Утром Анна с нетерпением дожидалась момента, когда можно будет пойти к Евпраксии и поделиться с ней своими догадками. В доме царила суета, Завида и Берислава переглядывались, шептались и без конца посылали куда-то слуг. Анна, стараясь ходить как можно тише, несколько раз проскальзывала мимо мачехи и сводной сестры и ловила обрывки их разговоров. Впрочем, ничего связного она не разобрала, но один раз ей показалось, что они произнесли имя «Якун».

Ближе к полудню разразился скандал: стало известно об исчезновении Надежды. Берислава кричала, что Анна и Евпраксия куда-то спрятали свою подругу-горшечницу. Завида и Тимофей с трудом успокоили расшумевшуюся молодицу. Анна постаралась всем своим видом показать, как обижена напрасными обвинениями. Высказав вслух все, что думает о Бериславе, она тут же накинула покрывало и убежала из дому, не обращая внимания на брань, которая неслась ей вслед.

Встретившись наконец с Евпраксией, Анна узнала, как продвигается дело. Рано утром — очевидно, Завида об этом похлопотала — от князя пришел в монастырь вирник и потребовал выдачи обвиняемой. Тут и обнаружилось исчезновение Надежды. Евпраксия заявила, что ничего об этом не знает, и сама отправилась к князю для объяснений. А поскольку Святополк хворал, вместо него с княгиней беседовал тысяцкий Путята — первейший любимец великого князя. Евпраксия доказала ему свою правоту и даже убедила дать ей время самой разобраться в загадочном преступлении. Как ни странно, но известный своим коварством Путята отнесся к Евпраксии благосклонно. Впрочем, она поняла, чем это объясняется: видимо, тысяцкий решил не портить отношения с сестрой Мономаха, ибо здоровье Святополка внушало ему опасения, что скоро киевский стол может перейти к другому князю.

Путята, нелюбимый киевлянами, хорошо понимал, что высоким положением обязан только своему покровителю, без которого не то что власть, а и саму жизнь сохранить тысяцкому будет нелегко. Путята был одним из самых хитрых советников, давно нашептавших князю получать деньги от ростовщиков, которые, в свою очередь, требовали от Святополка вольготных условий для своей наживы. Самым выгодным делом ростовщики считали торговлю рабами и с помощью княжеских любимцев подталкивали Святополка к военным походам для захвата все новых пленников. Меньше всего эти военные походы нужны были простым людям, давно роптавшим на Святополка и его алчных советников.

Возможно, предчувствуя перемены, Путята заранее решил мостить дорожки к новым покровителям. Как бы там ни было, но от имени великого князя он высказал почтение и доверие сестре Мономаха. Теперь Евпраксия могла не опасаться нападок и помех со стороны Завиды.

Анна рассказала наставнице и о своих наблюдениях, и о словах Офимьи. Больше не оставалось сомнений, что убитый незнакомец как-то связан с Бериславой. Ясно было и то, что ни она, ни Завида никогда не признаются в этом знакомстве.

— Кажется, уже кое-что становится понятным, — заметила Евпраксия. — Незнакомец, которого, возможно, зовут Якун, чего-то хотел от Бериславы. Она на время успокоила его обещаниями. Чтоб избавиться от вымогателя, Завиде и Бериславе ничего не оставалось, как подстроить убийство. При этом они нашли способ свалить вину на Надежду. Вначале Берислава учинила скандал на рынке, чтобы при всех обвинить Надежду в ненависти к Глебу. Затем тайком от мужа подарила вымогателю плащ, в котором тот спокойно разгуливал, не подозревая, что вещь краденая. Дальше дело завершили верные холопы Олбырь и Хвороща.

— Матушка Евпраксия, да ты лучше всех судейских! — воскликнула восхищенная Анна.

— Погоди меня хвалить. Я, может, ошибаюсь. Мы должны разведать главное: кто этот незнакомец и чем он был опасен Бериславе. Вчера никто из толпы его не узнал, — стало быть, он в Киеве совсем недавно. Вы с Офимьей видели его возле дома два дня тому назад. Но эти два-три дня он должен был где-то прожить, остановиться на ночлег. Значит, поиски надо начать с постоялых дворов. У нас есть рисунок Феофана, мы знаем возможное имя незнакомца. Это уже немало. Если прибавить к тому, что на груди вместо креста он носил сатанинский амулет, который кто-нибудь мог заметить… Хотя вряд ли. Такие знаки не выставляются напоказ.

Евпраксия задумалась. Задумалась и Анна, но ее мысли были связаны с душевным смятением. Неодобрительные слова наставницы об амулетах посеяли холодок сомнения в сердце девушки. Она не смогла долго выдержать и обратилась к Евпраксии со сбивчивой просьбой:

— Помоги мне, Евпраксия Всеволодовна, разобраться в одном вопросе. Скажи, все ли амулеты волхвов не угодны Богу? Может быть, есть такие, которые можно носить рядом с крестом?

— Ты носишь амулет? — сразу же догадалась Евпраксия. — Наверное, старинный матушкин оберег?

— Нет, он у меня появился совсем недавно, — ответила Анна, краснея.

— Тебе подарил его Клинец?

— Да, в знак благодарности. Он сказал, что этот конек с солнечным узором — старинный оберег его семьи.

