— Ну это мы еще посмотрим! — произнес он сквозь стиснутые зубы. — Что ты собираешься делать? — спросил Томас, когда Кэт повернулась и направилась к входу в оранжерею.

— Запереть дверь. — Она повернула ключ в замочной скважине и положила его в карман.

— Кэт, если кто-нибудь обнаружит здесь нас вдвоем, твоя репутация будет погублена.

Она смотрела на него, заложив руки за спину и прислонившись к резной панели.

— После полудня самое неподходящее время обозревать флору. Кроме того, неизвестно, кто конкретно находится в оранжерее, Томас.

Кэт подмигнула, а он удивленно расширил глаза, услышав, как ласково та произнесла его имя. Девушка медленно направилась к нему скользящей походкой, слегка покачивая бедрами, и остановилась в нескольких дюймах.

— Женщина, — сказала она, протянув руку и коснувшись воротника его рубашки, отчего Томас мгновенно замер, — никогда не стала бы так кутаться.

Она медленно развязала его галстук. Бросив белоснежный шелк на пол, Кэт отступила на шаг и нахмурилась.

— И все-таки твой костюм выглядит излишне строгим. Ты хочешь продолжения спектакля? — Не дожидаясь ответа, она протянула руки к перламутровой пуговице в верхней части белой льняной рубашки. Он почувствовал, как напряглись мышцы его груди, когда ее изящные пальцы прикоснулись к его горлу.

— Ты не боишься, что зашла слишком далеко в этой игре? — спросил он хрипловатым от волнения голосом.

Она откинула голову назад и рассмеялась, сверкнув белыми зубами.

— Вовсе нет! Мы только начали! Впереди еще вечер. И кроме того, ведь ты образец мужской сдержанности.

Она расстегнула другую пуговицу и, почувствовав его напряжение, лукаво улыбнулась. Стоя между его коленей, Кэт скользнула руками под сюртук и стянула его с плеч Томаса. Затем, сделав небольшую паузу, заглянула в его глаза. Они были темными, как ночь, а черты его лица казались окаменевшими. Скулы слегка покраснели под темной, с синеватым отливом, пробивающейся щетиной. Кэт заколебалась на мгновение, поймав его взгляд, но затем быстро отвела глаза, что было чрезвычайно трудно сделать. Ее пальцы продолжали медленно расстегивать пуговицы, и под его тонкой рубашкой она ощущала тепло его тела.

— В подобном случае женщина всегда оказывается в затруднительном положении, — пробормотала Кэт.

Внезапно Томас резко поднялся и, прорычав что-то нечленораздельное, сам скинул сюртук.

— Какую еще часть одежды я должен снять в угоду тебе? — резко спросил он.

— Свой жилет, разумеется.

Он распустил тесемки, снял жилет и, повернувшись, небрежно бросил его на кресло. Затем поднял руки, расставив их в стороны, и повернулся к ней с насмешливым выражением лица.

— Я должен до конца раздеться, чтобы ты была удовлетворена?

— Нет. Существует негласный закон, который определяет, при каких обстоятельствах и до какой степени мужчина может разоблачиться, не нарушая приличий, — сказала Кэт. Она знала ту грань, которую нельзя переступать. А он, видимо, хотел пристыдить ее и заставить остановиться, чтобы таким образом защититься от ее вызова.

Кэт улыбнулась Томасу, который возвышался над ней; его руки все еще были широко расставлены в стороны.

— Послушай, — сказала она, — я ведь не прошу тебя делать что-либо, чего не посмеет сделать дама. Разумеется, если мужчина снял с себя несколько вещей, это несопоставимо с раздеванием женщины. Посмотри, какая чудесная оранжерея, не правда ли? Полагаю, мы можем просто прогуляться здесь. Что в этом плохого?

— О Боже! — сказал Томас и, резко опустив руки, уперся кулаками в бока. — Ты отвратительно сыграла свою роль!

— Ничего подобного! — крикнула она, топнув ногой, явно забыв о своем решении вести себя сдержанно.

Томас усмехнулся, довольный тем, что Кэт в очередной раз проявила свой темперамент.

— Твоя манера изображать соблазнительницу чрезмерно наигранная, моя дорогая.

— Вовсе нет! — выпалила Кэт. — Незамужняя женщина вообще не должна вести себя так скандально со своим избранником, иначе он все поймет и сочтет, что она просто насмехается над ним.

Томас нахмурился и уставился на нее.

— Хорошо. Что дальше? Прогуляемся? С удовольствием, леди Кэтрин.

Немного смягчившись, девушка взяла его за руку и потянула вперед, словно он не весил почти девяносто килограммов, заглянув просительно в его лицо. Он ласково улыбнулся ей. Кэт мысленно одернула себя, вспомнив, что этот повеса, хотя и бывший, умеет легко вводить женщин в заблуждение.

— Пройдемся по оранжерее, дорогой, — сказала она. — Здесь так много красивых цветущих растений, особенно в этом углу.

И медленно двинулась по уложенной кирпичом дорожке. Растяжение лодыжки не позволяло идти быстро, тем не менее Кэт, опередив Томаса, останавливалась и указывала на цветы, чтобы тот мог оценить их редкую красоту. Она внутренне усмехалась, когда он смотрел на растения с недоуменным выражением лица.

