И тотчас же весь дом наполнился громкими криками. Со всех сторон сбежалась прислуга. Наконец появился и Сэм Диринг. Несколько мгновений дочь и отец молча смотрели друг на друга. Затем он протянул к ней руки:

– Неужели это ты, Адди? В самом деле ты?

– Папочка, дорогой…

Они обнялись и прослезились. Лайт и дети смотрели на них в почтительном молчании.

Вскоре они уже сидели в кабинете. Похудевший и поседевший Сэмюел Диринг расположился в своем кожаном кресле с внуком и внучкой на коленях. Он радостно улыбался.

– Никак не могу поверить, что это не сон, – сказал он, покачивая головой. – Никак не могу поверить.

– Что касается детей, папа, то можешь не сомневаться в их реальности, – заверила Адди. – Они еще не раз напомнят тебе о своем существовании. Уж на что крепкий человек их отец, а они и его доводили до полного изнеможения.

– Ха-ха! Они могут съесть меня с потрохами, если у них появится такое желание.

– Дедушка, дедушка, – вновь и вновь повторяла Джуно, поглаживая Сэма по лицу своими крохотными ладошками.

Мальчик демонстрировал свою любовь не столь деликатным образом. Он несколько раз ткнул в живот Сэма своим маленьким, но твердым кулачком.

– Ты должен посмотреть, дедушка, как я умею драться. А еще охотиться, плавать и бросать бумеранг. Показать?

– Уф… Для такого мальца у тебя неплохой удар. Мы сделаем все, что ты захочешь. Но сначала надо подняться к твоей бабушке. Вы ведь хотите повидать свою бабушку?

– Да! – в один голос откликнулись дети.

– Бабушка сейчас отдыхает. Но думаю, она не будет возражать, если мы ее побеспокоим.

– Кто отдыхает? – послышался голос из коридора.

И тут же в кабинете появилась Джоанна Диринг. Адди с трудом узнала мать – ее некогда атласно-гладкая кожа теперь походила на пергамент. И даже стеганый халат не скрывал угловатых очертаний фигуры.

Вспомнив о том, как отец, бывало, посмеивался над полнотой матери, Адди прослезилась.

– Мама!

– Аделаида, моя дорогая.

Женщины кинулись друг другу в объятия. Болезненная острота ситуации и сопряженное с ней непреодолимое волнение – это оказалось не по силам даже такому видавшему виды человеку, как Уильям Лайт. Он подошел к окну и принялся рассматривать травяные лужайки Парраматты, сильно проигрывавшие в сравнении с пастбищами по ту сторону Голубых гор.

Сэм Диринг даже не пытался скрыть свои чувства. Обхватив голову руками, весь в слезах, он смотрел, как его жена, опустившись на колени, прижимает к груди внучат, а Адди, стоявшая рядом, ласково гладит всех троих по волосам.

– Может быть, тебе лучше прилечь, мама? – спросила Адди. – Ведь это такой удар для тебя.

– Удар? – возмутилась Джоанна. – Да это для меня куда целебнее, чем все прописанные доктором Филдингом лекарства. – И она снова расцеловала Джейсона и Джуно. – Ах вы, мои птенчики. Глядя на вас, я как будто возрождаюсь, воскресаю. И все благодаря вам. Вот увидишь, Сэм, теперь я поправлюсь. – Она возвела глаза к потолку. – Всемилостивый Господи, сколько раз я молилась, чтобы свершилось нечто подобное. И Ты откликнулся на мои молитвы, осуществил самые несбыточные, как казалось, надежды. Спасибо Тебе, спасибо Тебе, спасибо Тебе.

Когда наконец первое волнение улеглось, дворецкий Карл подал женщинам чай, детям – молоко и печенье, а мужчинам – херес.

Карл и Юнис были освобожденными заключенными, которые предпочли остаться на службе у Дирингов.

– Ты хорошо выглядишь, Карл, – сказала Адди дворецкому.

– Спасибо, мисс. А вы выглядите просто замечательно.

– К тому же ты сама любезность, – рассмеялась Адди, глядя на свое облачение. – По-моему, я смахиваю на бродяжку. Но это дело поправимое, надо только принять ванну. Хочешь – верь, хочешь – нет, мама, но у меня есть даже выходной наряд.

– Все твои вещи наверху, никто к ним не прикасался. Все это время я была уверена, что ты вернешься.

– Боюсь, что весь мой гардероб безнадежно вышел из моды.

– Ошибаешься. Ты всегда следила за модой, Адди, всегда просматривала последние французские журналы. За время твоего отсутствия я собрала около ста журналов, они все в твоей комнате.

– Дорогая мама, – Адди прикоснулась к увядшей руке Джоанны, – тебе предстоит пошить много вещей, поэтому отдыхай, набирайся сил.

Подкрепляясь, они обсуждали множество событий, произошедших за семь лет, с тех пор как Адди и Крег бежали из Нового Южного Уэльса. Оказалось, Джейсон Диринг теперь управляет фермой на Земле Ван Димена. Он женился на бывшей заключенной и уже имеет сына – Сэмюела-младшего, четырех лет от роду.

После своего освобождения три года назад Юнис и Карл поженились и теперь копили деньги, рассчитывая обзавестись собственной фермой.

– Перед тем как отбыть в Англию, Джон Мак-Артур передал эту ферму мне, – сообщил Сэм. – И еще одну, около пастбищ для крупного рогатого скота. Так что теперь твой старый отец – один из самых влиятельных людей в колонии.

