– В курсе. И очень даже «за», так что даже не надейся.


      Анна насупилась. Они уже  всё решили за нее. Мало того, что вечно бывший рядом Яковлев собрался ее покинуть, да еще и подумывает о том, чтобы и ее сорвать с места, так их коллектив тоже ожидают перемены. Вот тебе и весна, вот тебе и обновления…


– В общем, ты, Ань, давай иди, работай. Время подумать у тебя есть, но насчет замены меня тобой  – вопрос даже не обсуждается. Поняла?


     Горелова гневно глянула на начальника.


– Поняла.


– Ну, вот и лапочка-дочка! – заулыбался довольный Яковлев и поднялся, давая понять, что разговор окончен.


      Горелова с недовольным видом встала. Он даже проводил ее до двери, но Анна не удержалась и добавила ложку дегтя:


– Учти, я еще не дала своего согласия.


     Но Николай Матвеевич состроил такую зверскую физиономию, что Анна чуть не рассмеялась. Едва сдерживаясь, она выскочила из кабинета.



      Утро следующего дня было хлопотным – Любаше предстояло писать первый пробный экзамен по русскому языку. Анна переживала за дочь, все мысли ее от дома до работы были только о ней. Уже в дверях она столкнулась с каким-то мужчиной, выходившим из здания.


– Ой, это вы? Здравствуйте.


     Анна посмотрела на него.


– Я?! Мы знакомы?


      Мужчина улыбнулся.


– Ну да. Аварию осенью помните? Там еще девушка сильно пострадала.


     Анна внимательнее посмотрела на собеседника. Да, кажется, это действительно он. С трудом она припомнила его лицо.


– А девушка выжила, я узнавал, – сообщил мужчина.


     Анна помрачнела. Очередное напоминание о ее боли …


– Угу, – кивнула она сухо и опустила взгляд.


     Он заметил резкую перемену в ее лице, замялся.


     Анна подняла глаза.


– Извините, мне надо идти.


– Да, конечно, – кивнул он. – Удачи вам.


– И вам. – Анна кивнула и скрылась в дверях.


     Мужчина задумчиво посмотрел ей вслед. Потом неторопливо спустился с крыльца и медленно пошел по дорожке.


     А Анна, на ходу расстегивая пальто, уже неслась по больничному коридору. На душе было муторно. Мало переживаний за дочь, так на тебе – еще и с раннего утра напоминание о ее беде. И надо было этому мужику встретиться на пути – мысли теперь так и будут крутиться вокруг этой пренеприятнейшей истории… Перед глазами снова, как наяву, промелькнул тот хмурый вечер. Анна огромным усилием воли заставила себя не думать об этом.



     Спустя несколько дней Яковлев все же подал заявление на увольнение. Коллеги приуныли. Хотя до всех уже дошли слухи о том, что на место Николая Матвеевича пророчат Горелову, уход начальника и коллеги, с которым проработали больше двадцати лет, придавал грусти грядущему расставанию.


     А на другой день прямо с утра их с Яковлевым вызвал главврач. Идя по коридору, Анна знала, что теперь уже Рябов начнет разговор о ее переводе на место заведующего отделением.


– Ну, что ты надумала? – спросил шедший рядом Николай Матвеевич.


– То же самое, что и сразу тебе сказала. Я не хочу быть завотделением. Не хо – чу. Пусть новый человек сразу берет быка за рога! Что вы его бережете? Привыкнет и он, не в лесу же будет работать – мы все тут остаемся. В чем проблема, не понимаю.


– Ну, Анька! – вспыхнул Яковлев. – Ну, до чего же ты только упряма!


– Да ладно тебе, – махнула рукой Горелова.


     У главврача их дискуссия продолжилась. Рябов внимательно выслушал доводы одного и второго. По его мнению, Анна все же должна была согласиться.


– Анна Сергеевна, ну вы представьте себя на месте нового работника – вы только что приходите на другое, совершенно незнакомое место. Новый коллектив, адаптация… А уровень ваших операций требует еще и огромных сил – и физических и моральных. Давайте дадим человеку привыкнуть. И потом, поверьте, самый главный для меня лично аргумент – это ваш опыт, ваша компетентность в делах отделения. Вы – отличный работник, и я просто не вижу смысла продолжать эту дискуссию! В общем, так, Анна Сергеевна. Вы примете отделение уже с завтрашнего дня. Пока Николай Матвеевич отрабатывает свои положенные две недели, вы будете принимать у него дела. Пусть новый работник пообвыкнется у нас, а там посмотрим.


     Анна вздохнула. Похоже, ей не выстоять. Она гневно глянула на сидевшего напротив Яковлева. Он правильно расценил этот взгляд и довольный улыбнулся.


     Раздался звонок селектора. Рябов повернулся к аппарату.


– Да, Катя!


– Вы просили сообщить, – раздался голос секретарши, – пришел Харламов.


– Спасибо. Пусть заходит. – Он посмотрел на коллег. – Вот как раз сейчас и познакомитесь с нашим новым работником.


