Стефани Блэйк - Обжигающий огонь страсти

– Сам знаешь, я не могу открыть дверь.

– Но это же чрезвычайный случай.

– Не важно. Я не хочу, чтобы Каллен попотчевал меня своей «кошкой». Нет, сэр, все, что я могу, так это принести тебе бутылку рома и воду. Я передам их через окно. Потерпи немножко.

Рэнд оглянулся на Флинна и протянул руку за бомбой. Ирландец осторожно передал ее и поднес сигару к фитилю.

– Смотри, не оплошай. У тебя всего один шанс. Руки у него будут заняты, так что сунь банку прямо ему в глотку.

Рэнд заглянул в окошко.

– Он уже возвращается.

– Готово!

Рэнд действовал неловко и задел банкой за край окошка. Хуже того, чуть не уронил ее. – Вот черт!

Тяжкий вздох Флинна показался Рэнду пушечным залпом. Но он все же успел протолкнуть бомбу в окошко, прежде чем она взорвалась. От взрыва задрожали решетки на окнах, заходила ходуном земля под ногами. Вырвавшееся из окна пламя опалило брови и волосы Рэнда. Он бросился наземь и откатился от двери.

Флинн подскочил к окошку со второй дымящейся банкой в руке. На этот раз дверь поддалась, повиснув на одной петле.

Выхватив из-за пояса пистолет, Флинн крикнул: «За мной!» – и ринулся вперед.

В следующее мгновение в коридоре появились трое ошеломленных тюремщиков, и только один из них был вооружен.

– Руки вверх! – скомандовал Флинн.

Увидев перед собой дула пистолетов и ружья, тюремщики капитулировали.

Флинн схватил за шиворот одного из них – маленького, похожего на ласку человечка с острым носом и острыми зубами.

– Где остальные охранники?

– Кроме нас, никого нет. Да… еще Хиггинс. – Он осмотрелся. – Где же он? – Заметив изуродованный труп тюремщика, отброшенный взрывом далеко от двери, пробормотал: – Господи, да он похож на большой кусок говядины.

– Где Крег Мак-Дугал? – спросила Адди.

– Не знаю я никакого Мак-Дугала, – проговорил человечек.

Флинн снова схватил его за шиворот и сильно встряхнул.

– Знаешь ты его, мерзавец. Это тот, кого пороли сегодня утром.

– Он в блоке Каллена. – Тюремщик показал на стоявшего рядом с ним человека с уродливой физиономией. – Отведи их туда, Каллен.

Каллен побледнел, попятился.

– Пожалуйста, не бей меня, приятель. Конечно, я знаю Мак-Дугала, он такой славный парень… Я даже распорядился, чтобы ему втерли соль в раны. Вместо прижигания.

Зеленые глаза Адди метали молнии, ее ноздри раздувались.

– Ты что, не узнаешь этого ублюдка, Флинн? Это же он порол Крега.

– Он самый, я вижу. – Шон подошел к съежившемуся тюремщику и отвесил ему такую крепкую затрещину, что тот ударился затылком о каменную стену. – А ну-ка отведи нас к Мак-Дугалу, да побыстрее. – Он схватил Каллена за ворот и повел по коридору.

– Тише, тише… Я и так тороплюсь. Он на верхнем этаже.

Они поднялись по винтообразной лестнице, ведущей на второй этаж. По обеим сторонам коридора метались, словно звери в клетках, разбуженные шумом каторжники, наблюдавшие за происходящим из своих камер.

– Молодец, парень, что поймал эту жирную свинью! – закричал один из заключенных.

– Отдай их нам, приятель! – заорали из другой камеры. – Мы разорвем их на кусочки. Сделаем с ними то же самое, что делает этот дьявол, когда орудует своей «кошкой».

Флинн ухмыльнулся:

– А правда, почему бы и нет, а, Каллен?

– Ради Бога, пощадите, сэр. Прошу вас, как христианин христианина, – взмолился тюремщик.

– Христианин? – Флинн презрительно осклабился. – Да ты даже не знаешь значения этого слова.

– Отдайте Каллена мне, – сказала Адди, впиваясь в надсмотрщика таким взглядом, что тот задрожал.

Никто из тюремщиков и заключенных так и не узнал Аделаиду, все решили, что она – один из молодых каторжан. Увидев висящую на потолочной балке девятихвостую «кошку» Каллена, Адди сняла ее с крючка и повернулась к тюремщику. Тот с воплем отпрянул от нее.

Флинн подтолкнул Каллена в спину.

– Шагай быстрее. Не торчать же нам тут всю ночь. Крег находился в самой дальней камере, которую делил с аборигеном – его собирались повесить на рассвете. Это было первое знакомство Крега с коренным австралийцем.

Абару, сокамерник Мак-Дугала, отнюдь не являлся воплощением «благородного дикаря», как Сэм Диринг называл аборигенов, о плачевной участи которых он искренне сожалел. Аб, как он сам предпочитал себя называть, был спасен Джоном Мак-Артуром от банды пьяных грабителей, вырезавших всю его семью. Мак-Артур передал Аба на попечение супружеской пары, служившей в доме одного из его приятелей. Двадцатилетнего аборигена обучили исполнять обязанности конюха, лакея и посыльного. Однако вскоре Аб совершил непоправимую ошибку, дав пощечину одному из надсмотрщиков, который преследовал его приемную мать. К несчастью, у надсмотрщика оказалось слабое сердце, и он, перенервничав, умер от сердечного приступа. Тот же трибунал, который судил Крега, приговорил Аба к смертной казни.

