ухватиться за цепь. Проведя по ней кончиками пальцев, я поняла, что та удерживается простым крючком на конце, поэтому я вывернула левую руку еще немного выше. Почти... еще чуть-чуть...

И тогда я почувствовала это: мое левое плечо щелкнуло, после чего последовала жгучая  боль. Уткнувшись лицом в ковер, я старалась не кричать, потому что не хотела, чтобы он знал, чем я тут занимаюсь, ибо не знала, сочтет ли он этот акт неповиновения достойным наказания. Но теперь, когда моя рука обмякла, было легче расстегнуть цепь и выйти из этого ужасного положения, в котором я провела часы.

Перевернувшись на спину, все еще с наручниками на лодыжках, я уставилась в потолок. Десять минут спустя я все еще пыталась собраться с силами, когда услышала, как Джекстон снова спускается по лестнице.

Поднявшись на ноги, я отчаянно огляделась в поисках места, где можно было спрятаться. Краем глаза я увидела книжный шкаф, на который раньше не обращала внимания, и на цыпочках тихонько подошла к нему. Каким-то образом мне удалось втиснуться между ним и стеной, и я изо всех сил старалась свести судорожное дыхание к минимуму, когда снова загорелся свет.

Его резкий шокированный вздох сменился тихим смехом.

— Та, что ушла (прим.: «Тот, что ушел» (с англ. «The one that got away») — песня американской певицы Кэти Перри), — пробормотал он, выключая свет и выходя из комнаты.

Я немного подождала за книжным шкафом и поскольку не слышала отсюда его шагов, то вышла только тогда, когда предположила, что он был в другой части дома.

Придерживая руку, я осторожно выскользнула из своего укрытия и направилась к дверному проему. Прислушавшись на мгновение — полная тишина — я сделала несколько неуверенных шагов в залитый лунным светом коридор, когда над головой внезапно загорелся свет.

Крик застрял у меня в горле, когда я увидела Джекстона, сидевшего на лестнице и с интересом наблюдавшего за мной. Посмотрев на мою руку, он покачал головой.

— Знаешь, кого ты мне напоминаешь? Того динго, которого мой отец однажды убил и выпотрошил, когда мы гуляли по Кэрнсу (прим.: город в северной части австралийского штата Квинсленд). Видишь ли, он дал проклятому животному множество возможностей уйти и пропустить нас, но оно было таким упрямым. Как и ты, Райли. Поэтому, когда он увидел возможность, то усмирил его, — сказал он с ухмылкой.

Он чокнутый. Я застряла в доме с психопатом и не могу выбраться.

— Теперь, пожалуйста, не волнуйся. Я никогда не причиню тебе физического вреда, но усмирю, если будет нужно, — сказал он, вставая на ноги. — Подойди сюда, пожалуйста. Я бы хотел вставить это на место.

Я делала шаг назад на каждый его шаг вперед, пока не оказалась возле двери.

— Райли, пожалуйста. Я уже сказал, что не причиню тебе вреда. Просто позволь мне вернуть плечо на место. Я могу вправить его и попросить кого-нибудь утром взглянуть, — сказал он, стоя в шаге от меня.

Еще один день, Райли, ты можешь это сделать.

Глубоко вздохнув, я кивнула. Джекс подошел ко мне и, крепко вцепившись одной рукой мне в руку, другую положил на плечо.

— Будет больно, поэтому, пожалуйста, прости меня, — прошептал он, прежде чем вправить плечо.

Я закричала от боли, и Джекс притянул меня к себе, заключив в свои объятия. Гладя меня по волосам и укачивая, он успокаивал меня. Мужчина сказал, что боль пройдет так же внезапно, как и появилась, но нам нужно будет подняться наверх, чтобы он мог перевязать мою руку. Я кивнула, сморгнув слезы, и он, нежно придерживая меня за спину, продолжал осторожно держать мою левую руку. Мы молча поднимались по лестнице, пока не добрались до единственной двери, в которую мне даже не приходило в голову заглянуть, потому что до сих пор я ее почему-то не замечала.

Толкнув двойные двери, он завел меня в комнату, которая, как я могла предположить, была его спальней. Она была совершенно потрясающей: стены были чисто-белыми и напоминали о снеге, ковер был не таким пышным, как в комнате, в которой я проснулась, но такой же мягкий и черный. На стене, напротив его двуспальной кровати, висел огромный телевизор с плоским экраном. На другой стене располагалось большое эркерное окно, в данный момент открытое и выходившее на балкон. Тонкие белые льняные (я соображала, что к чему) занавески лениво танцевали на прохладном ветерке, задувающем в комнату.

— Тебе нравится? — Тихо спросил он.

— Здесь... красиво, — ответила я с восхищением.

— Спасибо. Мне нужно, чтобы ты сняла это сейчас, — сказал он.

Я вопросительно посмотрела на него, и он улыбнулся.

