* * *



     В отделении стало вдруг оживленнее. Даже Гореловой, погруженной в свои собственные проблемы, стало это заметно. Большая часть дам их коллектива  бросала на новенького заинтересованные взгляды. В женских глазах появился блеск, запахло хорошими духами и даже санитарки начали подкрашивать губы. Ниночка уже успела разведать и поделиться с Гореловой, что Харламов в настоящее время свободен. Как ни странно, но другими подробностями его личной жизни народ разжиться не сумел. Хотя и этого было пока вполне достаточно, чтобы привлечь женское внимание. Спустя пару дней новому хирургу досталась первая плановая операция. Отработавшая с ним бригада оценила Харламова довольно высоко.


– Анна Сергеевна, у него такие руки! – Ниночка блаженно закатила густо накрашенные глаза.


     Горелова писала что-то, сидя за своим столом, но не удержалась, улыбнулась.


– Тебя же там не было, Нин?


     Добродушную медсестру это замечание нисколечко не смутило. Она пожала плечами.


– Ну и что? Лиза же была, она и рассказывала. У него, говорит, такие руки, как у музыканта!


     Анна представила мужские руки в резиновых перчатках, измазанных кровью, ковыряющиеся в открытой ране – оперировали паховую грыжу. Ничего во всем этом высокохудожественного не было. Горелова подняла голову от бумаг, усмехнулась. Ниночка не заметила подвоха, продолжала взахлеб пересказывать слова второй хирургической сестры. Анна послушала ее, покачала головой.


– В общем, я так понимаю, с новым хирургом нам повезло? – спросила она у Ниночки.


– Говорят – да. Я, конечно, не знаю, – хитрая Ниночка оставила на всякий случай пути к отступлению. – Но все говорят, что Иван Николаевич специалист хороший.


– Угу, – кивнула Анна Сергеевна и снова погрузилась в свои бумаги.


– А вообще он ничего, правда? Симпатичный… – продолжала вещать Нина.


– Нормальный, – кивнула Горелова.


– Да ну, – фыркнула девушка, – не нормальный, а симпатичный. Он даже не на русского похож, а на прибалта.


– Это еще почему? – Анна изумленно посмотрела на собеседницу. Она и в самом деле не видела в новом хирурге ничего особенного. Мужик как мужик. – Они же больше блондины! Ну, по крайней мере, светленькие…


– Ну не знаю, Анна Сергеевна, но мне так кажется. Смотрю на Харламова, а мне так и кажется, что он сейчас с акцентом заговорит.


– Никогда бы не подумала, – усмехнулась Горелова.


– И не мне одной так кажется, девчонки тоже многие говорят. А прибалты, они же не все блондинистые. Порода в них чувствуется.


– Но он же не прибалт!


– Ну и что! Все равно мужик интересный.


– Ладно, пусть будет интересный, – отступила Анна, берясь за новый лист.


– И, кстати, некоторые наши дамы уже имеют на него виды… – промурлыкала Ниночка.


– Да что ты говоришь! – Притворно восхитилась Горелова.


– Серьезно! И знаете, кто, например, в первых рядах? – заговорчески зашептала Нина.


– ?


      Тут у Анны зазвонил в кармане сотовый, и поведать ей великую тайну медсестра не успела.



     Две недели, положенные по закону для отработки пролетели быстро, и вот уже Яковлев приглашает всех в ресторан на прощальный вечер.


     В знаменательный, но немного грустный вечер за столом собрались все работники хирургического отделения. Звучали торжественные речи, слова благодарности и наилучшие пожелания. И все же всем было немного грустно – многие отработали с Яковлевым не один десяток лет, да и те, кто не был в их коллективе старожилом, откровенно жалели об отъезде Николая Матвеевича. Работалось с ним легко и интересно, и людям было о чем жалеть.


      Но хорошая организация вечера и выпитое спиртное разрядили, наконец, слегка натянутую атмосферу. Анна Сергеевна сидела рядом с Ниночкой и хирургом Крымовым. Алексей  Григорьевич был великим мастером рассказывать анекдоты и уже начал время от времени применять свой талант.


     Потом ведущий вечера дал слово и Гореловой. Анна взяла в руки микрофон, встала. Она никогда не была мастерицей выступать перед народом, но сейчас ей как никогда хотелось быть искренней и не сбиться в словах.


– Дорогой Николай Матвеевич! Не для кого не секрет, что на протяжении многих лет мы были с вами не просто коллегами, но и друзьями. Вы учили меня работать, подставляли плечо, когда я могла упасть, и подталкивали, когда я сомневалась – нужно ли идти вперед. Мы совершенно легко могли крепко поругаться и, помирившись, смеяться. Было все – и тяжелейшие операции и потери. Но радости и побед было гораздо больше. Все они были общие.  – Собираясь с духом, Анна обвела взглядом собравшихся гостей. На противоположной стороне стола довольно далеко от нее сидел Харламов. Рядом сверкала яркая блондинка Регина из реанимационного отделения. Почему-то в памяти мгновенно всплыл недавний разговор с Ниночкой: «и знаете, кто в первых рядах?». Анна встретилась взглядом с Харламовым.


