Боль. Желание.

Поцелуй обжег ее грудь.

— Ты изменилась и выросла и… Боже, ощущать твое тело, его вкус, его сладость… — слова замерли.

Он тихо застонал, слегка сжимая пальцами ее грудь; язык легко танцевал вокруг соска, потом обхватил его ртом, омывая его, согревая, посасывая его.

— Боже праведный!

Внезапно его темная голова взметнулась вверх, глаза, тысячи стальных клинков, врезались в нее со смутным гневом и изумлением. Его руки, все еще обнимающие ее, угрожающе сжались, и она почти закричала.

Но он вовсе не хотел причинить ей боль. Не в этот момент.

— Откуда вкус молока? — спросил он.

Она почувствовала, как краска залила ее всю, от щек до обнаженной груди. Она попыталась вырваться, но он запустил пальцы в ее волосы и крепко держал ее.

— Да, да! — закричала она. — У меня — вкус молока! Так бывает, когда у женщины есть ребенок! — шепотом закончила она.

Она не понимала, хочет ли он отбросить ее от себя или раздавить в своем яростном объятии. Лицо его опустилось к ней.

— Чей ребенок? — с жаром спросил он.

— О, как ты смеешь! — взвизгнула она. — С меня достаточно! Я не позволю больше оскорблять меня, клянусь. Бей меня, насилуй, швыряй за борт. Но хватит оскорблений!

Он все еще не сводил с нее глаз. К ее удивлению, его взгляд был не таким уж жестоким. Он откинулся назад, словно нуждался в поддержке стены, чтобы сдержать себя.

— Мой? — это был чуть слышный шепот, сбивчивый и жаркий.

— Твой! — воскликнула она в ответ.

Пальцы его сжались на ее теле.

— Поклянись!

— О! — воскликнула она с вновь вспыхнувшей яростью, вырываясь, чтобы встать. Но никогда в жизни она не ощущала в нем большего напряжения, большей беспощадности. — Поклянись! Ты хочешь, чтобы я поклялась! Что бы я ни говорила, ты не веришь ни одному моему слову, так зачем, во имя Господа, я стану клясться? Отпусти меня! Я предпочту сама прыгнуть к акулам, чем терпеть это еще хоть одну минуту.

Но он не собирался отпускать ее. Серебристый взгляд все еще обжигал ее глаза.

— Мальчик или девочка? — спросил он.

— Тебя не…

— Мальчик или девочка? — проревел он.

— Сын, — пробормотала она.

Внезапно его хватка ослабла.

— Мой? У меня есть сын?

Она уперлась в его грудь, решив, что наконец-то сможет вырваться. Он не стал ее удерживать. Она поднялась, подскочила к столу и обошла его. Но он все еще, казалось, был слишком изумлен, чтобы следовать за ней.

Или, возможно, это не имело значения. Если он захочет ее, ему необходимо лишь шагнуть вокруг стола. И он знал это.

— Сын? — повторил он едва слышным шепотом. — И он жив и здоров?

Она не хотела, чтобы так потеплело у нее на душе. Она не хотела ничего прощать ему, пока он об этом не попросит.

Он потряс головой, словно все еще не мог вполне понять ситуацию.

— Сколько ему?

— Девять месяцев и несколько дней, — неохотно ответила она.

Потом он встал. Роза нервно попятилась, но он не пошел к ней. Он открыл ящик письменного стола, потом другой, и нашел там то, что искал. Это была бутылка со спиртным. Он потянулся к жестяной кружке рядом с ней, потом неразборчиво что-то пробормотал.

Потом сделал огромный глоток из бутылки, вздрагивая, пока огненный напиток жег ему пищевод.

— Сын, — задумчиво повторил он.

Может быть, он считал. А может быть, понял, что скорее всего ребенок должен быть от него.

Роза поняла, что наступил наилучший момент для заключения соглашения, и очень спокойно сказала:

— Видишь, я не могу ехать с тобой в Англию. Я должна вернуться домой. Он еще так мал. Я не могу просто оставить его.

— Ты оставила его, чтобы отправиться в эту поездку! — резко напомнил он.

— Я собиралась сразу вернуться.

— А! А что же сэр Уэсли, самый подходящий кандидат в мужья?

— Уверяю вас, милорд Дефорт, я путешествовала ради дела! У меня есть один муж, и этого горя мне определенно хватит на всю жизнь!

— А! — пробормотал он.

— Я должна вернуться домой, к Вуди!

— К кому? — резко спросил он.

— Вуди. Ребенок.

— Ты назвала моего сына — будущего герцога Вертингтона — Вуди? — недоверчиво произнес он.

Она вздохнула.

— Его имя — Пирс Вудбайн Дефорт. Мы зовем его Вуди.

— Вуди.

— Я не могу ехать в Англию! — настаивала она.

— Его дом — замок Дефорт! — резко заявил он.

Поспешно опуская глаза, она прикусила губу. Конечно, в данный момент власть определенно у него в руках. Хочется ли ей разбить о его голову бутылку? Нет, она намерена постараться сдержать себя.

