— Ты подстриг волосы.

Он криво усмехнулся.

— Не волнуйся, Далила, я не утратил свою силу.

— Что ты здесь делаешь?

— Моя дорогая Джесинда, я все тебе объясню, но мы должны двигаться, иначе нас растопчут вальсирующие пары.

— Но мне не разрешают танцевать вальс, — заявила она. — Роберт рассердится на меня за непослушание.

— Позволь, я сам улажу дело с Робертом, — с улыбкой промолвил он. — Возьми мою руку.

Джесинда взглянула на его протянутую ладонь и вдруг вспомнила роковую ночь и события, произошедшие в темном переулке лондонских трущоб. Тогда он тоже протянул ей руку, чтобы помочь подняться из-за кучи мусора. Его шершавая мозолистая ладонь была перепачкана грязью и засохшей кровью. Теперь же рука графа Рэкфорда была затянута в безупречно белую замшевую перчатку.

Джесинда медленно, с замиранием сердца положила свою правую руку на его левую ладонь.

— Так-то лучше, — прошептал он и добавил: — Господи, как ты прекрасна.

Правая рука графа легла на ее талию, и от этого прикосновения по телу Джесинды пробежала дрожь. Подозрения вновь проснулись в ее душе.

— Что, черт возьми, ты здесь делаешь? — прошептала она, чувствуя бессильную ярость.

— Расширяю свой кругозор, — ответил он и, загадочно улыбнувшись, увлек ее в круг танцующих.

— Именно этого я и боялась. Ты продал бриллианты, которые я оставила у тебя, и явился сюда, изменив внешность, чтобы спланировать новые, еще более дерзкие ограбления. Это так?

— Ты разгадала все мои замыслы. Черт возьми, ты видела картины в галерее герцога Девоншира? Да это целое состояние…

— Ты с ума сошел! — воскликнула Джесинда, охваченная тревогой. — Даже не помышляй об этом! Блейд, ты должен сейчас же уйти отсюда и больше никогда не появляться в светском обществе. Если тебя поймают, ты погиб, тебя обязательно повесят. Поверь, у тебя ничего не выйдет.

— Но почему? Ты же не собираешься донести на меня, правда? В конце концов, я ведь могу кое-что рассказать о тебе твоим знакомым. — Он крепче сжал ее в своих объятиях и приблизил к ней свое лицо. Джесинда уловила легкий аромат его духов. — Я не забыл, как ты таяла в моих руках. Надеюсь, наши отношения продолжатся. Я должен преподать тебе еще пару уроков.

— Не упоминай о той ночи.

— Но почему? — спросил он, обнажая в улыбке крепкие зубы. — Ты же получила удовольствие. Теперь ты моя должница.

— Блейд…

— Рэкфорд, — шепотом напомнил он.

— Как бы ты ни называл себя, у тебя ничего не выйдет. Тебе не избежать беды! Кроме того, ты поступаешь жестоко по отношению к лорду и леди Труро, выдавая себя за их сына…

— Джесинда, душа моя, я и есть их сын. Все, что я до этого говорил тебе, всего лишь шутка.

Растерявшись, она внимательно вгляделась в его глаза. Ее поразило серьезное, без тени лукавства выражение его лица.

— Но как это могло случиться?

— Как я стал их сыном? — с усмешкой переспросил Рэкфорд. — Самым обычным, я бы сказал, естественным образом. Он засмеялся. Но его ироничный ответ рассердил Джесинду.

— Клянусь, я навсегда покинул преступный мир и полностью преобразился. Чего не сделает человек, если ему грозит петля.

— Какая петля?

— Та, которую мне собирались накинуть на шею, после того как арестовали и бросили в Ньюгейтскую тюрьму. Если бы не это, я никогда не появился бы здесь, в этом унылом месте.

— Ты находился под арестом?

Рэкфорд мрачно кивнул.

— О'Делл навел на нас полицию. Он запугал малыша Эдди, и тот рассказал ему о наших ближайших планах. А затем этот мерзавец донес на нас на Боу-стрит, и полицейские устроили засаду. Так О'Делл решил, не пачкая рук, расправиться с «огненными ястребами». Но я еще не сказал своего последнего слова. Джесинда с изумлением смотрела на Блейда. Они в такт музыке кружились по залу, и она слушала его историю с замиранием сердца.

— Надеюсь, Эдди остался цел и невредим, — промолвила она.

— Ему, конечно, пришлось изрядно понервничать. Но ты ведь знаешь этого Щипача, он видел и не такое. Не раскрывая своего имени, действуя как анонимный филантроп, я отослал его на воспитание в сельскую школу-интернат. Надеюсь, что. из него выйдет порядочный человек.

— А какова судьба Найта и других?

— Их отправили на каторгу в Австралию. Именно поэтому я здесь. Если бы я не открыл своего настоящего имени, нас всех повесили бы.

— Но ты мог соврать, выдав себя за другого. Я не верю тебе. Твой обман не пройдет. И не надейся, что я стану помогать тебе. Признайся, именно этого ты добиваешься? Если тебя разоблачат, тебя ждет худшая беда, чем виселица…

— Джесинда, поверь, я говорю тебе правду! Постарайся понять меня, — мягко сказал он, видя, с каким недоверием она смотрит на него. — В ту ночь, которую мы провели вместе в логове «огненных ястребов», я не мог назвать тебе свое настоящее имя, потому что ты знаешь моих родителей. Все эти годы я держал его в тайне. Никто из моих людей даже не подозревал о моем аристократическом происхождении. Если бы они узнали, кто я, то никогда не признали бы меня своим главарем. Помнишь, я сказал тебе, что в детстве убежал из дома?