— И такой оберег обращен к светлым силам. Русичи издревле почитали знаки солнца, древа жизни и великой богини земли Берегини. А уж конек всегда считался охранителем дома. Помнишь старую сказку о девочке-сироте, которой изображение коня-солнца заменяло родных?

— Значит, я могу носить этот оберег рядом с крестиком? — обрадовалась Анна и показала наставнице заветную деревянную фигурку.

— Конечно, можешь, — улыбнулась Евпраксия. — Это хороший, добрый знак, и он не противоречит Богу. Ведь многие божества древних русичей сочетаются с христианскими.

Громовик Перун похож на Илью-пророка, Велес — на Власия, а солнечный конный бог Хоре — на Георгия Победоносца.

— А ведь верно… — прошептала Анна и взглянула на солнечного конька, которого редко решалась рассмотреть при свете дня. И вдруг испуганный крик вырвался у нее из груди: ей показалось, что деревянная фигурка изменила цвет. — Что это?.. Что это, матушка Евпраксия?.. Я готова поклясться, что оберег сильно потемнел. Может быть, с Дмитрием случилось несчастье?.. Да, да… Я хорошо помню, как вчера, когда мы шли на ярмарку, мне будто что-то кольнуло в сердце… Я потом подумала, что это из-за Надежды. Но, может быть, это оберег подсказал мне, что Дмитрий в беде?..

— Успокойся, успокойся. — Евпраксия обняла девушку и погладила по голове. — Тебе все это показалось. Ты наслушалась сказок. Поверь, что даже самый лучший оберег не может рассказать о человеке, который находится за много великих верст отсюда. А страхи твои доказывают лишь то, что Дмитрий тебе дорог и ты беспрестанно думаешь о нем. Ведь так?

Анна не нашла в себе силы отрицать правду и молча кивнула, стараясь подавить подступившие слезы.

— Отвлекись от мрачных мыслей, Аннушка. Господь даст силы Дмитрию одолеть все тяжкие испытания. Думай сейчас о нашем с тобой деле. И помни: людям, которые спасают чью-то жизнь, помогает Бог.

Скоро Анна и Евпраксия уже шли по улице, направляясь к ближайшему на их пути постоялому двору.

Они ходили по Киеву до темноты, но ни на одном постоялом дворе или в странноприимном доме не нашлось человека, который узнал бы убитого незнакомца по словесному описанию или рисунку.

Расставаясь, договорились с утра возобновить свои поиски. Но теперь уже оставались дворы на окраинных концах Киева либо вообще за городом.

— А что, если он останавливался не на дворе, а в избе какого-нибудь своего знакомого? — предположила Анна. — Тогда найти его будет невозможно. Не обойдем же мы весь Киев. Да и знакомцы его могут не признаться.

— Думаю, что все-таки кто-то где-то его видел. Не мог он прожить два-три дня в Киеве, не оставив никакого следа. И еще я уверена: этот человек действовал один, без помощников, ибо ни с кем не хотел делиться своей тайной. Поэтому вряд ли он искал здесь знакомых, а скорее всего, остановился на самом неприметном постоялом дворе.

Когда на следующий день Анна и Евпраксия шли по малолюдной части Подола, боярышне почудился сзади странный шорох. Она оглянулась, но ничего подозрительного не заметила: деревья, кустарники, сваленные в кучу бревна недостроенной избы. Видимо, просто ветер шелестел в опавших желтых листьях. Но через несколько шагов чуткое ухо девушки снова уловило странные звуки. Теперь Анна оглянулась еще быстрей — и успела заметить темную фигуру, метнувшуюся за ствол огромного дуба. Девушка шепотом сообщила о своих наблюдениях Евпраксии, и они бегом устремились к ближайшему строению — это была изба кузнеца. Удары молота, раздававшиеся из кузни, свидетельствовали о том, что здесь не безлюдно и можно поискать защиты от преследователя. Решив понаблюдать за дорогой, женщины присели возле тына. И скоро неизвестный вышел из-за дерева, беспокойно оглядываясь по сторонам. Издали во мгле осеннего дня его плохо было видно, но зоркие глаза Анны все-таки разглядели Олбыря.

— Завида послала его следить за нами, — прошептала девушка.

Дождавшись, когда Олбырь повернет назад, Анна и Евпраксия вышли из своего укрытия и направились к Копыреву концу. Они начали поиски с севера, от Подольских ворот. Обойдя два постоялых двора, приблизились к третьему, на южной окраине Копырева конца.

— Нельзя нам ходить по городу без сопровождения, — вздохнула Евпраксия. — Это моя ошибка. За себя я не боюсь, но тебя не хочу подвергать риску. Завтра же возьмем с собой Никиту и еще кого-нибудь из слуг.

— Не тревожься, матушка Евпраксия, — сказала Анна, стараясь успокоить и свою наставницу, и саму себя. — Что может произойти? Ну, проследит за нами Олбырь. Это лишний раз доказывает, что Завида и Берислава связаны с этим делом. Потому и посылают своего холопа для слежки.

— Кто знает, только ли для слежки, — прошептала Евпраксия.

Последний из постоялых дворов Копырева конца имел вид довольно подозрительный, и Анна с Евпраксией, приближаясь к нему, закутали лица платками. Теперь их можно было принять за странствующих монахинь. Войдя в избу хозяина, они, уже ни на что не надеясь, показали ему рисунок Феофана и спросили: