Глядя на Дуську, Леночка все больше понимала, что счастье истинного Козерога заключается в упорной работе. Как главного зодиакального материалиста. Дуська всегда и во всех своих начинаниях стремилась обрести уверенность, что с каждым последующим шагом ее путь по восходящей тропе к намеченной цели безопасен. И каждый день рождения приближает ее к вершине успеха. День за днем, методично, она взбиралась на свою вершину, преодолевая препятствия упорством, выносливостью и честолюбием. И ей не важно было, замечают ли другие ее маневры, так как ее собственное самомнение иногда просто зашкаливало. Что-что, а цену себе Дусенька знала.

Успехи Дуськи были тоже вполне материальны: квартира, машина, должность, зарплата, платья Betsey Johnson и Collette Dinnigan – Dolce & Gabbana носят дорогие проститутки! – туфли Pierre Hardy и Bruno Frisoni и сумочка из крокодиловой кожи Trussardi.

– У меня в гороскопе написано: «Если Козерога лишить туфель Pierre Hardy и Bruno Frisoni и сумочки из крокодиловой кожи Trussardi, то он тут же становится угрюмым и замкнутым», – поясняла Дуська свои постоянные траты.

Глядя на платья Betsey Johnson и Collette Dinnigan, туфли Pierre Hardy и Bruno Frisoni и сумочку из крокодиловой кожи Trussardi, Леночка приходила к выводу, что все женщины – Козероги.

И, как и все Козероги, Дуська была нетерпима к легкомыслию. По крайней мере, временами. Когда Леночка легкомысленно давала свой телефонный номер первому встречному красавчику или, напротив, забывала его всучить солидному и богатому мужичку, Дуська свирепела. Правда, всегда сдерживала себя и только лишь внятно и доступно объясняла подруге, в чем та на сей раз была неправа.

Кроме того, если уж выдавать окончательный и бесповоротный Дуськин портрет, то следует упомянуть ее вечную подозрительность. Дуська не подозревала только самых близких друзей. А поскольку список ее самых близких друзей Леночкой, в общем-то, и ограничивался, то остальным приходилось несладко. Особенно мужикам...

На этом фоне Леночка выглядела существом в высшей мере экзальтированным, легкомысленным и взбалмошным. Со своими стихами, непонятными амурными похождениями, полувымышленными страданиями. А также – с бурной энергией, детской доверчивостью ко всем и вся и некоторым пофигизмом в отношении самого святого – карьеры и денег.

Если Дуська почти ни в чем в своей жизни не сомневалась, то Леночка сомневалась во многом. Как то: бывает ли любовь с первого взгляда, все ли мужики – сволочи, может ли красивая женщина быть умной. И даже – о ужас! – в том, что феминизм – это будущее человечества. В последнем, правда, она Дуське не признавалась.

И еще Леночка писала стихи. Самые настоящие. Например, такое:

Кто меня целовал до рассвета?

Чей ребенок за стенкою плакал,

А потом превращался в скрипку,

Чтобы плакать сильнее вдвойне?

Почему солнце желтого цвета?

Чьей рукою тревожные буквы

На конверте, упавшем под ноги,

От письма, что пришло не мне?

Почему солнце всходит и всходит?

Что вьюнка граммофонные трубы,

Запрокинув рты к солнцу, выводят,

Прорастая мне в окна из лета?

Сколько звезд на ночном небосводе?

Меня сводит с ума и изводит...

Я боюсь его! Знает ответы

Тот, кто Меня целовал до рассвета.

В своих стихах Леночка, несмотря на то что мечтала издать книжку, тоже сомневалась.

Не сомневалась она только в одном – в своей внешней и внутренней привлекательности. Очень редкое для женщины свойство: Леночка адекватно оценивала себя. Не пресловутые 90x60x90, но около того. Плюс эффектные каштановые волосы. Плюс зеленые чарующие глаза. К тому же она играла в шахматы и тратила тысячу долларов в месяц на шмотки.

Но феминисткой Леночка, скорее всего, не была. Коленька зарабатывал больше ее, карьера его продвигалась активнее, квартиру для них он нашел и оплатил вперед за три месяца сам, и Леночку это вполне устраивало.

– А куда мы, собственно, едем? – спросила она, с трудом отвлекаясь от мыслей о Коленьке.

– Ты меня вообще слушаешь? – рассердилась Дуська. – В обувной центр!

«Брось парня – купи сапоги! – это был любимый Дуськин лозунг. – Мужчины – это проходные дворы». Но Леночке ужас как не хотелось бросать Коленьку...

3

Эта глава повествует о жизни в сказке

Первые два месяца совместной с Коленькой жизни прошли в уютной двухкомнатной квартирке на Литейном, как в сказке. Леночка жарила котлетки, запекала рыбку и варила борщ. Коленька приходил с работы позже нее, с аппетитом съедал все предложенное и садился за компьютер работать. Леночка брала в руки глянцевый журнальчик, забиралась с ногами в кресло и смотрела на любимого.

Иногда, конечно, она поглядывала в текст. «Где найти мужчину своей мечты», «Как сделать так, чтобы он предложил жить вместе» – все эти заголовки теперь предназначались не для нее. Она уже вытащила свой счастливый билет. Одним словом, встретила своего принца, и жизнь ее стала сплошной сказкой.

