Набрав воздуха в легкие, она, не выдыхая, открыла дверь на лестницу и побежала по ступенькам вверх. В ее распоряжении было всего несколько минут.

Все здание было наполнено дымом. Глаза ничего не различали, но она хорошо знала дорогу. На первом этаже в легкие стал проникать дым, и она почувствовала, что задыхается. Крепче сжав губы, она открыла дверь в помещение редакции. Ядовитый дым стал разъедать легкие, она начала тереть глаза, пытаясь что-нибудь увидеть.

Огонь полыхал вовсю, но в основном горело там, где был разлит бензин. Все помещение еще не загорелось. У нее оставались секунды.

Двигаясь вдоль стены, она побежала к кабинету Фрейзера, подняла тяжелый крюк, размахнулась и ударила по стеклу. Стекло разлетелось вдребезги, а легкие получили глоток свежего воздуха. Она несколько раз глубоко вдохнула и закашлялась. Сделав последний вдох, бросилась в кабинет. Она подняла документы, разбросанные на полу, потом схватила пластиковый пакет, лежащий среди газет. В этот пакет она стала бросать все документы, попавшие на глаза: пленки, папки, коробку с дискетами, посылку, присланную из Лондона. Потом спрятала пакет под пальто и устремилась к двери.

Она даже не успела понять свою ошибку. Воздух, хлынувший через разбитое окно, усилил огонь. Все помещение уже было объято пламенем, плотный дым застилал глаза. Ливви охватила паника, когда она увидела огненную стену, встающую перед ней, и на пару секунд она замерла. Но потом, подавив панику, бросилась к выходу. Пламя было за ее спиной, и она изменила направление.

Она была уже у двери, когда загорелся потолок и горящие обломки рухнули ей на спину и плечо. Закричав от боли, она прижала обожженную руку к груди и стала спускаться по лестнице, хватаясь за стену, задыхаясь от черного дыма, с трудом уклоняясь от языков пламени. Огонь был везде – он сжигал ее легкие, ее лицо, ее руки. Потом она споткнулась и рухнула. Черное облако накрыло ее, и она потеряла сознание.

Фрейзер молча вез Энди Робертса в Абердин. Он с волнением бросал взгляды на Робертса, который просматривал папки, украденные из лаборатории «ИМАКО». Папки, из-за которых Фрейзер рисковал своей репутацией. И рисковал не зря. Он удивлялся, что не чувствует себя лучше после того, как получил нужную информацию. Почему это не радует его? Ведь это было дело, которому он посвятил свою жизнь с тех пор, как вернулся в Абердин. Но сейчас, после пережитого страха и напряжения, у него внутри была пустота. Он не испытывал ни радости, что справедливость восторжествует, ни триумфа своей победы, а только ужасное разочарование, что не с кем теперь разделить эти чувства. Они уже были на окраине города, когда Робертс отыскал то, что им было надо. Он восторженно закричал, привлекая внимание Фрейзера.

Фрейзер остановил машину, выключил двигатель и взял папку, протянутую Энди.

– Вот, результаты удобрений… пять лет назад, – возбужденно сказал юный репортер. Потом стал быстро перелистывать другие папки. – И здесь… и здесь… Черт побери, Фрейзер! Эти папки были заведены шесть лет назад – они впервые получили результаты анализов в 1987 году!

Фрейзер стал просматривать свою папку. Она была датирована апрелем 1991 года. Все страницы были заполнены сотнями исследований образцов воды и статистикой. Он быстро просмотрел материалы, которые могут пригодиться для публикации, и закрыл папку. Потом включил двигатель и посмотрел на Энди.

– Я хочу все это скопировать, а потом вернуть обратно. Так будет безопаснее, – сказал Фрейзер. – А потом я отправлюсь в аэропорт.

Он совсем забыл о Мойре из-за «ИМАКО» и теперь почувствовал вину. Ему надо поехать в аэропорт, извиниться перед Мойрой и рассказать ей про Ливви. Решив так, он обратился к Энди, спрашивая, может ли он высадить его здесь – ему срочно нужно в аэропорт.

Робертс согласился, закрыл папку и посмотрел вперед.

– Боже! Такой дым, как будто в городе сильный пожар.

Фрейзер прищурил глаза:

– Ты прав. Я надеюсь, что мы доберемся прежде, чем все кончится.

Энди улыбнулся. Первый раз с тех пор, как уехала Ливви, Фрейзер заговорил как нормальный человек.

– Кажется, горит та часть города, где наша газета. А вдруг это горим мы?

Они мчались на машине, наблюдая за оранжевым заревом на небе. В машине царило молчание, пока они торопились к городу. Но чем ближе они подъезжали к городу, тем сильнее обострялась тревога.

– Фрейзер? Ты думаешь?.. – Энди посмотрел на босса.

– Я не знаю. Но у меня есть причины для волнений, – быстро ответил Фрейзер.

Они проезжали по Нооз Андерсон-драйв, потом Фрейзер повернул в сторону Мэстрика. Когда они достигли Байт авеню, пришлось замедлить скорость, все было оцеплено. Полицейский офицер подошел к машине, и Энди высунулся из окна.

– Что случилось? – спросил он.

– «Эбердин энгас пресс». Это произошло из-за незатушенной сигареты, – ответил молодой полицейский. Он замолчал, так как Фрейзер выскочил из машины. – Эй! Куда вы? – заорал полицейский.

