— Что ты задумала, Кейра?

— Ты правда хочешь знать?

— Да!

Ее взгляд внезапно смягчился.

— Я беременна.

Она произнесла это так тихо, что Деклан не был уверен, что правильно ее понял. Он ошеломленно уставился на нее. Сотни эмоций — удивление, страх, бурная радость — вихрем закружились в нем.

— Не может быть, — пробормотал он.

— Это правда. Я разорвала помолвку, потому что беременна. — Одинокая слезинка выкатилась у нее из глаза и скатилась по щеке.

Эта новость чуть не бросила Деклана на колени. Он отпустил Кейру и отвернулся, взявшись рукой за голову и силясь осмыслить услышанное. Его сердце и мысли скакали как безумные. Он вновь повернулся к ней и вгляделся.

— Почему? — выдавил он, схватил ее за руку и притянул ближе. — Почему ты не сказала мне?

— Потому что ты поступил бы благородно и оказался навсегда привязан ко мне, — ответила она и резко толкнула его обеими руками в грудь.

Деклан прирос к месту. Он будет отцом. Отцом! Гордость и любовь соседствовали теперь в его душе вместе с гневом. Кейра пыталась скрыть от него новость о его ребенке. Он не знал: то ли придушить ее, то ли обнять.

— Ты думала, что я не узнаю? — недоверчиво спросил он.

— Я полагала, что ты будешь уже где-нибудь далеко, — бросила она через плечо. — А потом окажется слишком поздно.

— Черт побери! — Деклан схватил Кейру за плечи и развернул к себе. — Какое право ты имеешь скрывать это от меня? — возмутился он. — Я должен стать отцом, а ты собиралась от меня это утаить? Как давно ты узнала?

— Как только ты уехал, клянусь, — честно призналась она. — И не послала тебе записку, потому что… потому что не хотела быть тебе в тягость, Деклан! Видит Бог, я не собиралась привязывать тебя к Баллинахиту. Как же ты не понимаешь? У меня в жизни только одно желание — быть свободной. У тебя тоже. Я не стану отнимать у тебя свободу. Не смогу видеть, как в тебе будет расти негодование месяц за месяцем, год за годом. Поэтому, пожалуйста, просто уезжай. Никто ничего не знает, и я никому не скажу.

— Иисусе, Кейра… — Он взял ее лицо в свои ладони. — Да как же ты не понимаешь, что я ни о чем не могу думать, кроме тебя? Знаешь ли ты, что я тосковал по тебе и злился на тебя за то, что ты меня отпустила? Я уже собирался ехать в Англию, когда услышал… Слава тебе, Господи, — пробормотал он, думая о том, как близко подошел к тому, чтобы потерять навсегда любимую женщину и своего ребенка. — Глупее девушки никогда не встречал. — Он поцеловал ее в висок, в щеку, снова в губы с любовью, гордостью, с необыкновенной легкостью в душе, которая пришла после ее признания.

Кейра обвила руками его запястья и прильнула к нему.

— Кто из нас глуп, Деклан? Тебе нужна свобода и приключения. Ты возненавидишь меня за то, что я вынудила тебя ходить по земле, когда ты рожден летать.

Он провел ладонью по ее волосам.

— А тебе никогда не приходило в голову, что мы могли делать это вместе? Подумай об этом, милая. На этой земле есть места, которые очень хотят, чтоб их исследовали. Они ждут нас.

Ее глаза расширились от удивления. Улыбка медленно заиграла на губах.

— Ты говоришь это серьезно?

— Как никогда в жизни, — заверил ее Деклан. — Я люблю тебя, Кейра Ханниган. И теперь знаю, что без тебя не надо мне ни свободы, ни приключений. Они бы не имели никакой цены.

— Ох, Деклан, ты даже представить себе не можешь, как я счастлива это слышать. — Она вздохнула, прижалась лбом к его лбу и засмеялась: — Но ты хоть понимаешь, что совершаешь ужасную глупость?

Может быть, но она делает его невероятно счастливым. Он снова поцеловал Кейру, на этот раз крепче, с наслаждением предвкушая каждое утро их жизни, когда они будут просыпаться вместе, и счастье, которое есть у него отныне и навсегда.

Глава 36

Эшвуд


Констебль прибыл только через два дня и задал Лили бесчисленное количество вопросов, но в конце концов признал, что мало что может сделать, принимая во внимание то, что Кейра уехала из Эшвуда, а Лили не намеревалась преследовать ее в судебном порядке.

Та надеялась, что теперь может вздохнуть с облегчением, но не тут-то было. Она обнаружила, что это очень нелегко — быть хозяйкой такого обширного имения, особенно когда все вокруг только и делали, что осуждали поступок Кейры. Она знала, что и на нее теперь смотрят с подозрением. Миссис Мортон поведала ей, что в Хэдли-Грин много таких, кто уверен, что они с Кейрой придумали этот план ради какой-то гнусной цели. То, что никто не мог сказать по этому поводу ничего конкретного, не удерживало сплетников от домыслов и предположений.