Гроза разразилась, когда Леночка этого меньше всего ожидала. Переехав с ней в «двушку», Коленька как-то сразу охладел и к выставкам, и к театрам. А Леночка была театралкой заядлой.

– Мне некогда тратить время на какие-то там кривляния! – неожиданно грубо пресек он ее робкие попытки выманить его в храм искусства.

Леночка не нашлась, что ответить. Но ведь ходил же с ней, водил ее, сидел рядом, смотрел на сцену, как ей казалось, с интересом! Но Леночка решила промолчать, не доводить ситуацию до конфликта. Позвонила Дуське, и вместе они отправились в театр на Фонтанке.

А потом заехали в кафе, выпили по бокальчику вина и поболтали. Леночка рассказывала про борщи и котлетки, Дуська с сомнением качала головой.

– Ты превращаешься в типичную домохозяйку, – резюмировала она.

– Мне нравится это делать! – отбивалась Леночка.

– Не доведет это до добра...

В тот день Леночка вернулась за полночь, и еще в подъезде почувствовала, что произойдет что-то нехорошее.

– Где ты шляешься? – Коленькины карие глаза побледнели, и веселая ямочка на подбородке исчезла.

– Я в театре была... – испуганно стала оправдываться Леночка. – А потом мы с Дуськой в кафе зашли.

– Мне не нравится эта твоя тупая блондинка! Чтобы больше с нею не общалась, – сказал Коленька и, показывая, что разговор окончен, ушел в другую комнату.

Леночка уныло прошла в ванную, не зная, как реагировать.


Дуська Коленьке не нравилась. И даже не то чтобы не нравилась – он ее, можно сказать, ненавидел. Почему, за что – неизвестно. Коленька не считал нужным объяснять. Из всех Леночкиных подруг его устраивала только Катька. Которая также жила прекрасной семейной жизнью с его другом Феденькой.

С Катькой Леночка дружила не так давно, как с Дуськой, – всего пару лет. Познакомились они в Москве, на банкете. Катька, как и Леночка, была командирована своей фирмой из Питера в столицу нашей родины на семинар. Жили они в одной гостинице, вместе сидели на лекциях, но нашли друг друга только в ресторане на Измайловской после первых двух бокалов вина.

День перед отъездом у всех участников семинара был свободный, а Катька знала какой-то дивный магазинчик с эксклюзивной одеждой...

Магазинчик «Одежкина лавка» на Щепкина и впрямь оказался дивным. Там после показов распродавались коллекции малоизвестных сейчас, но, несомненно, великих в будущем дизайнеров. Все вещи были в единственном экземпляре и такие оригинальные и красивые, что Леночка, будь она хозяйкой какого-нибудь известного бренда, тут же наняла бы их авторов на работу.

Леночка купила себе дивное платье в стиле «baby-dall». И еще уникальную, ручной работы, сумочку из искусно состаренной коричневой кожи и грубого холста со старинными фотографиями по бокам. И еще фиолетовый свитер с четырьмя рукавами. Вместе все это не сочеталось совершенно, поэтому пришлось подыскивать к каждой вещи еще какие-то одежки. Но это уже, как говорится, мелочь. Леночка взяла визитку магазина с четким намерением наведываться в «Одежкину лавку» и в будущем.

Катька же тогда ничего себе не купила. Перемерила все и пришла к выводу, что большинство вещей не отличаются практичностью. Хотя и красиво. Что, в общем-то, не помешало ей искренне порадоваться покупкам новой подруги.

А потом они вместе зашли в «Олимпийский», где посетили дивный отдел уникального трикотажа ручной работы, потом – осели в кафе. Провели вместе весь день и всю ночь в поезде Москва – Петербург и расстались утром весьма довольные друг другом. Так и стали общаться.


Катька была невысокой и в теле девицей с длинными крашеными каштановыми волосами. В отличие от Леночки, а тем более от Дуськи, женственной до умопомрачения. И не только во внешности, а во всем своем поведении и мировоззрении. Катька была классической истеричкой, но в ее высшей, артистичной форме. Какие спектакли она закатывала! Были бы зрители. Она заламывала руки, лила слезы, метала громы и молнии, каялась сразу во всех – и настоящих, и вымышленных – грехах, лезла в петлю, бросалась кого-то спасать, кидалась утюгами и сковородками – и все это одновременно.

Леночка, впрочем, быстро к этой ее особенности привыкла. И не принимала близко к сердцу порывы трепетной подруги. Хотя внешне всегда принимала активное участие в этом спектакле, дабы не обижать Катьку. Хотя, положа руку на сердце, Леночка и сама могла устроить нечто подобное. Но для нее это действительно был акт чистого искусства. Ее возвышенно-поэтическая душа требовала зрителей, аплодисментов, восхищения. Требовала, чтобы жизнь была столь же прекрасной, как стихи. Ей нужна была поэзия в жизни, хоть понемножку, но периодически.

Леночке хотелось каких-то сильных поступков, подвигов, важных слов – чего-то такого весомого и красивого, как в театре. Хотелось каких-то необыкновенных людей рядом с собой. Хотелось чувствовать себя главной героиней. И Катька как нельзя лучше подходила на роль подруги главной героини. А уж по части красивых слов и драматических поступков Катька была сильна...