— Я хотела бы то же самое спросить у вас, миссис Ньюлинг.

— Э-это совсем не то, что вы думаете, миледи.

— Неужели? А откуда вы знаете, что именно я думаю?

— Дэймон сказал, что вы бы не обрадовались, узнав… Я и-имею в виду… — Миссис Ньюлинг, заикаясь, остановилась на полуслове. Затем, умоляюще вскинув руки, элегантно обтянутые перчатками, она продолжила: — Поверьте, все это совершенно невинно. На самом деле я собираюсь уезжать из Брайтона и как раз ожидаю почтовую карету, которая отвезет меня обратно в Лондон.

Элеонора обратила внимание на то, что на Лидии было дорожное платье. Но это еще ничего не доказывало.

— Однако вы ведь не станете отрицать, что у вас было свидание с моим мужем?

— Нет… Хотя это вряд ли можно назвать свиданием. Во всяком случае, не в том смысле, который вкладывают в это слово.

От негодования Элеонора сжала губы.

— Неужели вы и впрямь считаете меня настолько наивной?

— Клянусь Богом, это правда — между нами ничего нет. Вот уже два года, как я не виделась с лордом Рексхэмом, и встретилась с ним только сегодня. Видите ли, я приехала просить его о помощи. Моя сестра недавно слегла, заболев чахоткой, и единственный шанс на спасение — это отправить ее в Италию, в оздоровительное заведение для чахоточных больных, которое находится под патронатом Дэймона. Однако для этого необходимы огромные денежные затраты, которые я не могу себе позволить. А мистер Гиэри, не желая напоминать его светлости о нашей… прежней связи, отказался замолвить ему словечко за меня. Поэтому, отчаявшись, я приехала сюда, чтобы самой просить Дэймона… то есть лорда Рексхэма о помощи.

Элеонора смотрела на куртизанку, ошеломленная ее неожиданным признанием.

— Дэймон согласился направить туда мою сестру, — тихо произнесла красотка. — Вам трудно понять, насколько я признательна ему, за предоставленный шанс исцелить ее. Она моя единственная родственница, и я не могла позволить ей умереть, не приложив максимум усилий ради ее спасения.

— Думаю, я могу представить ваше состояние, — прошептала Элеонора после долгих колебаний.

— Пожалуйста, миледи, — продолжала Лидия, — умоляю, поймите меня правильно. Я бы никогда не приехала сюда, если бы у меня был выбор. Лорд Рексхэм — олицетворение доброты и щедрости, и мне больше не к кому было обратиться.

Не могла же она винить Дэймона в том, что он проявил сострадание, в смятении подумала Элеонора. Напротив, ей следовало похвалить его за этот поступок. Но, несмотря на это, она не могла простить своего мужа за то, что он скрыл от нее правду и заставил жестоко страдать.

— Если он мог все так просто объяснить, то почему тщательно скрыл встречу с вами, заставив меня думать, будто все еще состоит с вами в любовной связи?

— Он боялся, что вы неправильно истолкуете мое присутствие, и хотел избавить вас от лишних переживаний. Пожалуйста, поверьте мне, миледи. Вам не о чем беспокоиться. Я бы никогда намеренно не причинила вреда вашему браку. Между нами уже давно ничего нет. Как и два года назад, когда вы разорвали помолвку с лордом Рексхэмом.

— Нет? — резко переспросила Элеонора.

— Именно так. Я знаю, Дэймон… то есть лорд Рексхэм хотел убедить вас в обратном, но к тому времени между нами все было кончено. Он разорвал наши отношения практически в тот самый момент, когда встретил вас.

Элеонора сжалась, слушая эти слова. Развратница пыталась защитить Дэймона, однако ей не удастся это сделать.

— Я больше не намерена терпеть эту ложь, миссис Ньюлинг. Я своими глазами видела вас в парке в тот день, и когда я прямо спросила Дэймона о ваших отношениях, он и не пытался отрицать, что все еще содержит вас в качестве своей любовницы.

— Да, он сознательно пошел на хитрость, только чтобы заставить вас расторгнуть помолвку.

Элеонора, не отрывая взгляда, смотрела на миссис Ньюлинг.

— Это чистейшая правда, миледи, — настойчиво сказала Лидия. — Клянусь своей жизнью.

— Так вы говорите… — произнесла Элеонора, чувствуя, что у нее пересохло в горле. — То есть он намеренно создал всю эту ситуацию, чтобы только избежать женитьбы?

— Да, миледи. Можно сказать, что он в последний момент передумал, испугавшись столь ответственного шага. — Внезапно поморщившись, Лидия добавила: — Мне кажется, он, вряд ли одобрил бы то, что я вам обо всем рассказала. Я ведь тогда пообещала ему, что не пророню об этом ни слова.

Элеонора сделала шаг вперед.

— Раз уж вы начали говорить, миссис Ньюлинг, то продолжайте. Умоляю вас, расскажите мне все, что знаете о том, что случилось два года назад. Я жду с замиранием сердца.

Полчаса спустя Элеонора села в карету, чтобы отправиться в Роземонт. Ее сердце учащенно билось от нахлынувшего потока самых противоречивых чувств: изумления, облегчения, раскаяния, сострадания, счастья, досады, удивления, гнева.

