Николь Джордан - Очаровательная дикарка

— А я, значит, нет?

Элеонора, еле сдерживая улыбку, тихо сказала:

— Думайте, как вам угодно, лорд Рексхэм.

— Отлично, — сказал Дэймон и наклонился к ней так близко, что их губы слегка соприкоснулись.

Элеонора напряженно замерла и, почти перестав дышать, почувствовала, как медленно начинает кружиться голова от его близости.

— Что вы делаете? — прошептала она.

— Это называется поцелуй, Элеонора. Вы уже делали это раньше со мной. И не раз…

Он наклонил голову прежде, чем она успела возразить. Это был даже не поцелуй, а всего лишь легкое прикосновение его теплого рта к ее губам, но эта ласка была залогом такого неимоверного наслаждения, что тело Элеоноры моментально откликнулось на нее волной жгучего желания.

Ее сердце бешено заколотилось. Элеонора отпрянула, понимая, что от переполнявших ее чувств опять теряет над собой контроль.

— Дэймон! — резко воскликнула она. — Нельзя же так запросто целовать меня, когда вам вздумается.

— Ну, конечно же, нельзя… Но я хочу, чтобы ты поняла одну простую вещь…

Она попыталась встать, но он схватил ее за плечи, не оставляя шанса убежать.

— Не отталкивай меня…

Тело Эль было напряжено до предела, однако она почувствовала, что не в силах уйти.

«Боже мой, что же в этом негодяе такого, что парализует меня и лишает здравого смысла?» — пронеслось в голове Элеоноры. Она проклинала себя за слабость к этому человеку, понимая, что ей немедленно нужно собраться с духом и оттолкнуть его, но как это сделать, если от его близости веет таким необыкновенным очарованием. Тепло, исходящее от этого мужественного тела, вызывало необузданную страсть, мысли начинали путаться, стоило ей взглянуть на этот красивый, чувственный рот…

Находясь в состоянии странного оцепенения, Элеонора видела, как его губы приближаются к ней. Почувствовав совсем близко его прерывистое дыхание, она обессилено закрыла глаза. А потом губы Дэймона ласкали ее до умопомрачения, с едва слышными звуками. Поцелуи были такими же сладкими, какими она их запомнила два года тому назад, вкус его губ по-прежнему опьянял. Горячее тепло растекалось по всему телу, и когда его рот властно обхватил и втянул в себя, ее губы, Элеонора почувствовала, что вот-вот потеряет сознание.

Его руки все настойчивее скользили по ее плечам и спине, умелые пальцы будто танцевали по коже, заставляя дрожать все нервные окончания. И вдруг Дэймон прижал ее к своему напряженному телу так, будто хотел вовсе раздавить, и впился в нее еще сильнее… Сладостное вторжение его языка лишило Элеонору последних сил. Его вкус был так сладок, так упоителен. Она вся трепетала от этих запретных ласк и таяла от движений его языка, напоминавшего грубоватый шелк.

Смутно понимая, что делает, Элеонора вскинула руки, крепко обхватила плечи Дэймона, будто связав его тело кончиками пальцев, и тут же ощутила, как напряглись его мускулы. В ответ его рука властно скользнула к лифу и застыла на груди. Он обхватил ладонью ее мягкую выпуклость, обтянутую муслиновым платьем, и Элеонора, ошеломленная такой дерзостью, почти задохнулась от захватывающего ощущения. Из горла вырвался беспомощный, тихий вздох. Под лаской его руки грудь девушки напряглась. Ладонь страстно гладила два налившихся шара, а длинные пальцы слегка сжимали и теребили нежные соски, заставляя их твердеть под этими бесстыдными прикосновениями.

Элеонора, задыхаясь, издала похожий на всхлипывание звук, который Дэймон наверняка услышал, поскольку, наконец, разжал объятия.

Когда он отстранился, Элеонора все еще пребывала в состоянии шока и дрожала как осиновый лист. Дэймон ласково смотрел на нее, и в его глазах по-прежнему горел страстный огонь.

— Ты ведь почувствовала это, не так ли? — прошептал он хриплым гортанным голосом.

— Почувствовала что?

— Пламя, которое только что полыхало между нами.

Еще бы! Господи помоги! Казалось, это пламя полыхает и сейчас, обжигая ее с головы до ног, испепеляя изнутри. Она даже представить себе не могла, насколько сильным и опасным может быть огонь страсти. Впившись взглядом в темные глаза Дэймона, Элеонора попыталась проглотить комок, застрявший в горле.

— А теперь ответь, чувствуешь ли ты то же самое со своим принцем? — едко спросил он.

У нее был только один ответ на этот вопрос: нет. Только Дэймон способен зажечь страсть в ее душе, какой она не испытывала ни с кем из мужчин, в том числе и с принцем Лаззарой. Будь неладен этот Дэймон!!!

Элеонора, внезапно опомнившись, пришла в себя. Этот обольститель опять проверяет на ней свои чары, как делал это два года назад, а она опять поддалась им, несмотря на боль, которую он ей тогда причинил.

