— Должно быть, глуп ты, сударь, если ко всем девушкам и женщинам подходишь с одной меркой. Вот мне, например, ты нисколько не нравишься. Уходи-ка подальше, не хочу слышать твоих нахальных речей.

Встретив отпор, Глеб вначале растерялся, потом скривился от досады и, наконец, изобразил на своем лице пренебрежительную усмешку.

— Не нравлюсь я ей, государи мои, — сказал он, нарочито растягивая слова. — Ну как мне такое пережить? Утопиться, что ли?.. — И вдруг глаза князя блеснули в колючем и злом прищуре, а речь стала быстрой и резкой: — А сама-то ты кому нравишься, затворница монастырская? С тобой же скука одна, никакой радости. Думаешь, если бог дал красоту, так ты уже и царь-девица, от которой все мужчины с ума сходят? Ничуть не бывало! Иконы тоже красивы, но они ведь не для того создаются, чтобы вызывать у мужчин желание. Вот так же и ты. Недаром от тебя отказался даже такой мужик и бродяга, как Клинец.

Каждое слово Глеба больно ударяло по самолюбию девушки. Ее молчание и растерянный взгляд еще больше подхлестнули уязвленного сердцееда, и он с издевательским смешком добавил:

— Кстати, и красота твоя не так уж заметна. Она у тебя неяркая и холодная. Поэтому будь уверена: на такую, как ты, я никогда не променяю свою горячую и затейливую Бериславу.

Анна бросилась бежать, но через несколько шагов столкнулась с торжествующей Бериславой, которая слышала последние слова жениха.

— Ну что, получила отпор? — спросила она, заслоняя Анне путь. — Думаешь, если показала людям смазливую рожу, так тебя назовут первой красавицей? Никого ты не привлечешь, ведь главное не красота, а умение. Нет у тебя женских чар, нет подхода к мужчинам. И не будет никогда, потому что этому не научишься! Ты уродилась такой же глупой, как и твоя мать и тетка!

— Не смей оскорблять моих родных! — крикнула Анна и, не сдержав гнева, кинулась на обидчицу.

Но Берислава, смеясь, отпрыгнула в сторону, так что Анна с разгона налетела на дерево.

— В монастырь иди, там твое место! — язвительно посоветовала дочка Завиды.

Анна оглянулась и увидела, что жених с невестой, обнявшись, смеются ей вслед.

Не помня себя, девушка побежала прочь с родного двора. Она не плакала, но перед глазами у нее было темно от обиды и горького разочарования. Ведь она едва начала обретать уверенность в своей красоте, едва почувствовала себя для кого-то интересной и значительной, — как вдруг Глеб с Бериславой словно окатили ее ушатом холодной воды.

Конечно, Анна кинулась со своими сомнениями не к отцу и не к игуменье. Только Евпраксия Всеволодовна могла ей помочь. И девушка обо всем рассказала своей наставнице, закончив сбивчивый рассказ словами:

— Не верю теперь, что могу кому-то нравиться. А если кто и похвалит меня — так только ради богатства и знатности… или еще из благодарности.

— Неужели тебя так легко сбить с толку, милая? — спросила Евпраксия с укором. — Надо больше верить в себя, иначе трудно в жизни придется. Недруги еще и не то скажут, чтоб вогнать тебя в уныние. К тому же ты ведь оттолкнула Глеба, вот он и наговорил тебе в отместку кучу гадостей. А чтоб ты это яснее поняла, расскажу одну басню. Ее придумал древнегреческий мудрец Эзоп. Лиса увидела прекрасный спелый виноград. Ей захотелось полакомиться, но виноград рос высоко, и она не смогла дотянуться до янтарной грозди. Тогда лиса фыркнула, повернулась спиной и сказала: «Виноград зелен». Поняла теперь?

Анна не смогла сдержать улыбку, но в следующее мгновение ее лицо снова помрачнело и она со вздохом сказала:

— Может, я и недурна собой, но этото мало, чтоб нравиться. Правду говорит Берислава: главное не красота, а умение.

— Умение, которым так гордится Берислава, тебе ни к чему, — возразила Евпраксия. — Она опытней тебя, но и ты научишься быть женщиной. И гораздо лучшей, чем она. У тебя есть то, чего Бериславе никогда не иметь. Ее чары — от дьявола, твои — от Бога. Не все люди поддаются темному началу, многих привлекает свет и чистота. Ты должна знать себе цену. Неужели не замечаешь, как на улице и в церкви на тебя засматриваются мужчины? А разве Дмитрий Клинец не говорил тебе, что ты хороша? А уж он знаток женской красоты, повидавший свет.

Анна вдруг не сдержалась и воскликнула:

— Не слишком, видно, его интересует моя красота, раз он до сих пор не вернулся в Киев!..

Евпраксия ничего не успела ответить, ибо в этот момент к ним подошла игуменья с двумя монахинями. Но слова боярышни окончательно убедили княгиню, что образ молодого купца запал в непокорное юное сердце.

Между тем Глеб, получив отпор от Анны, с удвоенным пылом захотел убедиться в чувствах Надежды. Он снова нашел способ встретиться с девушкой наедине в той самой хижине, где когда-то они стали любовниками. Два дня продолжались их встречи, на третий же случилось происшествие, которое разбило вдребезги все мечты юной гончаровны.

