Они проехали Дерби, а затем пересекли болотистые торфяные низины и вересковые равнины Йоркшира, минуя города Лидс, Шеффилд и Уэйкфилд. Вконец измученная всем этим, Роберта механически делала, что скажут, не споря и даже не думая ни о чем. Однако она глаз не спускала со своего звездного рубина. Этот магический камень оставался темнее, чем голубиная кровь, несмотря на все возраставшее расстояние между нею и Лондоном.

Разглядывая звездный рубин на восьмое утро их путешествия, Роберта поняла, что попала в совершенно безвыходную ситуацию. Опасность следовала за ней из Англии по пятам, но опасность ожидала ее и в Шотландии. Как сможет она уцелеть, как ей жить между двумя злыми силами?

— Смотрите! — воскликнул вдруг Даб, указывая вперед.

Роберта резко вскинула голову и посмотрела в том направлении.

Далеко впереди поднимались холмы Чевиот Хиллз. Из-за густого тумана у подножия гор они казались очень высокими.

При виде родных гор Гордон и Даб остановили коней, вынудив Роберту и Мунго сделать то же самое. Даб глубоко вдохнул и задержал в груди воздух, словно здесь он был слаще, чем в Англии.

— Какая красота! — восхитился он.

— Шотландия, — равнодушно сказал Мунго, явно равнодушный к виду родной земли.

— Ты видишь Шотландию, а я вижу рай, — заметил Гордон.

Глядя прямо вперед на эти встающие из тумана горы, Роберта почувствовала, как в груди ее поднимается паника. Она не знала, что больше страшит ее: встреча с королевской стражей или со множеством горцев, осеняющих себя крестом при виде ее.

— Для одних это рай, — звенящим от горечи голосом сказала Роберта, — а для других — ад. — И, почувствовав на себе удивленный взгляд мужа, спросила: — Ну что, мы собираемся торчать тут целый день, любуясь пейзажем, или поедем вперед?

Вечно оспариваемый Англией и Шотландией кусок земли, главная Чевиотская дорога, по которой они скакали, связывала Ридсдейл в английском графстве Нортумберленд и шотландскую деревню Джед. То округлые, то пересеченные глубокими лощинами, горы были пустынны, если не считать редкие пастушеские хижины, изредка попадавшиеся им на пути.

Внезапно в отдалении показались два человека верхом на лошадях. Они резко остановили коней, словно удивленные, что видят путников на дороге, а потом поскакали навстречу.


— Вид у них явно недружелюбный, так что будьте готовы к неприятностям, — предупредил Гордон, жестом приказывая всем остановиться.

Всадники уже, поскакав во весь опор, приближались. Наконец стал различим и цвет их пледов. Два здоровых молодца принадлежали к клану графа Босуэла. Они резко натянули поводья, остановив лошадей в нескольких футах от четырех путников, и воззрились на них в долгом напряженном молчании.

— И кто они такие, как ты думаешь? — с дерзкой улыбкой спросил у своего приятеля один из них.

— Паломники, наверное, — предположил второй.

— На том человеке плед Кэмпбела, — возразил первый. — А всем в Шотландии известно, что среди Кэмпбелов святош нет.

— Что верно, то верно, — с улыбкой сказал Гордон. — А вы, я вижу, из клана Босуэла?

— А ты кто такой? — требовательно спросил первый.

— Гордон Кэмпбел, маркиз Инверэри, наследник герцога Арджила.

— А я Даб Макартур, сын графа Данриджа.

— И Мунго Маккинон, наследник графа Ская.

— А кто этот юноша? — спросил второй всадник. — Английский заложник?

Гордон протянул руку и снял с головы Роберты шляпу — ее черные волосы каскадом упали на спину.

— Моя жена, маркиза Инверэри.

— И к тому же моя сестра, — ради убедительности добавил Даб. Кем бы эти люди ни были, а связываться сразу с кланами и Макартуров, и Кэмпбелов вряд ли они захотят.

— Понятно. И что мы можем сделать для вас? — спросил первый.

— Если Босуэл в своем замке в Хермитедже, мы бы хотели воспользоваться его гостеприимством на эту ночь, — ответил Гордон. — Моей жене не повредит выспаться, имея крышу над головой.

— Да, мы уже больше недели не слезали с коней, — добавил Мунго.

— За вами кто-то гонится? — спросил второй всадник.

— Английские свиньи, — выпалил Мунго, несмотря на предупреждающий жест Гордона. Потом показал на Роберту и добавил: — Эта глупышка имела неосторожность поднять кинжал на приближенного королевы.

Оба всадника разразились смехом и склонили головы перед ней. В их глазах она прочла восхищение.

— Хермитедж в десяти милях отсюда, — сказал один.

— Следуйте за нами, — добавил другой, поворачивая своего коня. — Мы вас проводим туда.

Самая большая и мощная пограничная крепость, этот замок стоял на реке Хермитедж между двумя ее рукавами. Выстроенный в тринадцатом веке, он переходил из рук в руки много раз, пока наконец не достался Фрэнсису Хепберну-Стюарту, побочному внуку Якова Пятого и кузену Якова Шестого.

Когда отряд из шести человек добрался до замка Хермитедж, были уже сумерки и начинал моросить мелкий дождь. Проехав сквозь крепостные ворота с подъемным мостом и железной решеткой, они попали в безлюдный внутренний двор.