Собрав всю свою волю, Элеонора нетвердо поднялась на ноги, стараясь не обращать внимания на то, что колени подгибаются. Она испытывала ужас и бешенство от осознания своей беспомощности перед бывшим возлюбленным, перед неспособностью сопротивляться ему. Но самое обидное — понимание того, что Дэймон целовал и обнимал ее с одной-единственной целью — убедиться, что она все еще хочет его и что новый кавалер не выдерживает с ним никакого сравнения.

В душе Элеоноры все кипело от гнева и стыда, но девушка понимала: чтобы сохранить достоинство, следует проявить хладнокровие и сдержанность.

— Лорд Рексхэм, я думаю, вам лучше уйти, — произнесла она, гордясь тем, что ее голос прозвучал ровно и невозмутимо. — Ваш визит длился дольше, чем положено.

Дэймон опешил и не сразу нашелся, что ответить. Он глядел на нее широко открытыми глазами и казался ошеломленным этим заявлением не меньше, чем она его поцелуями. Элеонора повернулась к звонку, чтобы позвать дворецкого, но Петере неожиданно сам появился в дверном проеме, как будто знал, что она нуждается в нем.

— Лорд Рексхэм желает покинуть нас, Петере, — спокойно и твердо сказала девушка. — Но он не сможет найти выход самостоятельно. Будьте любезны, проводить его!

— Слушаюсь, миледи. Но к вам еще один посетитель: принц Лаззара.

Элеонора мысленно обратилась к Богу, прося прощения и клянясь, что, если бы она пригласила принца всего на полчаса раньше, не было бы никаких страстных, безумных поцелуев Дэймона. А потом благодарила Всевышнего за то, что его высочество не появился двумя минутами раньше назначенного срока.

— Вы примете его в этом зале, миледи? — спросил слуга.

— Да, Петере. Будь любезен, проси принца Лаззару войти.

После того как важный дворецкий удалился, чтобы последовать ее указаниям, Элеонора растерянно дотронулась до своей прически, чтобы проверить, не слишком ли взъерошены ее локоны. Да, так и есть — выглядела она как женщина легкого поведения: щеки пылают, губы красные, влажные и припухшие от поцелуев Дэймона.

«А виновник всего этого, кажется, не испытывает ни малейших угрызений совести», — подумала она, с возмущением взглянув на него. Дэймон развалясь сидел на диване. Удобно устроившись, он, очевидно, намеревался остаться здесь на время визита принца.

— Это обещает быть смешным, — прошептал Дэймон, явно забавляясь ситуацией, — наблюдать, как ты будешь отрабатывать свои новоприобретенные ухищрения на Лаззаре.

Однако у Элеоноры не было времени препираться с ним, поскольку как раз в этот момент появился второй посетитель за это утро.

— Приношу тысячу извинений за столь ранний визит, донна Элеонора, — произнес принц, галантно склоняясь над ее рукой и целуя ее пальцы. — Я очень надеюсь, что вы меня простите.

Я сгорал от нетерпения увидеть вас вновь и отправиться на прогулку. Как там у вас говорят: ранняя пташка червячка клюет. Торговые ряды ждут, не дождутся, когда вы опустошите свой кошелек.

Элеонора попыталась улыбнуться.

— Конечно же, я не сержусь на вас, ваше высочество. И мне также не терпится прогуляться с вами.

Вдруг, увидев на диване Дэймона, Лаззара сердито нахмурил брови.

— О, я и не предполагал, что у вас еще один посетитель.

— Его светлость как раз собирался уходить, — поспешила заметить Элеонора.

Однако Дэймон, вежливо улыбнувшись в ответ, сказал:

— По правде, говоря, я не спешу. А что это за прогулка, о которой вы только что говорили, ваше высочество?

Принц Лаззара ответил довольно снисходительным тоном:

— Я намереваюсь сопроводить донну Элеонору до Оксфорд-стрит, где она сможет сделать покупки в пассаже «Пантеон». Она хочет подыскать подарок ко дню рождения своей тети. И мне было бы очень любопытно взглянуть на пассаж. В моей стране нет ничего подобного, только рынки да лавки.

— О! Как это любезно с вашей стороны, ваше высочество, — мягко произнес Дэймон. — Леди Элеонора, должно быть, поражена вашим великодушием.

Принц подозрительно сощурил глаза, пытаясь понять, насмехаются над ним или говорят серьезно.

Элеонора поспешила вмешаться в разговор:

— Я невероятно поражена великодушием принца и ценю то, что дон Антонио готов пожертвовать своим временем и оказать мне такую любезность.

— Ваше высочество, не будете ли вы против, если и я присоединюсь к вам? — спросил Дэймон. — Пока меня не было в Лондоне, мой слуга внимательно следил за новшествами светской жизни и веяниями моды и достаточно подробно просвещал меня на этот счет, так что я вполне могу быть вам полезен при выборе покупки.

Принц медлил с ответом, не решаясь сказать «нет» и, очевидно, понимая, что было бы крайне неучтиво отказать в просьбе английскому аристократу. Поэтому Элеонора, встревоженная мыслью о том, что Дэймон и вправду последует за ними, ответила вместо Лаззары: