Мари Секстон - Обещания

Мэтт сидел на кухне с виноватым видом: взгляд в пол, щеки горят. Он поднял на меня глаза:

— Ты злишься?

— Вообще-то, должен бы.

— А на самом деле?

Я прислушался к себе и понял, что не чувствую злости, а, скорее, облегчение. На прошлой неделе я принял решение доверять мнению Мэтта и мне это понравилось. Тревога, которая разъедала меня после судьбоносной встречи в начале месяца, поблекла и лишь время от времени просто трепыхалась парой безумных бабочек в животе. Совет мамы, как стоит жить, волшебным образом обрел смысл. К тому же, восторженная реакция ребят подтвердила — эта работа действительно для меня.

— Я позвоню завтра в школу и соглашусь. — Мои слова заставили Мэтта улыбнуться. — Я тебе уже говорил, что ты действительно чертов манипулятор?

Он схватил меня за грудки и рванул на себя:

— Скажи еще раз.

— Ты чертов манипулятор.

— Неправильно. Ты знаешь, что должен сказать.

— Ты был прав.

— Никогда не устану это слушать, — рассмеялся Мэтт.

А через несколько дней позвонил Коул.

— Привет, дорогуша, — пропел сладкий голос в трубке. — Я вернулся в Вейл. Составишь мне компанию сегодня вечерком?

— Извини, Коул, не могу.

Мэтт, просматривающий на диване газету, дернулся, услышав это имя.

— Ты не можешь сегодня или не можешь вообще из-за высокого, темного, злющего на вид полицейского?

— Из-за него.

— Что, шкаф уже не заколочен?

— Думаю, я смог подобрать ключ.

Я улыбнулся, глядя на смутившегося при этих словах Мэтта.

Несколько секунд Коул молчал, а затем произнес:

— Я рад за тебя, Джаред. — На этот раз его голос звучал не манерно, а искренне — мягко и спокойно. — Я очень рад за тебя.

— Я принес пиво, — сообщил Мэтт, заходя в гостиную.

— Ну наконец-то! Ты пропустил вбрасывание.

Мы с нетерпением ждали этот день — воскресенье за восемь дней до Рождества, когда наши любимые команды вновь встретятся друг с другом.

— Еще не забили?

— Нет, но поверь — «Мустанги» наверняка закопают твоих «Шефов», дай только время.

— А вот посмотрим, морпех. Проигравший оплачивает ужин, — хмыкнул Мэтт.

Команды шли ноздря в ноздрю. Мы вымотались и почти взорвались, наблюдая, как то одна, то другая команда выходит вперед в счете. За две секунды до свистка «Мустанги» лидировали всего на одно очко. «Шефы» выстроились цепочкой в очковой зоне, если они сейчас пропустят удар, выиграл я, если отобьют — то Мэтт. Почему-то каждый болельщик в мире наивно считает, что может как-то повлиять на игру из своей гостиной. И я заорал:

— Что б вы пропустили, что б вы пропустили!

Мэтт до белизны стиснул кулаки на журнальном столике.

Удар прошел. Я застонал. Мэтт с победным возгласом набросился на меня со своего края дивана — даже удивительно, с какой легкостью он смог меня подмять — обхватив мои щеки, поцеловал отнюдь не романтическим поцелуем. Просто громко чмокнул, оставляя у меня на губах привкус триумфа, а затем отстранился, заглядывая мне в лицо с торжествующей улыбкой.

— Ты платишь за ужин!

— Слезь с меня, Анкл Бенс чугунный!

На столике ожил телефон, я потянулся, чтобы ответить.

— Алло. — Мэтт все еще прижимал меня, но переместился пониже. Вытащил рубашку из брюк и попытался отвлечь, прокладывая дорожку поцелуев по животу.

— Мэтт? — спросил женский голос.

— Нет, это Джаред.

— Джаред? У меня что, неправильный номер? Я пытаюсь дозвониться Мэтту Ричардсу. Он дал мне этот номер.

Мэтт стянул с меня джинсы и уже достиг губами паховых волос. Отвлекающий маневр однозначно удался.

— Он здесь, одну минуточку.

Когда Мэтт рассмеялся, я передал ему трубку. Довольно выражение покинуло его лицо, как только он начал разговор. Я сразу понял, что звонила его мать, с удивлением обнаружив, что он дал ей мой номер. Но это действительно имело смысл — в своей квартире Мэтт практически не появлялся.

Он сел:

— Нет, мама, мне бы не хотелось. Это очень не вовремя. Мы сейчас действительно заняты. — О, черт, я знал, что означает этот взгляд. — Вы сами возьмете машину на прокат или мне вас довести? — Он положил локти на колени и обхватил голову руками. Остальная беседа свелась к односложным ответам. — Да. Да. Ладно. Пока. — Он бросил трубку и почти уперся лбом в колени. — Черт, Джаред. Дерьмово.

Несмотря на очевидное бедствие, я не слишком обеспокоился, что бы ни произошло. Пройдет день-другой, и рано или поздно все образуется, вернется к нормальной жизни. А в последнее время «нормальная жизнь» у нас была невероятно хороша. Мы перестали бороться, и это главное. Ничто не могло омрачить моего настроения. Поэтому мой голос прозвучал почти беззаботно, когда я спросил:

— Родители едут?

— Да.

— На Рождество?

— Да.

— Когда?

— Послезавтра.

— Надолго?

— На неделю.

Мы обменивались короткими фразами, наконец я спокойно произнес:

— Ты не хочешь, чтобы они знали, так?

— Прости, — прошептал Мэтт.

— Удивительно. Они же такие милые люди. — Я сказал это в шутку, потому что вряд ли когда-нибудь забуду, что из себя представляет его папаша. И я знал, как тяжело пришлось бы Мэтту признаться. Невозможно его обвинять в желании избежать скандала.

— Знаю.

— Твой отец окончательно испоганит Рождество. — Я поддразнивал, надеясь приободрить.

— Знаю. — Похоже, мой метод начинал работать.

— А Лиззи за это станет гонять его мокрой тряпкой.

— Знаю! — Неужели я расслышал намек на смех?

Но Мэтт по-прежнему отводил глаза. Я опустился перед ним на колени и положил руки на плечи. Дождавшись, когда он на меня посмотрит, улыбнулся:

— Все в порядке.

Он покачал головой:

— В каком порядке? Я — чертов лицемер. Почему ты на меня не злишься?

— Потому что твой отец злобный воинствующий мудак.

Он горько усмехнулся:

— Впервые в жизни я рад этому.

Я потрепал его по макушке:

— Не кисни. Все не так уж и плохо. Жаль конечно, что мы не сможем вместе провести Рождество. И плохо, что мы не увидимся целую неделю. Но потом-то все наладится.

Он наконец расслабился и даже чуть-чуть улыбнулся.

— Все действительно будет в порядке?

— Обещаю.

Он притянул меня ближе, и я почувствовал его дыхание.

— Спасибо.

Я поцеловал его в щеку, а затем немного отстранился, чтобы заглянуть в глаза:

— Вероятно, ты переберешься к себе, пока родители будут здесь? — К счастью, он не отказался от квартиры, хотя и ворчал по поводу бесцельной арендной платы.

— Да. Они остановятся в отеле, что через улицу. Хотя что делать с телефоном, не знаю — я ведь дал им этот номер. Вдруг они станут названивать из гостиницы…

— Давай я стану перенаправлять звонки на твой старый номер. — Все равно мне довольно редко звонили.

Итак, у нас остались только две ночи перед недельной разлукой.

— Никуда не уходи, — сказал я. Быстро сбегал в спальню за смазкой, а потом устроился на полу между его коленями.

Он посмотрел на меня, изогнув бровь:

— Что ты делаешь?

Я стянул с него джинсы с бельем и толкнул на диван:

— Хочу дать тебе повод поспешить обратно.

— Думаешь, у меня без этого мало причин? — удивился Мэтт.

— Будет еще одна, — ухмыльнулся я, потянув его на себя так, что его задница почти свесилась с дивана. Как обычно, я залюбовался соблазнительной дорожкой волос, а затем начал выцеловывать. Пальцы Мэтта немедленно запутались у меня в шевелюре. — У тебя всегда был пунктик насчет волос? — спросил я не поднимая головы.

— Нет, только с тобой. — Он тихонько потянул меня за кудри.

Я улыбнулся и снова вверх-вниз лизнул волосатый след.

— Хотелось бы задать тебе тот же вопрос, — поддразнил Мэтт.

Я плохо понял, что он имеет в виду, и подумал о коротком ежике у него на голове:

— Да какие у тебя волосы?

Он низко гулко рассмеялся — твердый пресс дрогнул под моими губами — слегка отстранился и накрыл ладонью живот от пупка к паху, пряча от меня прекрасный вид.

— Эй! — Запрокинув голову, я наткнулся на волчью ухмылку.

— Теперь понимаешь, о чем я?

Я рассмеялся и, отбросив его руку, снова поцеловал его там.

— С момента нашего первого похода. Я ведь разговаривал во сне.

— О горной тропе.

— Угу, — саркастически промычал я.

— Ты говорил что-то о дорожке.

— Угу, — повторил я, проведя по ней пальцем.

Мэтт рассмеялся:

— Я еще тогда подумал, что ты был до смешного активен тем утром.

— Я проснулся с таким стояком, что пришлось отдрочить себе в палатке, прежде чем выйти и встретиться с тобой.

Он тут же застонал — член, который я только что поцеловал и который касался моей щеки, тут же дернулся. Когда же снова посмотрел Мэтту в лицо, он ответил мне злодейской сексуальной ухмылкой.

— Надо же, как горячо, — прохрипел он. — У меня возникло внезапное желание поставить сегодня вечером палатку на заднем дворе.

Рассмеявшись, я прошелся языком по всей длине налитой плоти. Мэтт закатил глаза, его тело прошила мелкая дрожь. Я повторил движение, его бедра дернулись мне навстречу. Открыв глаза, он не отрываясь смотрел, как я подразниваю головку, прежде чем полностью заглотить. Застонав, он запустил пальцы мне в волосы, но не стал дергать. Он вообще ни разу не дернул, пока не потерял над собой контроль и не кончил. Мне нравилось, что я могу заставить его полностью забыться.

Обхватив его член, я стал медленно потирать большим пальцем промежность. Я потихоньку прокладывал путь к его заднице уже несколько недель, и он перестал зажиматься и даже последние пару раз ловил от этого кайф. Сейчас он на мгновение напрягся, но тут же расслабился. Увеличив давление, я услышал стон и почувствовал толчок.