— Я сказала вам, милорд, ему всего лишь девять месяцев! Я всегда планировала отвезти его в Англию. Я действительно не хочу рисковать здоровьем крошечного младенца в таком долгом путешествии. Я только хотела, чтобы ему исполнился хотя бы год, прежде чем мы отправимся. Если вы не верите мне, можете спросить капитана Нименса. Предполагалось, что он будет моим капитаном, когда я буду готова ехать с Вуди. И если вы сомневаетесь…

Она внезапно замолчала. Джеффри мог бы сказать ему! Джеффри мог бы рассказать ему о бесконечных часах, проведенных ею в ожидании аудиенции у короля, и о том, как она старалась обелить имя Пирса.

Но Джеффри с ней не было. Вместе с Гартом он был в Англии, они оба заботились о замке Дефорта, кораблях, английских поместьях.

— Если я сомневаюсь в чем? — набросился он.

Она сердито покачала головой.

— Мне больше нечего вам сказать!

Он погрозил ей пальцем.

— Вам, миледи, еще о многом придется рассказать мне!

Но с этими словами он снова устремился из каюты. Она попыталась побежать за ним.

— Пирс!

Он обернулся, останавливая ее.

— Вы понимаете, что делаете, пытаясь выбежать на палубу полуодетой?

Она стояла совершенно неподвижно, снова взрываясь.

— О, это великолепно! Вы в клочки разодрали мое платье, а теперь обвиняете меня в неприличном поведении? О Боже, поделом вам, если я разденусь догола и спляшу на палубе!

Он схватил ее за запястье и притянул к себе.

— Еще одна подобная угроза, миледи, и вы окажетесь там, обнаженная, привязанная к мачте, поверьте мне! Вы попробуете вкус плетки-девятихвостки!

— Вы не посмеете! — с вызовом сказала она.

— Не искушай меня! Теперь я смею почти все, любовь моя!

— Не искушать! Боже мой, Пирс! Мне уготовано место в раю только за то, что мне приходится терпеть тебя!

Он заставил ее вернуться и вышел из каюты.

— Будь проклят! — крикнула она ему вслед. — Будь проклят!

Пирс, почти не слыша ее, вышел на палубу. Он все еще не мог поверить. Во все долгие дни плена и за все время его пиратства он даже не представлял, что может быть отцом. У него потеплело на душе. Дрожь охватила его. Сын. Вуди. Вуди! Что за имя для титулованного лорда!

Он улыбнулся. Ну да, ведь будущему герцогу всего девять месяцев. Может быть, имя вполне подходящее.

Он закрыл глаза. Она родила его ребенка. Что ж, так бывает в жизни.

Голова у него шла кругом. К тому же она уверяет его в своей невиновности. И с таким полным сознанием своей правоты! Если бы только он осмелился снова поверить…

Син поспешно подошел к нему.

— Капитан! Мы прямо сейчас отправляемся в Англию?

— Что? — непонимающе посмотрел он на Сина.

— Мы идем в Англию?

Он покачал головой.

— У меня есть сын.

— Милорд? — Син выглядел озадаченным.

Пирс неожиданно засмеялся, схватил Сина за плечи и обнял его.

— У меня есть сын. Я должен забрать его. Я скажу ей — нет, не скажу. Син, иди в каюту и…

Он замолчал. Роза почти раздета. Он прочистил горло. Теперь в каюту, кроме него, никто не войдет.

— Узнай у Нименса, где сундуки миледи. Принеси их мне. Быстро. Мне необходимо еще минутку поговорить с ней, потом я займусь командой. Скорее!

Син кивнул.

— Нам лучше поторопиться, милорд. На горизонте появился еще один корабль. Я не могу сказать, под каким он флагом, но, по-моему, нам лучше опередить его, пока он не подошел близко.

Пирс мрачно кивнул.

— Я быстро!

Очень скоро Син вернулся с тяжелым сундуком, и Пирс снова вошел к Розе.

Роза рвала и метала. Он должен вернуться в Виргинию! Он удивился, узнав, что она родила ему сына, но был рад. Разве большинство мужчин не мечтают о сыновьях?

Особенно мужчины, которых могут повесить, если станет известно, что они еще живы!

Теперь уже она подошла к столу, подняла тяжелую бутылку и сделала большой глоток. Это был не ром, а виски, шотландское виски, крепкое и пьянящее. Она ощутила, как оно прожгло ее насквозь, до самых пяток. Хорошее, согревающее, подкрепляющее. С содроганием она сделала еще один большой глоток. Не успела она поставить бутылку, как он снова ворвался в каюту. Стоя на пороге, он следил за ней.

— А, так вы полюбили крепкие напитки, миледи, — пробормотал он.

— Я уверена, милорд, что со временем вы доведете меня до того, что я стану пьяницей, — сообщила она.

— Я не уверен, что святые могут пить так много, — с намеком на веселье сказал он.

Ее снова пробрала теплая дрожь, но Роза поняла, что она вызвана не виски.

Она была вызвана тем, что он жив.

— Даже у святых бывают скверные дни!

— Ну, моя милая святая, кончай пить, иначе будет еще хуже!

Теперь она заметила, что он принес один из ее сундуков и поставил его на пол.

— Лучше найди себе какую-нибудь приличную одежду.