Мари Секстон - Обещания

— Он ведь даже не счастлив с ней, — сказала Лиззи, опираясь на прилавок. — Мы с Брайаном встретили их как-то в ресторане, у него был такой понурый вид.

Увы, но я понимал, что она права — видел его пару раз, и он действительно выглядел не лучшим образом. В глазах — отчаяние, ни следа привычной псевдоулыбки.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Думаю, он скучает по тебе не меньше твоего. Может, позвонишь ему?

— Нет.

— Джаред…

— Нет! — Я замолчал. Не стоило набрасываться на Лиззи, она этого не заслужила — всего лишь хотела счастья для меня. Но следующий шаг не за мной. Именно Мэтт должен разобраться в себе и принять свои чувства. Мне оставалось только ждать и надеяться.

— Джаред, могу я попросить вас об одолжении? — обратился ко мне Ринго, когда мы в начале октября сидели в подсобке и разбирали банки с машинным маслом.

— Слушаю.

— Я хотел бы возобновить наши занятия.

— Математикой?

— Да. По программе сейчас дифференциальное исчисление. Там черт голову сломит.

— Конечно.

Удивительно, с каким воодушевлением я откликнулся на его просьбу. Моя социализация упала ниже плинтуса.

— А в физике вы разбираетесь?

— Так написано у меня в дипломе. Тебе и с ней нужна помощь?

— Если это удобно. И, может, мы могли бы заниматься у вас дома — мне не хочется отвлекаться здесь, в магазине во время работы.

— А как насчет твоего отца?

— Думаю, с ним проблем не возникнет. Он был доволен, что вы помогли мне прошлой весной. Я сказал ему, что он должен больше доверять людям. И мне. Скоро мне исполнится восемнадцать — я не ребенок и не идиот. — Ринго смущенно замолк. — Если не считать математику и физику.

— Ты не идиот. Ладно, давай у меня дома.

Мы договорились, что станем заниматься два раза в неделю — во вторник и четверг.

Первую неделю Ринго приходил один, во вторую появился на пороге с девушкой:

— Это моя подруга Джули. — Довольно милая, с не по-девичьи развитыми формами, темными волосами и веснушками, которые она пыталась скрыть под слоем косметики. — Можно, мы вдвоем?

Так у меня появилось два ученика. Я заказал пиццу, радуясь компании, пусть это всего лишь двое подростков, у которых проблемы с дифференциальным исчислением.

Выяснилось, что Джули страдает той же дурной привычкой, что и Ринго.

— Почему ты сразу подставляешь численные значения?

— Так же быстрее.

— С уравнениями в общем виде работать проще. Выведи конечною формулу и потом уже рассчитывай. Смотри. — Я стал разбирать на примере задачи по физике, которую мы решали. — Что ты знаешь про F?

— Сила равна массе на ускорение.

— Выведи из уравнения m.

— Но нам надо рассчитать F.

— Что мы получаем с правой стороны?

В ее глазах мелькнуло понимание:

— m и a.

Видимо, процесс пошел. Она черкала карандашом в тетради, бурча под нос:

— Вместо m подставляем2а, сокращаем… получаем a!

— Верно, а так как мы уже имеем выражение для m…

— То, перемножив, получим F!

— Точно.

— Это как собирать пазлы.

— Да, похоже.

Ее воодушевленный взгляд пролил бальзам мне на душу.

Но этим дело не закончилось. На следующей неделе они привели с собой еще одну девушку, а потом та привела с собой приятеля. К концу месяца я мог похвастаться десятью учениками, которым не давались физика с математикой. Хотя регулярно ходили человек шесть. Мой дом два раза в неделю превращался в своего рода интеллектуальный притон для подростков.

Только и оставалось ждать, когда же рванет.

Любой, кто вырос в Колорадо, с уверенностью скажет вам, что существует единственный день в году с гарантированно скверной погодой. Это Хэллоуин. И, похоже, этот год не стал исключением. Тридцатого октября с утра моросил мелкий дождь, потом температура упала ниже нуля. Вечером мне позвонил Брайан:

— Джаред! — орал он как безумный. — Быстро в больницу! У Лиззи воды отошли.

Приехав в госпиталь, я несколько минут мотался по коридору в родильном отделении, не зная, войти сразу или сначала постучать? Роды только начались или уже в самом разгаре? Лиззи лежит в гинекологическом кресле? Повсюду кровь? Я понятия не имел, чего ожидать.

В конце концов я попросил проходящую медсестру передать Брайану, что жду снаружи. Спустя секунду он выскочил из палаты:

— Что, черт побери, ты здесь делаешь? Ты должен быть там! — Его трясло, я никогда не видел его таким взбудораженным: волосы торчат клоками, глаза вытаращены.

— Лиззи уже родила?

— Нет еще, но вот-вот родит. И она хочет, чтобы ты присутствовал.

— Что? — Как только я представил части ее тела, на которые вовсе не хотел смотреть, кровищу, крики, мне поплохело. — Нет, мне там не место. Я не могу там находиться, пока она рожает.

