Хельга Петерсон - Обними

Можно уходить.

— Они решат, что это манекен, — он потянулся за курткой, сорвал её с вешалки и расправил.

Плечо в чёрной коже с безразличием поднялось и опустилось.

— Хлоя не решит и сможет их убедить.

— А вы?

— А мне плевать.

Мэтт сомкнул на себе полы бомбера и рванул вверх замок.

— Не боитесь, что потребуют повторить всё заново?

— Не дождутся, — прозвучал едкий ответ.

Потрясающая выдержка, учитывая, что она же на этот спор и повелась. Кстати, зачем? Он взялся за дверную ручку, надавил. Дверь послушно отъехала от откоса. Мэтт ступил за порог, но обернулся.

— Не расскажете, на что вы поспорили?

Хороший вопрос. Попал прямо в цель. Она как будто остолбенела, всего на миг, но остолбенела. Взгляд карих глаз стал растерянным, метнулся в угол, вниз. И снова вернулся к лицу Мэтта. Но это метание помогло Амрите взять себя в руки.

— Это не ваше дело, — отрезала она.

Конечно, нет. Но попытаться стоило.

— Я так и думал, — Мэтт приподнял уголок губ в ухмылке, перенес за порог вторую ногу и тихо прикрыл за собой дверь.

За спиной мгновенно щелкнул замок. Этот звук отразился стучащим эхом на пустом этаже. Аудиенция окончена. Он влез в карман, вытянул шапку и пошёл к лифту.

Разница во времени между Лондоном и Коччи — пять с половиной часов.

Рита постукала пальцами по столу, взглянула в угол монитора на время, подперла подбородок кулаком. Пять вечера. Она бросила взгляд поверх ноутбука: оупен-спейс привычно гудел за стеклом: Камилла уже съела свою розовую помаду (след от неё ярко выделялся на белом стаканчике от кофе), Санни с хмурым выражением лица разговаривала по телефону, Нат раскачивался на стуле и с умным видом таращился в монитор. Остальные тоже или разговаривали по мобильным, или ковырялись в разномастных бумажках на своих столах.

Майрон с утра уехал на встречу с «Дженерал Турз» и до сих пор не вернулся. Но несмотря на это, имитация бурной деятельности не прекращалась ни на минуту.

Конечно. Аида нет, но Цербер на месте.

Рита изломила губы в ухмылке и снова посмотрела на часы в углу экрана. Пять ноль пять. Разница во времени между Лондоном и Коччи — пять с половиной часов. Со знаком «плюс». Сейчас в Индии десять тридцать пять, и это единственное адекватное время, когда можно созвониться с родителями. С утра и днём некогда. Вечером — поздно. Почти всегда приходится делать это прямо на рабочем месте.

Она вставила штеккер наушников в ноутбук и стала гипнотизировать окно «Скайпа». Они же еще не спят? Не должны. Они помнят про звонок. Ну по крайней мере мама. Она смирилась со всеми переменами дочери и перестала строго поджимать губы, глядя в камеру. Невозможно обижаться слишком долго из-за ерунды, когда в семье случается настоящая трагедия. Тогда на второй план способно отойти что угодно. В том числе и факт, что «дочь Индии» упрямо прячет свой акцент даже в общении с родителями, потому что за стеклянной перегородкой офиса постоянно есть люди. Хотя это очень сложно. Когда мать на экране замотана в сари, речь журчит быстро и напевно, а голова качается в стороны от избытка эмоций, волей-неволей хочется её копировать. Это инстинкт.

Окно «Скайпа» вдруг ожило, в наушники ударил характерный булькающий звонок. Рита вздрогнула от неожиданности и клацнула на «ответ». Гипноз сработал, не иначе. Секунду вай-фай устанавливал соединение и вот во весь монитор появилось нечто фиолетовое и блестящее. Как заставка.

Рита закатила глаза и снова подперла голову кулаком.

— Мам, ты закрыла камеру.

— Я поправляю шнур, — пробился приглушенный, далёкий голос.

Микрофон она тоже закрыла. Рита невольно улыбнулась фиолетовым блёсткам. Всё время что-то не то или с микрофоном, или с камерой, или ноутбук разрядился и нужно протянуть к нему шнур, и всё это случается во время таких звонков.

— Всё, готово, — снова донёсся глухой голос.

Фиолетовые блестки стали отъезжать, приобрели очертания женской фигуры, и тут же перед Ритой появилось два лица. Их осветила прикроватная лампа. Седой мужчина в возрасте, одетый в полосатую пижамную рубашку, полусидел в кровати, опёршись о подушку. Женщина в фиолетовом блестящем сари еще не приготовилась ко сну: её волосы до сих пор держала коса с вплетенными в неё украшениями. Губы расплылись в довольной улыбке, от глаз побежали глубокие морщинки.

— Привет, — пропела Дивья Шетти и стрельнула взглядом по краям монитора. — Ой, как у тебя там светло!

Будто первый раз.

— Здесь еще только начало шестого, — проговорила Рита, складывая руки на столе.

— Да-да, точно…

Виджай Шетти молча нахмурился и уставился куда-то вниз монитора.

— Привет, пап, — Рита вскинула брови. — Ты сегодня не в духе?

— Всё нормально, — буркнул он.