– Неплохо, – сказала Адди.

– Как сказать, – сухо обронил отец. – Здешние влиятельные люди не очень-то процветают. Как и старые английские аристократы.

Разговор неизбежно перешел на тему, которой Адди побаивалась с тех самых пор, как оставила Земной Рай.

– А как поживают Блэндингсы? – спросила она с наигранным безразличием.

Сэм немного помолчал. Наконец, откашлявшись, произнес:

– Блэндингсы? Они поживают неплохо. Дейл и Элизабет выглядят совсем молодыми. Дорис преподает в школе. Она помолвлена с хорошим парнем, книготорговцем. Правда, он еврей. А… – Сэм замялся.

– А как Джон? – спросила Адди.

– О Господи, – вздохнула Джоанна. Сэм потупился.

– Аделаида, Джон почти в таком же состоянии, в каком ты его видела в последний раз. Парализован ниже пояса. Ездит в одной из этих новых колясок.

– Бедный Джон. – Аделаида прикрыла глаза рукой.

– Кто такой Джон, мама? – спросил Джейсон.

– Старый друг, мой мальчик.

– Он и с моим отцом тоже дружил? Напряжение стало почти невыносимым.

– Отец, может, кто-нибудь из слуг отведет детей в конюшню? Я уверена, что им будет интересно посмотреть на лошадей и собак.

– Да, конечно.

Сэм подозвал Карла и попросил его отвести детей к конюху Кенту.

Когда внуки ушли, он, не удержавшись, добавил с лукавой искоркой в глазах:

– Там теперь все лошади новые. Я имею в виду верховых.

Адди нахмурилась:

– Папа, мы, кажется, говорили о Джоне.

– О Адди, то, что случилось с Джоном, было для меня почти таким же сильным ударом, как и твой побег с этим… – Джоанна не договорила.

– Ты хотела сказать, с отцом твоих внуков, мама, – с невозмутимым видом проговорила Адди.

– Да, верно, дорогая.

Лайт решил, что ему пора уходить:

– Надеюсь, вы меня простите. Я должен быть в губернаторском доме.

Диринги горячо поблагодарили Лайта за то, что он привез к ним Аделаиду.

– В честь такого события мы устроим настоящий праздник, – улыбнулся Сэм.

– Постараюсь не пропустить это торжество. Хотя я вряд ли задержусь здесь надолго. Я подал заявление о зачислении меня в армию и надеюсь, что ответ из Уайтхолла уже прибыл в губернаторский дом. Я скоро сообщу вам, как складываются мои дела.

Адди обняла Лайта и поцеловала в щеку.

– Я никогда не забуду вас, дорогой Уильям.

– И я никогда вас не забуду. – Он наклонился и поцеловал Адди руку. – До свидания. Надеюсь, до скорого.

Когда Лайт ушел, мать Адди поднялась к себе наверх.

– Есть вещи, о которых я не хотел бы упоминать в присутствии Джоанны, – сказал Сэмюел, когда они остались вдвоем. – Но ведь вы с Крегом не можете скрываться всю жизнь в глуши.

– Уилл Лайт сказал, что новый губернатор Макуэри проявляет к каторжникам сочувствие. Ты, отец, пользуешься влиянием. Может, ты сумел бы выхлопотать помилование для Крега?

Ты знаешь так же хорошо, как и я, что суд над ним был просто фарсом. Драку затеял Джон. Если бы он мог, то убил бы Крега.

– Моя дорогая девочка, что случилось, то случилось, теперь уже ничего не изменишь. Факт остается фактом: Джон Блэндингс, свободный поселенец и сын одного из самых влиятельных людей в колонии, изувечен в драке с бывшим каторжником, который, по утверждению Джона, приставал к его невесте.

– Наглая ложь. Я никогда не была невестой Джона, и Крег не приставал ко мне. Если уж говорить правду, все было наоборот. Я старалась соблазнить его.

Сэм покраснел и отвернулся. Немного помолчав, сказал:

– Пожалуйста, избавь меня от неприятных подробностей, Аделаида. Суд, как ты прекрасно знаешь, отказался выслушать твое свидетельство и вынес приговор Крегу. И этот приговор все еще висит над его головой. – Сэм помрачнел. – Если только он появится по эту сторону гор, то будет тут же схвачен и отправлен на Норфолк. Если, конечно, его не повесят на месте. Ему придется отвечать за побег из тюрьмы и за убийства. Нет, дорогая, здесь, в Новом Южном Уэльсе, у Крега Мак-Дугала не может быть будущего. Но граница все время отодвигается к западу, и соответственно расширяется и сфера действия закона. Скоро на Крега распространится юрисдикция британских властей.

– О Боже, – прошептала Адди. Происходило именно то, чего она опасалась с того самого момента, когда узнала от Лайта и Уэнтворта о том, что Голубые горы перестали быть непреодолимой преградой.

Сэм встал и, заложив руки за спину, начал расхаживать перед остывшим камином.

– Дорогая, ты собираешься вернуться к Крегу?

– Отец, что за вопрос?! – воскликнула Адди. – Конечно, я вернусь к Крегу. Ведь он мой муж.

– Он тебе не муж. По крайней мере в глазах закона и Бога.

– Я была бы благодарна тебе, если бы ты не говорил от имени Господа. Полагаю, что Господь поддержал бы меня. Крег, конечно же, мой муж, а я его жена. Пока смерть нас не разлучит.