— Но они продолжали настаивать?

— Да. Они были очень настойчивы, но я не поддалась.

— Тебе, должно быть, пришлось нелегко. А скажи, кто-нибудь догадался, кто ты такая на самом деле?

— Бен ничего не заподозрил, но мать Майкла — да, она меня раскусила. Я думаю, именно поэтому она решила лично встретиться со мной.

Мари замолчала и снова уставилась на свои сандалии. Мысленно она вернулась на несколько недель назад, в тот самый день, когда встречалась с Марион.

— Что ты почувствовала, когда увидела ее?

— О, Фэй, это было ужасно, по-настоящему ужасно. Я сразу вспомнила все, что она мне сделала. Я… я просто ненавидела ее!.. — Но в ее голосе было что-то еще большее, чем ненависть, и Фэй это услышала.

— И?..

Мари со вздохом подняла голову и потерла переносицу пальцами.

— Мне снова стало очень больно. Эта женщина сразу напомнила мне о том, как я когда-то хотела понравиться ей, как мечтала назвать ее матерью, как надеялась на то, что она полюбит меня или хотя бы примет как жену собственного сына.

— Но она снова оттолкнула тебя?

— Я не знаю. Во всяком случае, я не уверена. Марион очень больна, она сама сказала мне об этом.

Мне показалось, что она почти жалеет о том, что совершила два года назад. Как я поняла, Майкл тоже не был особенно счастлив все это время. Это с ее слов, а в данном случае я склонна скорее верить Марион.

— И ты…

— Да, Фэй, я почувствовала облегчение. Сначала… — Мари тихонько вздохнула. — А потом я поняла, что для меня это ничего не меняет. Для нас с Майклом все кончено, Фэй. Все, что между нами когда-то было, — все осталось в прошлом. Мы оба теперь совсем другие люди — лучше или хуже, не имеет значения. Кроме того, Майкл так и не разыскал меня. Он даже не пытался. И если он узнает, кто я такая на самом деле, — то есть кем я была когда-то, — он, наверное, даже перестанет охотиться и за моими работами. Но я больше не Нэнси Макаллистер, Фэй! И он не тот Майкл, которого я знала.

— Почему ты так решила?

— Я видела Майкла как сейчас тебя, разговаривала с ним. Он стал черствым, холодным, жестким, расчетливым. О, я не знаю, может быть, под этой носорожьей шкурой и осталось что-то от прежнего Майкла, но я вижу и много нового. Слишком много!

— Как насчет боли? Боли, растерянности, разочарования, горя, наконец? — допытывалась Фэй.

— А как насчет неверности, предательства, равнодушия, трусости? Не выдумала же я всю эту историю! Ведь все это тоже существует, не так ли?

— Я не знаю, может быть… Скажи, когда ты встретилась с Майклом, ты опять почувствовала себя преданной, брошенной?

— Да. — Голос Мари снова стал высоким и резким. — И я… Я ненавижу его.

— Значит, он по-прежнему тебе не безразличен, — уверенно заключила Фэй.

Мари попыталась что-то возразить, но слезы помешали ей говорить. Плача, она только качала головой и смотрела на Фэй с мольбой.

— Ты все еще любишь его, Нэнси? — Фэй намеренно воспользовалась ее прежним именем, и Мари с глубоким вздохом откинулась на спинку старого кресла. Еще некоторое время она молча глядела в потолок и только потом заговорила.

— Возможно, Нэнси — или то, что от нее осталось во мне, — все еще любит своего Майкла, — сказала она монотонным, лишенным выражения голосом. — Того Майкла, которого она когда-то знала. Но у Мари теперь другая жизнь, Фэй. Я просто не могу позволить себе полюбить его.

— Почему бы и нет?

Мари печально посмотрела на нее:

— Потому что он не любит меня. Потому что все это просто утопия. Разбитую вазу можно склеить, но наливать в нее воду уже нельзя. Я должна перестать думать о нем, забыть, навсегда выбросить его из сердца и из головы. Я знаю это, Фэй! И к тебе я пришла вовсе не потому, что мне надо было поплакаться кому-то в жилетку и рассказать о своей любви к Майклу, — нет! Просто мне нужно было разобраться в том, что я сейчас испытываю. Сама понимаешь, к Питеру я с этим пойти не могу — он слишком расстроится, а мне… Мне нужно снять с души хотя бы часть груза.

— Я рада, что ты пришла ко мне, Мари. Но боюсь, что ты не сможешь так просто взять и выкинуть Майкла из головы… и тем более — из сердца. То, что ты приняла это решение, — уже хорошо, но ведь его еще надо исполнить.

— По правде говоря, я решила забыть обо всем уже давно, но прошлое продолжало преследовать меня. Я знала, что все мои надежды напрасны, что мне нужно начинать строить свою жизнь заново — строить без Майкла, но я не смогла не думать о нем. — Мари немного помолчала. — Нет, Фэй, не совсем так. Не я не смогла — это он до недавнего времени не отпускал меня. Но теперь…

Она снова села прямо и посмотрела в глаза Фэй.

— Завтра утром я лечу в Бостон. Я должна закончить одно дело.

— Какое дело?