Фрейзер побежал по Байт авеню к зданию своей газеты. Прося подождать его, Энди вылез из машины и, повернувшись к полицейскому, объяснил, что Фрейзер – владелец газеты. Энди хотел последовать за боссом, но офицер остановил его и велел убрать машину.

Энди воспротивился было, но все же вернулся обратно к автомобилю. Оглянувшись, он увидел Фрейзера, стремительно несущегося к зданию.


Фрейзер остановился рядом с толпой. Его грудь бурно вздымалась от быстрого бега, и он с трудом восстанавливал дыхание. У него не было сил даже пошевелиться.

– Ох, бедная девочка! И ведь подумать только, какая смелость у некоторых! – Две старушки, стоящие перед Фрейзером, смотрели на пожар и обсуждали ситуацию.

– Она вытащила его! Да-да! Я слышала, это был работник безопасности. Мне никак не понять, откуда у нее взялось столько сил. Парень-то тяжеленный!

Старушки болтали, а Фрейзер стал тревожиться, но продолжал внимательно слушать их разговор.

– Ты знаешь, кто она была?

– О нет. Только слышала, что журналистка. Зачем-то вернулась… ну и… Эй!.. О чем ты думаешь, сынок?

Фрейзер больше ничего не слышал. С ледяным ужасом в душе он стал, работая локтями, пробираться через толпу, забыв о всякой вежливости. Пробравшись вперед, он увидел горящее здание, пожарные машины, насосы, две «скорые помощи» и полицейских, которые сдерживали возбужденную толпу. И тогда он побежал.

– Эй! Вы… Сюда нельзя! – Со всех сторон раздавались крики, предназначенные ему. Он почувствовал, что кто-то пытается схватить его и помешать, но это его не остановило. Он бежал, весь охваченный паникой. На тротуаре подальше от горящего здания Фрейзер увидел фигуру Алека, закутанного в красное одеяло. Фрейзер окликнул Алека и подбежал к нему.

– Алек… Алек… Что случилось?

– Господи! Мистер Стюарт! – Алек вздрогнул. – Они хотели увезти меня, но я сказал им нет. Нет, нет, я не могу до тех пор, пока не увижу вас… – Он покачал головой и закрыл лицо руками.

– О Боже!.. Бедная девочка, Ливви… Я… – Алек плакал от шока. – Спасибо Господу, что вы здесь, мистер Стюарт… Я…

Но Фрейзер уже не слышал его. Он бежал к зданию, потом стал яростно отталкивать пожарника, схватившего его: ему необходимо было найти Ливви. Он не понимал, что делает, все его мысли были о Ливви – он должен увидеть ее или услышать о ней.

Неожиданно кто-то толкнул его в спину. Фрейзер вскрикнул и упал на землю лицом вниз, сверху навалился пожарник, заломив ему руку. Он пытался освободиться, не обращая внимания на боль, через несколько минут успокоился, уткнувшись лицом в грязь. Пожарник сильным рывком поднял его.

– Куда вас понесло?! Черт вас побери! – Он взял Фрейзера за плечи и в сердцах встряхнул его.

– Я… – Фрейзер попытался понять, о чем его спрашивают, и через несколько минут ответил: – Женщина… Она была в здании.

Лицо пожарника изменилось.

– Вы знаете ее?

– Знаю ее? Боже! – Он перевел дыхание. – Где она? С ней все в порядке? Где?..

Пожарник кивнул в сторону «скорой помощи».

– Они собираются увозить ее сейчас… Вы… – он не закончил предложения.


Ливви лежала на носилках. Кислородная маска закрывала ее лицо, рядом сидел врач, слушая пульс. Ее собирались отправить в больницу. Водитель уже закрывал двери, когда появился Фрейзер.

– Подождите! – закричал он. – Это… это моя подружка.

Водитель придержал двери, и Фрейзер вошел в машину.

– Ливви? – склонившись к ее лицу, прошептал он. – Ливви? Ты слышишь меня?

Ее ресницы затрепетали, и она открыла глаза. Он увидел, как она пытается улыбнуться под маской, и с трудом сдержал слезы.

– Не разрешай мне плакать, – сказал он, нежно касаясь опаленных волос. – Мальчики не плачут. – Подняв руку, он вытер свое лицо.

Она кивнула, показывая головой на грудь.

– Что? – он наклонился ниже. – Что, Ливви? – Фрейзер взглянул на врача. – Что она пытается сказать?

– У нее что-то под пальто, – ответил доктор, – она не позволяет забрать это. Кажется, сумка, полная папок или газет. Врач пожал плечами. – Возможно, вам лучше поехать в больницу и там забрать у нее бумаги.

Фрейзер заглянул в ее глаза, чистые ярко-синие глаза, и, увидев облегчение в них, сказал:

– Да, я поеду в больницу.

Он наклонился к ее лицу и поцеловал кислородную маску. Она попыталась еще раз улыбнуться ему – и ее веки тихо закрылись.

– Я не позволю этой женщине покинуть меня снова, – прошептал он, – я люблю ее, ты понимаешь это?

Он замолчал, а потом сказал, запинаясь:

– Кроме того, она вечно без меня попадает во всякие ужасные истории!


Абердин, октябрь 1993 года

Ливви сидела за столом в большой неубранной кухне дома Фрейзера. Она редактировала статью, которую написала утром для «Лайф-стиль». Вообще-то она должна быть в офисе, но с утра решила никуда не ходить. Впервые за многие годы Ливви никуда не спешила. Работа перестала быть для нее самым главным в жизни. Она была счастливее, чем когда-либо могла себе представить.