Аб был добрым малым и, как мог, старался облегчить страдания Крега, подавал ему пищу и воду, к тому же потешал своего сокамерника уморительными шутками и рассказами. Развлекал Крега и любимый пес Абару – Келпи, принадлежавший к породе, специально выведенной поселенцами для охраны овец. По просьбе Абару Келпи должны были казнить вместе с хозяином.

Крег проникся истинной симпатией к Абару. Вечером, прежде чем они улеглись на кишащие насекомыми тюфяки, Крег протянул туземцу руку:

– Для меня было честью познакомиться с тобой. Я только сожалею, что наша дружба закончится так скоро.

– Вполне согласен с тобой, Крег, – грустно улыбнулся молодой абориген.

Это была последняя ночь Абару и его пса перед смертью. Что до Крега, то его ожидала участь, возможно, даже худшая, чем смерть.

Как и всех остальных заключенных, их среди ночи разбудили два оглушительных взрыва. Они вскочили, подошли к двери камеры и, схватившись за железные прутья, стали прислушиваться, стараясь понять, что происходит.

Крег не поверил своим глазам, когда увидел Флинна, Суэйлза и Рэнда, гнавших перед собой троих перепуганных тюремщиков.

«А кто этот четвертый, идущий вместе с ними?» – подумал Крег. Стройный, хрупкого сложения, с ангельским лицом, юноша показался знакомым, но Крег так и не смог его узнать.

– Клянусь небом! – крикнул он своим друзьям. – Я молился о чуде, хоть и знал, что чудес не бывает.

– Ошибаешься, Мак-Дугал, – весело ответил Флинн. – Мы, смертные, полагаем, что чудеса творит Бог. Но люди сами определяют свою судьбу. И если Господь сочтет, что они дьявольски упорны в осуществлении своих замыслов, то он поможет им.

– Ты хочешь сказать, что Бог помогает тем, кто помогает себе сам?

Взяв у одного из тюремщиков ключ, Флинн вставил его в замок.

– Не задавай лишних вопросов, Крег. Время поджимает. Нам надо поскорее выбраться из этой дьявольской дыры и постараться уехать как можно дальше.

Голос Шона потонул в адском шуме, поднятом обитателями тюрьмы.

– Какие же вы молодцы, приятели!

– Мы все выйдем на свободу!

По блоку разносились радостные возгласы и угрозы в адрес тюремщиков.

– Мы не можем взять с собой всю эту дикую ораву, – с мрачным видом проговорил Флинн. – Я хотел бы им помочь, но если мы отопрем все двери, они кинутся следом за нами. А у нас всего-то два пистолета и одно ружье. И лошадей хватит только на шестерых.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – Подняв поля шляпы, девушка открыла лицо.

Крег молча смотрел на нее, не в силах произнести ни слова.

– Крег, дорогой, это не сон. Все это происходит наяву. Отныне ты свободен и можешь покинуть эту проклятую тюрьму. И ты сможешь осуществить свою давнишнюю мечту – перебраться через Голубые горы. Мы сделаем это вшестером.

– Я просто не знаю, что сказать. У меня голова кругом идет. – Он протянул к ней руки, и она бросилась в его объятия.

– Боже, как болит спина! – застонал Крег.

Адди отдернула руки и с ужасом увидела, что все ее ладони в крови.

– О мой дорогой, прости. Я забыла.

– Ты сможешь ехать на лошади, старина? – спросил Флинн.

Крэг скорчил гримасу.

– Ради того, чтобы выбраться отсюда, я готов на все. Даже если бы мне дали еще сотню плетей. Сейчас надену рубашку. – Он пошел за рубашкой. И вот тут-то они посмотрели друга на друга, Абару и Крег. Туземец ничего не сказал. Он держал на руках свою собачку и гладил ее по мягкой шерсти.

– Чего ты ждешь? – спросил Крег. – Ты что, не слышал? Мы отправляемся в Неведомую страну, за Голубые горы.

Флинн тронул туземца за плечо:

– Что ты молчишь, старина? Ведь я же сказал: у нас шесть лошадей.

– Мы с Адди поедем на Сверкающем Луче, – пояснил Крег. – Этот жеребец может нести и троих. Абару и Келпи поедут вместе с нами, – добавил он не допускающим возражений тоном.

– А что делать с этой свиньей? – Адди ткнула хлыстом в Каллена, который спрятался за одного из тюремщиков.

– Не подпускайте ее ко мне! – завопил он. – Она ведьма! Я вижу это по ее глазам!

Флинн и Крег дружно расхохотались.

– А ведь он такой смелый, когда в руках у него «девятихвостка» и он сечет человека, привязанного к треножнику. Но стоит ему столкнуться лицом к лицу со смелой женщиной, как он готов наделать в штаны. Пошли, милая, это дерьмо не заслуживает даже твоей ненависти. У нас нет лишнего времени.

– А знаешь что? – улыбнулся Флинн. – Мы отдадим его этим джентльменам. – И он широким жестом указал на каторжников в клетках.

Заключенные с громким ревом принялись трясти железные прутья.

– Отдайте его нам!

– Тысячу плетей ему!

– Каллена повесить! – выкрикнул кто-то из заключенных. Каллен повалился перед Крегом на колени и, схватив его за руки, со слезами на глазах стал молить свою жертву о пощаде:

– Сжальтесь надо мной, сэр. Я уже немолодой человек и не могу переносить боль.