— Освобождение. Мне нужно разорвать последнее звено, которое связывает меня с Майклом. — Тут, впервые за весь сеанс, Мари улыбнулась. — У нас был общий секрет, своего рода залог нашей любви. Я ничего не предпринимала, потому что надеялась, что Майкл вернется ко мне, но теперь я должна поехать туда и довести свое освобождение до конца.

— Ты действительно готова к этому?

— Абсолютно. — Она сказала это так убежденно, что Фэй ей поверила.

— И ты… правда этого хочешь?

— Да.

— А что, если сказать Майклу, кто ты на самом деле, и посмотреть, что он предпримет?

Мари вздрогнула, не то от испуга, не то от негодования.

— Нет, Фэй, никогда! Наша любовь умерла. Теперь между нами ничего нет и быть не может. — Она снова вздохнула и посмотрела на лежащие на коленях руки. — Кроме того, это будет несправедливо по отношению к Питеру.

— Сейчас ты должна думать только о том, что будет справедливо по отношению к тебе — к Мари Адамсон.

— Именно поэтому я и улетаю в Бостон. Мне хочется верить, что после того, как я окончательно разделаюсь со своим прошлым, я смогу полюбить Питера по-настоящему. Он очень хороший человек, Фэй! Он так много для меня сделал, а я…

— А ты не любишь его.

Эта мысль давно смущала Мари, но, пока она оставалась скрыта в глубине ее души, она пугала ее не так сильно, как теперь, когда кто-то посторонний произнес роковые слова вслух. Вздрогнув, Мари вскинула голову.

— Да нет же, я люблю Питера! — воскликнула она с горячностью.

— Но ты только что говорила…

— Нет, Фэй, я говорила не в этом смысле. Просто, просто… просто все это время между нами стоял Майкл.

— Это слишком похоже на предлог, на обычную отговорку.

— Не знаю, возможно… — Мари долго молчала, потом добавила:

— В общем, меня все время что-то останавливало. Порой я уже готова была сделать последний шаг, но чего-то все равно не хватало. Должно быть, подсознательно я продолжала ждать Майкла и поэтому не могла отдаться своему чувству к Питеру целиком. Мне казалось, что я совершаю что-то… не правильное.

— Почему не правильное?

— Почему? — Мари задумалась. — Не знаю… Просто, когда я с Питером, у меня иногда появляется такое ощущение, что он совсем меня не знает. Нет, Питер, безусловно, знает, что представляет собой Мари Адамсон, потому что он создавал меня своими руками и в физическом плане, и как личность, но он понятия не имеет, каким человеком я была до аварии, что любила, каких взглядов придерживалась.

— А разве ты не можешь рассказать ему об этом?

— Могу, но я не уверена, что ему хочется это знать. Питер умеет заставить меня почувствовать, что я любима, но мне кажется, что он делает это не ради меня.

— Да, — согласилась Фэй, — это, конечно, все очень сложно. Под каждой крышей свои мыши.

— Да, примерно так, — кивнула Мари. — Но я уже говорила, что Питер очень хороший человек, и я не вижу никаких причин, которые помешали бы нам быть вместе.

— Вам ничто и не помешает, за исключением одного. Если ты все-таки не любишь его…

— Но я люблю, люблю! — Мари так разволновалась, что даже привстала с кресла, но тут же опустилась обратно.

— Тогда расслабься, и пусть все идет своим чередом, — предложила Фэй. — Если возникнут какие-то проблемы, ты всегда можешь прийти ко мне и посоветоваться. Но сначала тебе надо разобраться, что ты на самом деле чувствуешь к Майклу.

— Поэтому-то я так спешу с этой поездкой в Бостон. После нее я буду совершенно свободна.

— Хорошо, поезжай. Только как вернешься — загляни ко мне еще раз. Договорились?

— Конечно! — воскликнула Мари, не скрывая своей радости. Каждый визит к Фэй — будь то просто дружеская встреча или сеанс психоанализа — приносил ей облегчение.

— Тогда удачи тебе…

Посмотрев на часы, Фэй с сожалением встала. Они проговорили без малого полтора часа, и через час ей нужно было быть в университете, где Фэй вела курс лекций.

— Позвони, когда вернешься во Фриско. Думаю, я сумею выкроить для тебя часок-другой.

— Обязательно, Фэй.

— Вот и отлично. И не забывай о себе, когда будешь в Бостоне. Не давай прошлому терзать тебя. А если будут проблемы — звони мне прямо оттуда.

Знать, что в любую минуту она может обратиться за помощью к Фэй, было очень приятно, и Мари сразу почувствовала прилив уверенности, да и на душе у нее стало легче. Их беседа с Фэй многое расставила по своим местам, и Мари чувствовала, что теперь ей будет легче объяснить все Питеру.

Глава 30

— …В Бостон? Но зачем, Мари? Я не понимаю…

Питер ужасно устал и был крайне раздражителен, что, вообще-то, случалось с ним нечасто. Но сегодняшний день выдался очень нелегким. Он провел три сложные операции, а в промежутке между ними ему пришлось присутствовать на совещании, где обсуждалось строительство нового медицинского центра. Нет, напрасно он согласился стать членом комиссии, консультировавшей архитекторов по всем специальным вопросам, относящимся к медицине. Можно подумать, что у него мало других дел!

— По-моему, — добавил он, с трудом сдерживая очередной приступ раздражения, — эта твоя поездка — просто глупость.