Едва они спешились, как несколько мальчиков-конюхов, взявшихся неведомо откуда, увели, подхватив под уздцы, их коней. Вместе с дюжими провожатыми четверо путников вошли в замок и по лестнице поднялись на второй этаж.

В противоположность пустому двору, зал, куда они вошли, гудел, как растревоженный улей. Вооруженные люди Босуэла и замковые слуги заполнили его до отказа.

Соблазнительный запах тушеного мяса витал в воздухе, и Роберта сразу ощутила, как ее желудок ответил на него недостойным леди голодным ворчанием. Тщетно она надеялась, что этого никто не услышит.

— Скоро мы поедим, — шепнул Гордон, наклонившись поближе.

Роберта вспыхнула и стала упорно смотреть только вперед, отказываясь встретиться с ним взглядом. Почему ей не удавалось что-либо утаить от своего мужа? Ничего более унизительного, чем это бегство на север, она не испытывала за всю жизнь. Слишком тяжелое наказание за то, что она потеряла выдержку и так несвоевременно обнаружила свое присутствие в кабинете дяди.

Навстречу им через зал шел высокий, крепко сложенный человек; на губах его играла приветливая, хоть и несколько недоуменная улыбка. Как только Фрэнсис Хепберн-Стюарт, граф Босуэл, красивый мужчина с каштановыми волосами, коротко подстриженной бородой и проницательными голубыми глазами приблизился к гостям, двое сопровождающих исчезли в толпе.

— Добро пожаловать в мой дом, — приветствовал их граф Босуэл.

— Я Гордон Кэмпбел, — представился Гордон, — а это моя жена Роберта Макартур-Кэмпбел. Мой родственник Даб Макартур и мой друг Мунго Маккинон.

Граф пожал руки мужчинам и приветливо обратился к Роберте:

— Насколько я могу судить по вашему виду, путешествие было долгим и трудным, — произнес он, склонившись над ее рукой в перчатке. — Желает ли миледи перекусить, а потом принять ванну?

— Да, милорд, — с благодарной улыбкой ответила Роберта. — Буду очень признательна вам.

— А что это за создание вы держите? — поинтересовался Босуэл.

— Это Смучес, мой щенок.

Граф протянул руку, чтобы погладить щенка. В ответ Смучес лизнул его руку.

Босуэл улыбнулся и проводил их через зал к главному столу. По знаку хозяина две прислуживающие женщины тут же подали виски для мужчин и подогретое вино с пряностями для Роберты.

— Вы довольно далеко от Арджила, — заметил Босуэл.

— Да, мы были в Англии, — ответил Гордон. — Роберта и Даб — племянники графа Басилдона.

— Английского Мидаса? — кивнул Босуэл. — Его называют еще денежным мешком английской королевы.

— Да, — вставил Мунго, — но за этой девушкой гонятся ее слуги.

— Что вы хотите этим сказать?

— Он хочет сказать, что моя сестра имела дерзость поднять кинжал на Уолсингема, — объяснил ему Даб. — По этой причине мы и ударились в бега.

Граф Босуэл разразился громким смехом и одобрительно кивнул ей.

— Ага, вот и ужин, — перестав смеяться, сказал он.

Несколько слуг поставили на стол перед ним хлеб, закуски и блюда с дымящейся тушеной бараниной. Потом принесли кубки с элем для мужчин и снова налили вина с пряностями Роберте.

Подумав, она сняла свои перчатки для верховой езды. Сидеть в них за столом было невежливо, хотя именно это ей и хотелось сделать.

Скормив несколько кусочков щенку, который сидел у нее на коленях, она принялась за еду.

— У вас прекрасный повар, — сказала она хозяину. — Все изумительно вкусно.

Гордон наклонился к ней и шепнул на ухо:

— У Кэмпбелов и простая похлебка вкуснее, ангел.

Роберта воздела глаза к небесам:

— Послушать вас, милорд, так у Кэмпбелов все просто божественно.

— Это истинная правда.

— Это истина герцога Арджила?

— А разве есть какая-то другая?

Роберта перехватила Смучеса правой рукой, а левой потянулась за хлебом. Одна из девушек, прислуживающих за столом, наполнив кубки мужчинам, отвернулась, и Роберта заметила вдруг, что та крестится.

От неожиданности она на миг оцепенела, но тут же спрятала левую руку на коленях. Боже правый, как могла она забыть о том, что надо скрывать свое безобразное родимое пятно? Неужели так успокоилась рядом со своим мужем, что забыла о реакции, которую ее дьявольская родинка вызывает у людей?

Украдкой взглянув на мужа, Роберта почувствовала облегчение. Гордон не заметил, кажется, реакции девушки. Она перевела взгляд на графа Босуэла: тот пристально наблюдал за ней. Ей показалось, что она видит жалость в его глазах.

— Не хотите ли принять ванну, миледи? — ласково обратился к ней граф. — В вашей комнате все приготовлено.

— Благодарю вас, милорд. С удовольствием, — ответила Роберта, избегая смотреть на него. — Это было бы сейчас очень кстати.

Граф сделал знак двум женщинам, и Роберта заметила в их глазах страх, когда они приблизились к ее столу. Тысячи раз она видела это в Хайленде.

— Я позабочусь о Смучесе, — сказал Гордон, беря у нее щенка.