Единственным человеком, который, кажется, принял Лили всем сердцем, была маленькая Люси Тафт. Но бедная девочка тосковала по Кейре. Сердце болело за девочку — вот так же когда-то она сама тосковала по Алтее.

Деклан оказался прав насчет мистера Фиша — он помогал ей во всех делах, касающихся Эшвуда. Не ошибся он и насчет Кейры: чем больше Лили узнавала, тем больше понимала, какую огромную работу проделала кузина вместо нее.

Самым тяжелым временем были часы, когда день заканчивался и Лили оставалась одна. Было так странно и непривычно видеть имение глазами взрослого человека. Хотя особняк был довольно внушительным по размеру, он уже не казался ей таким большим, как в детстве. И некоторые комнаты которые, как она считала, находятся в одном крыле, оказывались совсем в другом.

В течение первых двух недель Лили бродила по дому, заглядывая во все двери, вспоминая некоторые вещи, события, постоянно силясь восполнить пробелы в памяти.

Более того, она плохо спала с тех пор, как приехала сюда: то, что Кейра рассказала ей о тете и мистере Скотте, тяготило душу. Новость, что графиня могла сама лишить себя жизни, потрясла ее. Лили с горечью сознавала, что в какой-то мере и сама виновата в этом. Знала ли она, что у Алтеи и мистера Скотта была любовная связь? Силилась сложить вместе кусочки и обрывки воспоминаний в единую картину, но было слишком много пробелов, оставалось слишком много тревожных вопросов, которые не давали ей покоя. Но возможно, не больше, чем тот, который всегда мучил ее: если тетя Алтея и мистер Скотт действительно были любовниками и он не крал драгоценности, то… что же с ними случилось?

Спустя почти месяц пребывания в Эшвуде Лили ужасно обрадовалась, получив пару писем из Ирландии. Первое было от Молли, которая писала со множеством восклицательных знаков и подчеркнутых слов, что беременность Кейры оказалась, пожалуй, самым грандиозным событием из всех, что знал Голуэй. Молли писала это так, словно Лили уже все известно, что не соответствовало истине, и она была потрясена и шокирована этой новостью. Но не слишком удивлена. Лили очень хорошо знала свою пылкую кузину и вынуждена была признать, что осмотрительность никогда не входила в число ее положительных качеств.

Второе письмо было от Кейры, тоже с множеством подчеркнутых слов и восклицательных знаков, и все о Деклане О’Конноре. Они быстро поженились и поселились в Баллинахите, планируя поездку в Африку после рождения ребенка в следующем году. Деклан хотел найти каких-то необыкновенных арабских скакунов, а Кейра мечтала увидеть верблюда. Лили казалось невозможным что такие разные люди полюбили друг друга, да еще с их-то историей, но она догадывалась, что в жизни случаются и более странные и непредсказуемые вещи.

Еще Кейра беспокоилась о Лили. Она многословно извинялась за хаос, который оставила в Эшвуде, и предупреждала, что ее кузине лучше держаться подальше от Эберлина. Она напомнила Лили, что он каким-то образом заподозрил правду о ней и, по ее словам, у него глаза дьявола.

Но по большей части письмо Кейры было пронизано светлым чувством. Лили ни капельки не завидовала ее счастью, но ей казалось не совсем справедливым, что она в Эшвуде вынуждена исправлять весь тот урон, который нанесла кузина, а виновница счастлива, любима и ждет ребенка.

Это заставило Лили осознать, как она одинока. Ей так не хватало близкого человека!

Тревожило и то, что датский граф Эберлин, похоже, был решительно настроен разорить Эшвуд. Она пока еще с ним не встречалась, но тем не менее он начал строительство собственной мельницы выше по реке. Лили недавно получила вызов из суда по поводу спорного участка. С помощью мистера Фиша и мистера Гудвина она была готова сражаться за то, что по праву принадлежит ей, но было страшно оказаться лицом к лицу со столькими проблемами, когда не на кого даже опереться.

Осень уже полностью вступила в свои права, когда в один дождливый день дворецкий Линфорд объявил, что к ней явился посетитель.

Девушка посмотрела на визитную карточку, прочла имя и вздрогнула: лорд Эберлин. Ее первой мыслью было отказаться встречаться с ним. Второй — потребовать объяснить, почему он так упорно стремится разорить Эшвуд.

— Проси его, пожалуйста, — сказала она и встала, расправив платье.

Лили крепко стиснула руки перед собой. Когда лорд Эберлин вошел, она была поражена его внешностью. Она не знала, чего ждала; если честно, то, наверное, кого-то похожего на чудовище. Но была удивлена, увидев высокого красивого мужчину с пронзительными темно-карими глазами и волнистыми каштановыми волосами. Он был широкоплеч, импозантен. И еще было в нем что-то смутно знакомое.

— Мадам, — промолвил он, низко поклонившись.

У него был какой-то странный акцент, который она не могла определить.

— Лорд Эберлин, рада видеть вас, — чопорно отозвалась она. — Что привело вас в Эшвуд в этот ненастный день?

Он подошел ближе, поедая ее глазами.

— Я подумал, что уже пришло время.

— Для чего?

Черная бровь резко приподнялась.

— А разве это не очевидно?