— Да, но… неужели этим зверем, избивавшим тебя до полусмерти отцом, был маркиз Труро и Сент-Остелл?

— Он самый.

— Никогда не поверю!

— Но это действительно так. Прошлой зимой умер мой старший брат Перси, и я стал наследником. Я не намеревался предъявлять свои права, потому что хотел отомстить отцу за все то зло, которое он причинил мне. Сознание того, что наш род прервется, было для него, по моему мнению, самым страшным наказанием.

— Ты шутишь! — в ужасе промолвила Джесинда.

— Нет.

Мурашки побежали по спине Джесинды. У нее кружилась голова. То ли от жутких признаний Рэкфорда, то ли от быстрого танца.

— Ты все еще не веришь мне?

— Я не знаю, что и подумать! Мне доподлинно известно лишь то, что ты — закоренелый преступник.

Промолвив это, Джесинда настороженно огляделась по сторонам. Она боялась, что их может кто-нибудь услышать. Лицо Рэкфорда омрачилось.

— Если ты действительно так думаешь, что зачем тогда оставила мне свое бриллиантовое колье?

Она невольно покраснела.

— Я тоже хочу задать тебе вопрос. Почему ты не продал бриллианты, а снова занялся грабежами? Если твоим людям действительно нужны были деньги, ты мог сбыть с рук колье.

Рэкфорд закатил глаза.

— Нет, я не мог этого сделать!

— Но почему? Разве ни один из этих мерзких скупщиков краденого не приобрел бы его?

— Дело не в этом, Я не принимаю подаяния, Джесинда. Я хотел вернуть тебе колье. Именно поэтому пытался поговорить с тобой в Гайд-парке. Думаю, ты не забыла тот день?

Рэкфорд хмуро взглянул на Джесииду.

— Нет.

Воспоминание о том, как пренебрежительно она обошлась с ним, болью отозвалось в сердце. Но она тут же напомнила себе о том, что Рэкфорд помешал ей бежать во Францию, к друзьям ее матери.

— В таком случае, — промолвила она, — если ты говоришь правду и действительно не продал мое колье, чтобы прокормить свою шайку, то верни мне его как можно быстрее.

— Не могу.

— Ага!

— Я вынужден был спрятать его в доме Тейлоров, Джесинда. Клянусь, что я говорю правду! — Рэкфорда приводила в отчаяние ее усмешка. — Оно лежит в вазе, в спальне хозяина дома. Мне удалось спрятать его там во время драки. Двадцать легавых с Боу-стрит застали нас на месте преступления…

— Ты хочешь сказать, что мои бриллианты у Дафны Тейлор?

Рэкфорд молча смотрел на партнершу.

— Блейд!

— Меня зовут Рэкфорд, Джесинда. Нас арестовали во время ограбления дома Тейлоров. Я решил обворовать этот особняк, чтобы сделать тебе приятное. Ты не рада этому?

— Но ведь это абсурдно! Знаешь, а я ведь едва не поверила тебе. Но твои россказни просто нелепы. Мое бриллиантовое колье исчезает, ты заявляешь свои права на наследство рода Труро, власти выпускают тебя из тюрьмы… Неужели ты думаешь, что я во все это поверю? Да это сказки!

— Нет, это не сказки. А в чем, по-твоему, заключается правда?

— В том, что ты каким-то образом узнал, что у Труро много лет назад пропал сын, и решил выдать себя за него в корыстных целях. Что касается моего колье, то ты продал его…

— Это ложь, черт возьми! — возмущенно воскликнул Рэкфорд. — Поговори с моим отцом, если ты мне не веришь. Он знает, кто я. Этот шрам над моей бровью — след от удара его трости. Спроси у своего брата Люсьена о том, кто я! Он давно уже раскрыл мою тайну. И к твоему сведению, меня не просто так выпустили из тюрьмы. С меня взяли слово, что я дам информацию полиции о самых опасных преступниках Лондона. Ты думаешь, я рад, что нажил тем самым множество смертельных врагов?

— Ты ничем не рискуешь. Ты же сам сказал, что в преступном мире Билли Блейда считают мертвым!

— Да, и это будет правдой, если отъявленные головорезы узнают, что я доношу на них. Я не лгу, Джесинда. Но даже если бы я водил за нос этих аристократов, что было бы из этого? Ведь ты ненавидишь этих напыщенных лицемеров, которые жестоко обходились с твоей матерью. Насколько я помню, это было одной из причин твоего бегства во Францию.

— Которому ты помешал! И я этого никогда не забуду!

— Значит, ты до сих пор не хочешь признавать, что я сделал это ради твоей же пользы?

— Ты не имел права вмешиваться в мою жизнь. Это было мое решение!

Желваки заходили на скулах Рэкфорда, но он взял себя в руки и, решив запастись терпением, покачал головой.

— Джесинда, Джесинда, моя своенравная дерзкая девчонка. Разве ты не понимаешь? — спросил Рэкфорд, проникновенно глядя на нее и крепче сжав в своих объятиях. Его дыхание коснулось ее завитков над ухом. — Теперь мы можем быть вместе. После смерти Перси отец боится остаться без наследника и настаивает, чтобы я немедленно женился. Я должен обеспечить продолжение рода. До меня дошли слухи, что твоя свадьба с лордом Гриффитом не состоится. Я рад, что ты вняла моему совету и настояла на своем. Я видел этого человека: он скучный парень, ему не хватает радости жизни. Он никогда не сумел бы приручить тебя. Итак, что ты на это скажешь? Только мы с тобой видим всю глупость и напыщенность этих людей. Кроме того, если мы вступим в брак и станем единым целым, то сможем быть уверенными в том, что сохраним наши тайны.