– И потому сказать, что мне тяжело с вами расставаться – это значит – ничего не сказать. Но не будем о грустном. Тем более что перспективы перед вами  открываются самые лучшие. И лично я по-доброму очень завидую людям, которые будут теперь вашим новым коллективом. А вам, Николай Матвеевич, желаю понимающих коллег, умненьких учеников и покладистых больных. Пусть на новом месте все сложится, как хотелось бы и даже лучше. Удачи!


     Народ дружно поддержал ее пожелания, зазвенели рюмки и бокалы. Яковлев, расчувствовавшись, подскочил к ней и крепко расцеловал.


– Спасибо тебе, Аня, на добром слове! Удача мне и в самом деле не помешает. Признаюсь вам честно, друзья, я   и сам сейчас ужасно трушу – что там впереди? С насиженного места ох как тяжело срываться, поверьте! Но в одном я уверен точно – отделение наше остается в надежных руках. И очень надеюсь, что вы, дорогие мои коллеги, во всем будете поддерживать Анну Сергеевну, так же, как все это время поддерживали и меня!


      Вечер продолжался. Народ поддал жару и скоро стало совсем весело. Наконец объявили танцы, и Анна вышла из-за стола. Поправив в дамской комнате макияж, Горелова не пошла в зал, а остановилась в фойе. К ней подошел Рябов.


– Вечер хорош, а грустно все-таки, правда?


– Да уж. – Согласилась Анна.


– Как вам, кстати, с новым коллегой работается? Поладили?


– Нормально.


– Вот ведь как получается порой – мы одного из своих лучших работников столице отдаем, а она нам взамен свои кадры направляет.


      Горелова удивленно подняла брови. От вездесущей Ниночки она знала, что Харламов приехал из какого-то небольшого городка, но не как не из Москвы.


– Смотрю – вы удивлены? Да-да, Иван Николаевич действительно работал в столице, причем довольно долго. Потом жизненные обстоятельства изменились. Так он и попал к нам.


– А говорили, что он откуда-то из небольшого городка.


– Да, было дело. Он уехал в этот город, а там главврачом мой давний приятель работает. Он посмотрел – посмотрел на Ивана Николаевича в работе и за голову схватился. Специалист такого уровня да в их небольшой больнице – это же мезальянс, честное слово! Он мне так прямо и сказал, когда предложил Харламова к нам. В их больнице ведь путного оборудования нет, а тут такой спец! Завянет ведь человек, загубит мастерство! Бери, одним словом, не пожалеешь! Вот я и взял, тем более что наш горячо любимый Николай Матвеевич засобирался в дорогу. Как думаете – не прогадал я?


– Коллеги о нем хорошо отзываются, а я пока ничего сказать не могу. – Анна пожала плечами. За эти две недели они и виделись-то с Харламовым всего несколько раз, а совместных дежурств, как и операций, вообще еще не было. – Вместе мы пока еще только в ординаторской пересекались. – Но услужливая память тут же подкинула, словно обрывочные кадры кино – промозглый ноябрь, ярко-красная иномарка, мужские руки, ловко управляющиеся  со шприцем…


– Ну что ж, как говорится, время покажет… Будем надеяться, что не прогадаем, а то терять сразу двух спецов… Сама понимаешь, как-то не очень приятная перспектива.


      Они переглянулись.


– Не поняла…


       Рябов усмехнулся.


– Да ладно вам, партизаны… А то я не знаю, что Яковлев, как только сам более менее устроится, так и вас к себе перетащит. Вы же не можете друг без друга.


      Анна пожала плечами, раздумывая, что ответить, но тут в зале заиграла медленная музыка.


– А что, Анна Сергеевна, пойдемте, потанцуем? – Предложил вдруг Рябов.


      Несколько пар уже танцевали. Главный аккуратно взял ладонь Анны в свою, и довольно уверенно повел ее в танце. Рядом Крымов обнимал Ниночку и рассказывал ей что-то. Встретившись с Анной глазами, он хитро ей подмигнул. Анна улыбнулась в ответ. Из-за стола поднялись блондинка Регина и Харламов. Она вся прямо светилась от счастья, и с первыми же движениями прижалась к партнеру весьма откровенно. Харламов повернул голову, Анна не успела отвести взгляда. И неожиданно для самой себя смутилась. Почувствовав, как румянец предательски заливает щеки, она резко отвернулась. Горелова не видела, как удивленно изогнулись харламовские брови.


      «Что это со мной? – Принялась она ругать себя. – Что это ты вдруг раскраснелась, как девчонка? Что тебе за дело до них? Ну, танцуют люди, и ты танцуй.» Тут Рябов отвлек ее каким-то нейтральный разговором, и Анна постепенно успокоилась. Но потом почему-то старалась не смотреть в сторону Харламова.


      Вечер шел своим чередом. Тосты сменялись танцами, танцы развлечениями. Анна засобиралась домой в одиннадцатом часу. Выбрав момент, пока народ пошел в очередной раз танцевать, она подошла к Яковлеву.