Кэт согласно кивала и соглашалась со всем, что бы ни говорил Томас. Если его комментарии не содержали должного восхищения, она все равно воспринимала их с улыбкой. В ином случае выражала неподдельное удивление и с несоразмерным энтузиазмом поздравляла своего спутника, отмечая его способность ценить прекрасное.

Они наконец достигли поворота дорожки и, свернув, обнаружили кованую скамейку в небольшой нише со свисающим плющом и другими ползучими растениями. Кэт подвела туда Томаса и жестом предложила присесть, как будто их короткая прогулка была слишком утомительной, а он был усталым инвалидом. Тот, нахмурившись, послушался, и девушка опустилась рядом с ним.

Ее бедро слегка коснулось его бедра, но Кэт не отодвинулась. Вместо этого повернулась к нему и осторожно дотронулась до его виска.

Томас отстранил свою голову от этого интимного прикосновения. Не ожидавший такого поступка с ее стороны, он не смог притвориться индифферентным. Его взгляд устремился на маленький листочек, который она держала кончиками пальцев; при этом на губах ее играла озорная улыбка.

— Простите мою дерзость, мистер Монтроуз, — протянула Кэт, хотя в голосе ее не чувствовалось ни малейшего раскаяния. — Но кажется, к вам пристали частички зелени. Могу я снять их?

Не дожидаясь ответа, она снова протянула руку, чтобы снять листок в том месте, где длинные, вьющиеся волосы Томаса спускались на воротник. Но на этот раз не стала спешить. Ласковое прикосновение ее пальцев было подобно трепетанию крыльев бабочки. Томас застыл, пораженный внезапно возникшим чувством; он давно не испытывал ничего подобного. Безусловно, многие женщины ласкали его — более опытные и даже более красивые. Почему именно эта девочка пробудила в нем давно забытые ощущения?

Устремив свой взгляд вперед, словно человек, приговоренный к расстрелу, Томас выругал себя за такую глупую чувствительность. Однако легкие прикосновения девушки становились все смелее. Она потрогала его бицепсы под рукавами рубашки, с захватывающей дух медлительностью провела рукой по плечу и задержалась, достигнув запястья. Затем взяла его руку и заставила разжать пальцы.

У него были большие, сильные руки, но не такие мозолистые, как Кэт думала. А ведь ему приходилось много работать! Длинные пальцы с тыльной стороны были покрыты темным пушком волос. Соединив свою ладонь с его, Кэт сравнила их размеры и улыбнулась. Внезапно поддавшись порыву, она склонила голову, повернула его руку и прижалась к ней губами. При этом она ощутила, как он судорожно вздохнул.

Кэт осторожно высвободилась и, коснувшись его шеи, скользнула пальцами под воротник рубашки. Она нащупала мышцы плеч и сжала их. Затем ладони ее легли на обнаженную кожу, и Томас вздрогнул, когда девушка двинулась ниже. Он не осмеливался взглянуть на нее.

Кэт раньше никогда не позволяла себе ничего подобного. Она испытывала пьянящее чувство, которое было сильнее, чем от воздействия самого крепкого вина. Ей было невероятно приятно смотреть на Томаса, изучать его фигуру, движения, жесты. Это было ни с чем не сравнимое ощущение! Можно было свободно прикасаться к нему, не опасаясь последствий или ответных действий. И это был именно тот мужчина, который постоянно владел ее мыслями.

Кончики ее пальцев, казалось, сделались необычайно чувствительными, ощущая теплоту и гладкость его кожи. Мускулы его груди при каждом ее легком прикосновении напрягались и становились твердыми, как гранит, под бархатистой оболочкой. На его шее проступали напрягшиеся жилы. Кэт могла видеть темную щетину бороды на выступающих скулах и подбородке. Он был таким большим и таким привлекательным.

Кэт не могла остановиться. Не удержавшись, она провела ладонями по выпуклости его груди. Больше половины пуговиц на его рубашке оказались расстегнутыми, и Кэт могла видеть темные волосы на теле, а ниже — рельефно вырисовывающиеся мускулы живота. Ее руки следовали все ниже. Она нежно ласкала его под рубашкой, ощущая крепость мужского тела. Ее грудь, белеющая в глубоком вырезе корсажа, соприкоснулась с его грудью, и тепло ее тела смешалось с его теплом. Кэт ощутила крайнее возбуждение от такого контакта.

Она почувствовала, что Томас весь содрогнулся, оставаясь неподвижным. Забыв об их игре, о ролях и состязании, она прижалась губами к ложбинке у основания его горла и ощутила тяжелые удары пульса. Глубоко дыша, Кэт втянула воздух, уловив уникальное сочетание тепла и аромата, исходящих от его кожи. От него так приятно пахло лавандовым мылом и туалетной водой.

Обняв его еще крепче, она уткнулась лбом в его грудь, не зная, что делать дальше. Однако ей определенно не хотелось отстраняться. Она желала чего-то большего. Кэт прижималась к нему, слушай гулкие удары его сердца и напряженное дыхание.

Возможно, она могла бы оставаться в таком положении довольно дол го, но Томас понимал, что не должен потворствовать этому. Через некоторое время он поднялся, медленно отстранил девушку от себя и посмотрел на ее взволнованное, раскрасневшееся лицо.