Она перевела взгляд на мать, та многозначительно закатила глаза.

— Спастика, — влетел в наушники громкий шепот. — Он два раза за день пролил чай.

Можно подумать, он её не слышит. Какое отношение спастика имеет к здоровым рукам? Рита с недоумением посмотрела на хмурое отцовское лицо.

— Ты пил чай ногами?

Он не мог стать более хмурым? Мог. Упёрся подбородком в грудь и недовольно крякнул.

— Придерживал чашку на колене, а оно дернулось.

Будто он только вчера вышел из больницы и не знает, как жить в новом теле.

— Па-а-апа, — Рита на секунду прикрыла глаза. — Не обжегся?

— Откуда я знаю? — он нервно фыркнул. — Нога покраснела, но Арджун сказал, что всё будет нормально.

— А Арджун это…

— Новый медбрат, — вставила мама.

Тот самый индийский Мэттью Ройс… Дыхание на секунду сбилось. Что за странная реакция? Родители даже в самом бредовом сне не смогли бы представить, чем их дочь занимается по вечерам. Не то что догадаться.

— Куда делся старый? — в голос вмешалось обманчивое безразличие.

— Переехал в Мумбаи, — рявкнул отец. — Мы и дальше будем говорить о моих судорогах и няньках?

— Это обычная бытовая тема, ничего такого! — мама выгнула тёмные брови и с возмущением повернулась к мужу. Её тёмная коса зло подпрыгнула на груди. — О чём еще нам говорить?

— Да хоть о ней! — отец разомкнул руки и ткнул ладонью в монитор. — Ты опять на работе? — он строго посмотрел на Риту.

И это тоже будто в первый раз… Постоянно одно и то же, в самом деле. Рита устало вздохнула.

— Ты же видишь, что да.

— Хоть бы раз показала нам офис и своих друзей.

Друзей? Каких? Тех самых, которые сейчас плавают за стеклом и бросают через него любящие взгляды? Рита взглянула поверх монитора: Нат, успевший отвлечься от бурной деятельности и теперь пристально пялящийся на Риту, быстро отвернулся.

Вот так.

Она снова перевела взгляд на родителей.

— Хоть бы раз сами приехали и посмотрели.

Отец не затянул с реакцией.

— Хах! — ядовито выронил он.

— Что? Люди с гор кататься умудряются, нужно только захотеть!

— Ну конечно…

И от кого же, интересно, Рита унаследовала характер? Ни единого предположения…

— Как твои дела? — мягко заговорила мама. В её взгляде снова появилась теплота.

В жизни происходит какое-то сумасшествие, но кто рассказывает об этом матери?

— Как всегда, — Рита вяло повела плечом. — Ничего нового.

— Когда ты сможешь прилететь?

— Ма-а-ам…

Её большие глаза округлились.

— Ты год не была дома!

— Это нормально. У людей отпуск и бывает только раз в год. Мы сейчас открываем еще один офис, когда всё закончится, я попрошу Майрона отпустить меня на несколько недель…

По офису волной прошел едва уловимый шорох, и тут же всё загудело с новой силой. Рита замолчала на полуслове и снова выглянула из-за монитора: все головы склонились над бумагами, у каждого в руке появилось по мобильнику, Нат заговорил якобы по двум телефонам сразу. По проходу между столами широким, забивающим гвозди шагом продвигался Майрон. Полы распахнутого пальто как чёрные крылья хлопали на ходу, мрачный взгляд мгновенно нашёл Риту и теперь был направлен только на неё.

Помяни чёрта…

Какого хрена он приехал в конце рабочего дня? Она взглянула на родителей и схватила мышку.

— Майрон здесь, мне пора работать. Я напишу.

Отец снова насупился, мать открыла рот, чтобы ответить, но Рита оборвала звонок и свернула все окна. Рывком выдернула наушники из ушей и швырнула на стол.

Майрон никогда не запрещал общаться с родителями на работе: он знает и о разнице во времени, и об отношениях, которые лавировали, как канатоходец без страховки. Все драмы происходили у него на глазах, и несмотря на свою внешнюю холодность и хмурые брови, внутри Майрона живёт сочувствие. Он не непрошибаемый дурак, запрещающий что-то из принципа. Многие этого не видят и боятся его по умолчанию, даже когда не стоит.

Однако сейчас инстинкт самосохранения приказал выключить «Скайп». Что-то случилось. Он не вернулся бы в офис в пять вечера после долгой деловой встречи.

Майрон на ходу достал из кармана ключ от кабинета, с разгона всадил его в замок и провернул.

— Зайди, — бросил он и скрылся.

Что-то случилось.

Гул в оупен-спейсе внезапно стих. Если бы сейчас на пол упала шпилька из волос Камиллы, это услышали бы все. Бедные зайчики испугались… Рита молча встала, огладила брюки, осмотрелась. Дверь осталась приоткрытой, и она шагнула в проём. Не оборачиваясь, тихо прикрыла её. Майрон уже успел повесить пальто на вешалку и усесться в своё кресло. Его и остальной мир стал разделять широкий стол.

Ноутбук засветился окном пароля. Он что, правда собирается остаться здесь и работать? Быстро пробежав пальцами по клавиатуре, Майрон сложил руки на столе и поднял взгляд. Чёрный, острый, абсолютно безрадостный.