     Дверь открылась, и в кабинет вошел мужчина в сером пиджаке. Анна невольно расширила глаза – это был тот самый человек, с которым она столкнулась в дверях накануне. Поздоровавшись, Харламов окинул взглядом сидевших в кабинете, заметив Анну, тоже удивленно поднял брови. Потом, чуть улыбнувшись, кивнул ей одной. Анне не оставалось ничего делать, как слегка кивнуть в ответ.


     Эти их действия не остались незамеченными. Рябов и Яковлев переглянулись.


– Присаживайтесь, Иван Николаевич. Знакомьтесь, это наши, а теперь и ваши коллеги – Николай Матвеевич Яковлев, наш заведующий хирургическим отделением. Анна Сергеевна Горелова, она у нас будет принимать дела заведующего отделением с завтрашнего дня. А это Харламов Иван Николаевич – наш новый работник, хирург.


     Анна смотрела на вновь прибывшего, и в голове словно чей-то чужой голос произнес обрывки когда-то уже слышанных ею фраз: «Вы кто?» «Я врач. А вы кто?» «И я врач. Хирург…». Она вспомнила, как ловко его руки управлялись со шприцом, как он накладывал жгут на поврежденную ногу девушки. И почему-то сейчас от этих воспоминаний она не испытала горечи, как было совсем недавно при встрече с этим человеком. Анна Сергеевна с интересом разглядывала его. Кто он? Что он? Сразу ведь и не поймешь, не разберешь… А ведь им предстоит работать вместе. И почему все они так категорически не хотят сразу поставить его завотделением? Не доверяют? Но почему тогда Рябов вообще согласился взять его на работу, ведь всем известно, что он очень щепетильно относится к подбору кадров в своей больнице.


     Харламов перевел взгляд на Анну Сергеевну. Она вдруг почему-то не удержалась и отвела глаза.


     Несколько долгих секунд все молчали. Яковлев с любопытством наблюдал за сидевшими друг против друга Гореловой и Харламовым. Что за странные кивки и улыбки между ними? Они, что, знакомы? Почему тогда Анна ничего ему не сказала?


– Иван Николаевич приехал к нам издалека. Рекомендации у него самые положительные. Будем надеяться, что сработаемся. Вопросы будут?


     Вопросы, конечно, были, но задавать их в лоб незнакомому человеку как-то не очень хотелось. Видимо у Яковлева были такие же соображения, потому как он, вопросительно глянув на Анну, пожал плечами.


– Я думаю, что вопросы легче задавать, как, впрочем,  и отвечать на них, по ходу дела.


     Харламов кивнул.


– Согласен.


– Ну что же, тогда приступайте к работе. Николай Матвеевич, включите Ивана Николаевича в график дежурств и все прочее.


     Все поднялись и направились к выходу.


     Следующие несколько дней персонал хирургического отделения посвятил новому врачу. Не каждый день в их коллектив приходят свежие кадры. Особенно старались дамы. Все они, начиная с санитарок и заканчивая уже врачами, с интересом обсуждали нового коллегу. Казалось – одна Анна Горелова не участвовала во всем этом бурном обсуждении. Ей вообще было не до того – женат Харламов или нет, есть ли дети и в каком количестве. Ей было глубоко безразлично, что происходит вокруг нее.


      Главное, что сейчас интересовало ее в жизни – дочь готовилась к выпускным экзаменам, а там не за горами и поступление в институт, и отъезд из дома. Любаша так и не отступила от своей мечты уехать к брату. Анна старалась как можно больше разговаривать с нею, но не пыталась сильно вмешиваться в ее жизнь. К счастью, дочь тоже нормально общалась с матерью. Первые несколько дней после ухода Игоря из дома они обе жили как в тумане, но потом постепенно все вошло в свое русло. Игорь продолжал общаться с дочерью. Хотя первые несколько звонков от отца девушка проигнорировала. Потом она честно созналась в этом матери.


     У Анны хватило ума дать дочери добрый совет – несмотря ни на что папа остается ее папой. К тому же Игорь был действительно хорошим отцом, этого нельзя было отрицать. Он всегда любил детей, всегда был по мере возможности в курсе их дел. Помогал, чем мог. И теперь он первый позвонил дочери, чтобы узнать, как у нее дела. Анна, как могла, объясняла Любаше, что она должна простить отца. Больно – да. Обидно – да. Но их добрым отношениям  с отцом ничто не мешает. Ничто и никто. Дочь смогла ее понять и о следующем звонке Игоря сказала матери:


– Мам, мне сегодня папка звонил.


      Анне было неприятно слышать, каким брезгливым тоном дочь произносит эти слова, но она справилась с собой и спросила ее как можно миролюбивее:


– И как?


– Нормально. – Хмыкнула Любаша.


– Поговорили?


– Да, немного.


– Ну и хорошо. – Улыбнулась Анна.


     Постепенно боль притупилась, все более-менее начали привыкать к новой жизни.  В какой-то степени Анна даже рада была тому, что переживания за дочь затмили ее собственные проблемы. Конечно, все это легче бы переносилось, будь муж рядом, но… Анна часто обрывала себя на этом «но». И постепенно приучила себя к тому, что после «но» должна стоять твердая точка, а не расплывчатое многоточие. Жизнь продолжается.