На душе стало невероятно легко от мысли, что она так сильно ошибалась в Дэймоне. Оказывается, он не изменил ей со своей красавицей любовницей, как она того боялась.

Леди Рексхэм горько сожалела о том, что совсем недавно была о нем самого худшего мнения, и готова была признать, что ей следовало бы больше доверять ему.

Однако в том, что он лишился ее доверия, была исключительно его вина, думала Элеонора, все еще не желая сдаваться. Два года назад Дэймон буквально вынудил ее положить конец их отношениям.

И хотя она поняла, почему это произошло, его поступок очень сильно ее разозлил. Ведь все это время, по сути потраченное впустую, они могли быть вместе.

Она всегда знала, что Дэймон был для нее идеальной парой, хотя он упорно не хотел этого понимать. Как можно быть таким умным и сообразительным человеком и в то же время ужасным глупцом?!

Его чуткое отношение к чужим проблемам тронуло Элеонору до глубины души. Вообще-то она прониклась к Лидии искренней симпатией и осталась довольна тем, что Дэймон согласился помочь ее сестре.

Элеонора немного взбодрилась. Чувство опустошенности и безысходности, терзавшее ее душу, постепенно исчезало. Хотя она все же не смогла успокоиться до конца. Тот факт, что Дэймон не нарушил своего обещания хранить ей верность, еще не означал, что он позволил своему сердцу полюбить ее.

Когда разговор коснулся покойного Джошуа, куртизанка призналась, что в течение прошлых лет она утешала Дэймона во время ежегодного ритуала скорби, который он устраивал в память о своем почившем брате-близнеце.

Элеонора была рада, что у Дэймона нашелся хоть кто-то, кто поддерживал его в трудные минуты жизни. Однако всему есть предел. Она должна заставить мужа наконец-то понять, что все его страхи, хоть и не лишенные оснований, представляют угрозу его будущему, а, следовательно, и ее будущему тоже.

Она решила, что, как только доберется до Роземонта, немедленно увидится с Дэймоном и откроет все карты. Она расскажет ему о своей любви и потребует хотя бы признать факт существования его фобий. Если удастся вскрыть его душевный нарыв, возможно, это станет началом его исцеления. Элеонора прекрасно понимала, что только после этого Дэймон сможет отдать ей то, чего она желала больше всего на свете — свое сердце.

Однако ей не суждено было сразу же поговорить наедине со своим мужем, поскольку, прибыв в Роземонт, она стала свидетельницей невероятной суеты, царящей кругом.

Высаживаясь из кареты, Элеонора увидела, что конюшенный двор просто кипит от бурной деятельности слуг, снующих взад-вперед и таскающих огромные сундуки и другие предметы багажа к экипажам. Похоже, свита его высочества готовилась к отъезду.

Несколько озадаченная увиденным, Элеонора вошла в дом, где ее тут же поприветствовал дворецкий, наблюдавший за кипучей деятельностью.

— Что происходит, Молле? — поинтересовалась Элеонора, протягивая ему шляпку и перчатки.

— Я не знаю подробностей, миледи, но леди Белдон распорядилась о том, чтобы синьор Векки немедленно покинул этот дом.

Тетушка приказала дипломату собирать вещи? Эль ничего не понимала.

— Ее светлость спрашивала о вас, — прибавил Молле. — Не будете ли вы так любезны, пройти к ней?

— Где я могу ее найти?

— В ее покоях. Она прилегла, распорядившись, чтобы к ней никого, кроме вас, не пускали.

Обеспокоившись, Элеонора нахмурилась.

— Она заболела?

— Я не уверен, миледи.

Повернувшись, Элеонора пошла по коридору, неожиданно встретив на пути принца Лаззару. На нем был дорожный костюм.

— Вы уезжаете, ваше высочество? — удивленно спросила она. Остановившись перед ней, принц чопорно поклонился.

— Я вынужден, донна Элеонора. Позор, нанесенный чести моей страны, не позволяет мне ни минутой больше злоупотреблять гостеприимством вашей тетушки.

— Боюсь, я ничего не понимаю, — чуть слышно прошептала Эль.

— Мой родственник оказался тем самым злоумышленником, по вине которого со мной происходили все эти несчастья.

Элеонора нахмурилась.

— Так за всеми преступлениями стоял синьор Векки?

— Да, к моему огромному сожалению и разочарованию.

— Как вам удалось это выяснить?

— Лорд Рексхэм обнаружил вещественные доказательства и, предъявив их моему кузену, вынудил его сознаться в вероломстве.

Лаззара вкратце рассказал, как Дэймон нашел мешочек с дротиками и банку, содержащую порошкообразное снадобье.

— Прошу принять мои извинения, донна Элеонора, за то, что из-за меня вы не раз подвергались серьезной опасности. Хотя я прекрасно понимаю, что отвратительным поступкам моего соотечественника не может быть ни оправдания, ни прощения. Я намерен немедленно возвратиться с ним в свою страну, поэтому больше не стану вам докучать.

Галантно прикоснувшись губами к пальчикам Элеоноры, принц одарил ее долгим теплым взглядом. Затем он отвесил глубокий поклон и продолжил свой путь по коридору, направляясь к конюшням.