— Я не могу перевязать твою руку через одежду. Пожалуйста, сними ее. Обещаю, что сегодня вечером не будет никаких уроков, так как считаю, что ты уже выучила один.

Вздохнув, я снова кивнула. Он был прав, просто меня беспокоило, что я буду стоять перед ним еще более обнаженная, чем уже была. Когда он отпустил мою руку, я стянула левый рукав, затем правый. Джекс подошел ко мне сзади и медленно снял блузку с моих плеч, позволив своим пальцам скользнуть по моей спине.

Непроизвольно вздрогнув, я слегка повернулась, бросая на него грозный взгляд, который он встретил улыбкой, а затем, сложив блузку, положил ее на кровать.

— Сядь, пожалуйста, — мягко сказал он.

Прикрывая грудь правой рукой, я попыталась устроиться поудобнее на краю кровати. Джекстон сел рядом, положив руки по обе стороны от меня.

— Я хочу, чтобы мы были равны, Райли. Чтобы мы научились нравиться друг другу, сексуально и эмоционально. Я не могу позволить тебе ослушаться меня, понимаешь? Я бы не оставил тебя в гостиной на всю ночь, но не хочу беспокоиться, что ты причинишь себе боль, желая убежать от меня каждый раз, когда я тебя связываю, — сказал он, убирая волосы от моего лица.

— Я не хочу быть здесь, — ответила я дрожащим голосом.

— Знаю. Но рано или поздно тебе захочется быть здесь. Я не хочу... отказываться от тебя, Райли, и хотел бы оставить тебя как можно дольше, потому что ты та, кто заинтриговал меня больше всего, — сказал он, вставая.

Я смотрела, как он включил свет в своей гардеробной и исчез внутри. Встав, я тихо подошла к шкафу, положила руку на дверь и заглянула внутрь. Он стоял ко мне спиной, роясь в каком-то контейнере.

«Закрой дверь! Запри его и выпрыгни из окна», — закричала моя внутренняя героиня. Это была достаточно хорошая идея, чтобы хотя бы попробовать. Быстро захлопнув дверь, я стала искать на ней замок, но его не было. Вместо этого прозвучало несколько гудков, когда сработала кодовая панель. Услышав его сердитый крик, я побежала к окну и, выскочив на балкон, услышала звуковые сигналы, когда он изнутри набирал код.

— Райли! — закричал он, мчась ко мне, когда я уже перекидывала ноги через балконные перила.

Я совершила ошибку, посмотрев вниз, вместо того, чтобы просто прыгнуть. Всегда боялась высоты, и, хотя здесь было не совсем высоко, этого было достаточно, чтобы на несколько секунд остановить меня.

Достаточно, чтобы Джекстон смог поймать меня прежде, чем я успела прыгнуть. Достаточно, чтобы почувствовать безошибочно узнаваемую кожу ремня на своей шее. Достаточно, чтобы отдернуть меня назад так сильно, что я ударилась головой и потеряла сознание.

Когда я очнулась, то находилась в комнате. Комнате, облицованной камнем, которая была не слишком большой, но и не слишком маленькой. Я лежала голой... Голой? Да, голой, на кровати, стоявшей возле стены. Сев, я сразу почувствовала, что мои лодыжки привязаны. Посмотрев вниз, я увидела, что они были надежно зафиксированы веревкой к стойкам кровати. Моя нижняя губа задрожала, и когда я окинула комнату взглядом, меня охватило чувство абсолютного ужаса.

Так было и с остальными, когда они «ослушивались» Джекстона? Он уже упоминал об этом раньше, но никогда не говорил, что случилось с другими женщинами.

Неловко поерзав на кровати, я услышала какой-то шорох под левым бедром. Приподняв ногу, я посмотрела вниз и увидела записку с моим именем, за которой тут же потянулась левой рукой.

— Твою мать! — закричала я от боли.

Он не перевязал мою руку, как обещал, и это резкое движение вызвало ужасную боль в моем плече. Сунув правую руку под ногу и вытащив записку, я открыла ее и положила на кровать, чтобы читать и одновременно ощупывать руку.

Ты будешь находиться в этой комнате семьдесят два часа.

Приятного пребывания.

Сердито скомкав записку в кулаке, я бросила ее в стену. Те три секунды, которые я в нерешительности провела на выступе балкона, стоили мне столько же дней в этой комнате. Я должна была просто прыгнуть, не сомневаясь в себе.

Я не представляла, как буду находиться одна в этой комнате три дня. Принесет ли он мне что-нибудь поесть или попить? Что если мне нужно будет в туалет? Во что, черт возьми, я вляпалась?

Писк, раздавшийся от двери, заставил меня несчастно вздохнуть. Я снова легла на кровать и мужественно уставилась в потолок. Дверь открылась, и я услышала, как он вошел, волоча за собой стул, который поставил рядом со мной. Но он не сел, а вместо этого вернулся в коридор, чтобы забрать еще что-то, что скребло по полу, и поставил это у изножья кровати.