И тут Брайан схватил меня за грудки и рванул на себя, чего не делал с подростковых времен — да, он действительно волновался:

— Лиззи хочет, чтобы ты зашел, и ты зайдешь, даже если мне придется надрать тебе задницу и затащить за волосы. Понял?

— Ладно-ладно. Брайан, успокойся.

Вот так мы и стояли — Брайан с одной стороны, я — с другой и держали ее за руки. Все продолжалось дольше часа, бедняжка Лиззи совсем выбилась из сил. А я как никогда радовался, что не женщина.

Наконец доктор наложил на голову ребенка что-то подозрительно напоминающее воронку, Лиззи потужилась последний раз, и явилось чудо — розовый, лысый, морщинистый мальчик с головой в форме воронки и страшным красным треугольником на переносице. Меня обуял ужас, но Лиззи заверила, что все в порядке.

— Мы назовем его Джеймс Генри, — гордо сообщила она.

Генри звали нашего отца, а Джеймс — мое второе имя. Я поцеловал ее в лоб.

Брайан подошел ко мне с ребенком.

— Ты же не собираешься дать мне его подержать? Я не могу, а вдруг я его уроню или сделаю больно?

Он рассмеялся:

— Лучше привыкай к нему, братишка. Лиззи говорила, что ты обещал сидеть с ребенком раз в неделю.

— Ты имеешь в виду, не я обещал, а она меня развела?

Но как только племянник оказался у меня на руках, я понял, как он красив. И дорог мне. Впервые после истории с Мэттом я ощутил хоть какую-то радость и громко рассмеялся:

— Я — дядя!

В первый вторник ноября ко мне на занятия пришли семеро учеников. Мы сидели вокруг обеденного стола, когда раздался стук в дверь. Только Мэтт никогда не пользовался звонком, я постарался подавить глупое волнение по поводу его прихода.

Но открыв дверь, сразу понял, что это не приятельский визит. На пороге стоял Мэтт в полицейской форме, а рядом с ним еще один офицер. Мэтт заметно смущался — сжимал в руках фуражку и старался не смотреть мне в лицо, а я отчаянно гнал от себя воспоминания о его губах на моей шее, пальцах в волосах, твердом теле, прижимающемся…

— Сэр, — обратился ко мне другой коп, прерывая мои предательские мысли. Я с трудом оторвал взгляд от Мэтта и перевел на него. — Нам сообщили, что в вашей квартире находятся подростки.

Мне потребовалось несколько секунд для ответа:

— Да. — Я шагнул в сторону, открывая обзор. Все казалось очевидным: две коробки с пиццей, дюжина открытых учебников на столе и ученики. Они застыли кто с карандашом в руках, кто поднеся кусок пиццы ко рту — какая-то дурацкая пародия на Тайную вечерю. Офицер — шеврон гласил, что его звали Джемисон — прошел мимо меня к столу:

— Что здесь происходит? Кто из вас Эйден?

Эйден, залившись всеми оттенками багрянца, поднял руку.

— Это все? — уточнил Джемисон. — В спальне никого нет?

— Что? — в ушах зашумело, но я услышал, как Мэтт промямлил:

— Грант, не надо.

Но тот лишь ухмыльнулся.

До меня потихоньку начало доходить, что происходит. Я глубоко вдохнул и ответил:

— Странный вопрос. В спальне никого нет. Я просто с ними занимаюсь.

Джемисон открыл рот, чтобы прокомментировать, и наверняка собирался сказать какую-нибудь гадость, но тут встрял Мэтт:

— Джаред. — По его лицу я понял, что он сам не рад. — Нам позвонил один из родителей. — Эйден застонал. — Мать беспокоится, что ее ребенок проводит здесь слишком много времени, и попросила проверить.

— Я не делаю ничего плохого. — Я так сильно сжал челюсти, что непонятно, как они меня понимали.

Офицер Джемисон хмыкнул.

Мэтт неодобрительно на него глянул и ответил:

— Я знаю. — Уставился в пол, переложил фуражку из одной руки в другую. — Она волновалась и обзвонила других родителей. Извини. — Он все же поднял на меня глаза, и я возненавидел себя за то, как дрогнуло мое сердце. — Думаю, тебе лучше отпустить их по домам.

— Хрень какая-то! — Ринго встал из-за стола. — Только Джаред смог разъяснить нам этот материал. Вы не можете нас разогнать!

— Послушай, сынок… — обратился к нему Джеймсон.

— Стоп! — Удивительно, но он замолчал. — Это мой дом, офицер, и вы не имеете никакого права тут распоряжаться. Я не сделал ничего плохого, не нарушил закон и хочу, чтобы вы ушли. Прямо сейчас. — Я посмотрел на Мэтта. — Оба.

Тот вздрогнул и отвернулся.

Джемисон хотел что-то ответить, но я демонстративно повернулся к ученикам:

— Естественно, мне не хочется, чтобы кто-то думал, будто я развращаю детей. — Я постарался скрыть сарказм в голосе. — Поэтому давайте-ка по домам.

Ребята тут же громко запротестовали. В основном нецензурно.

— Джаред, вы не можете нас сейчас бросить. Нам нужна ваша помощь. У нас только-только стало получаться.