Так совпало, что и Анна была в монастыре, возле кельи Евпраксии, когда туда прибежала заплаканная, растрепанная Надежда. Княгиня и боярышня сразу догадались, что только несчастная любовь к Глебу стала причиной этих слез. Немного успокоившись, Надежда смогла наконец рассказать все по порядку:

— Не успели мы с Глебом войти в избу, где встречались, как на нас налетели Берислава с Завидой и двумя холопками. Вспомнить страшно, какими словами обзывала меня Берислава. Она даже кинулась ко мне драться, но Завида ее удержала. От стыда я готова была сквозь землю провалиться… — Надежда закрыла лицо руками, заново переживая происшедшее. — Но самое горькое и обидное, что он меня не защитил! Ведь обещал, клялся, что перед всеми объявит меня своей невестой. А тут… стоял и молчал, потом стал оправдываться, говорил, будто мы встретились случайно и он повел меня в избу, чтобы расплатиться за посуду. А Берислава как закричит: «Жалкая потаскушка, он не за посуду с тобой хотел расплатиться, а за то…» Нет, не могу повторять все ее грязные слова. А Глеб на меня даже не посмотрел, стал обнимать и уговаривать Бериславу… Он предал меня, предал, посмеялся надо мной!..

Надежда горько зарыдала, сев на скамью и обхватив голову руками. Анна и Евпраксия вначале пытались ее утешать, но потом поняли, что девушке надо дать время выплакаться.

— Иначе тут и быть не могло, — вздохнула Евпраксия, — утешься, милая, хотя бы тем, что вовремя распознала подлого и трусливого предателя.

— В том-то и беда, что не вовремя!.. — воскликнула Надежда, подняв на Евпраксию заплаканное лицо. — Грешница я великая, дала ему себя увлечь! Бедные мои родители! Если они узнают, что с ними будет? А со мной?..

Анна догадалась, какой именно грех совершила Надежда, и презрение к Глебу охватило ее с новой силой. Она не могла понять, какими чарами этот расчетливый хвастун мог покорять женские сердца. Сама же Анна была совершенно безразлична к нарядному красавцу и не испытывала ни малейшего смущения в его присутствии. Минутами она смутно понимала, что другой, гораздо более привлекательный для нее образ сводит на нет все чары записного волокиты.

Но у Надежды сердце не было защищено от соблазна. Полюбив вычурную красоту и любезные речи князя, она не разглядела тщеславную пустоту его души. Теперь слезы не могли облегчить ее страданий, и Евпраксия, не выдержав этого бесконечного потока, даже прикрикнула на девушку:

— Успокойся, иначе с тобой будет припадок! Ну, выпей воды. Вот так. Не ты первая поддалась этому греху, не ты последняя. Жить все равно надо. И главное, что ты должна сделать, — это напрочь забыть князя. Вы с ним не пара.

— Конечно, ведь я бедная, простая девушка, — всхлипнула Надежда. — Говорил мне отец: не засматривайся на знатных, они не про твою честь…

— Дело не в этом, — возразила Евпраксия. — Вы с Глебом не пара потому, что у вас разные души: у тебя — добрая, чистая, любящая, а у него — мелкая, тщеславная душонка. Ты была бы с ним несчастна, даже если бы стала его женой.

— Нет, неправда! — вскричала Надежда. — Я несчастна только потому, что бедна!

И вдруг лицо Евпраксии исказилось, глаза мрачно сверкнули, и она с болью в голосе воскликнула:

— О, как ты ошибаешься! Как ты ошибаешься, дитя!

Анна и Надежда разом взглянули на Евпраксию, уловив в ее словах что-то необычное, некий скрытый смысл. Гончаровна даже перестала всхлипывать, словно ребенок в ожидании сказки.

Евпраксия села на скамью, облокотилась о стол и с грустью посмотрела на девушек, которые, затаив дыхание, приготовились ее слушать.

— Это вечное заблуждение бедных людей — думать, что богатство приносит счастье, — повторила бывшая императрица уже спокойным тоном человека, оставившего в прошлом все бури жизни. — Поверь, дитя, что в шелках и бархате можно страдать не меньше, чем в жалких лохмотьях. Под крышей богатого дворца порой живется страшней, чем в убогой хижине. И за примерами далеко ходить не надо. Пусть скажет Анна, много ли счастья в отцовском доме? А ведь хоромы боярина Раменского одни из лучших в Киеве. Да и не только в боярском доме неладно, но и в самом княжеском дворце. Уж я-то знаю, какие мрачные тайны иногда скрываются за крепкими стенами и пышным убранством…

— Посмотри на меня, Надежда. Я родилась дочерью великого князя, затем стала германской императрицей. Я не могла пожаловаться на бедность и незнатность. Но была ли я когда-нибудь счастлива? Только в детстве. А потом… разве что в мечтах. Моя жизнь — это череда страданий и грехов, к которым меня принуждали… Я давно поняла, что счастье — редкий гость в этом мире. Ни богатство, ни знатность, ни власть, ни красота и ум не обеспечат человеку счастье. Я видела властолюбцев, лишенных трона и втоптанных в грязь, видела богачей, впавших в нищету, мудрецов, утративших разум, молодых красавцев и красавиц, пораженных неизлечимыми болезнями. И, пройдя через тяжкие испытания, я поняла, что счастье заключено в самом человеке. Как бы вас ни испытывала судьба, всегда оставайтесь людьми, не ропщите на Бога и не обращайтесь за помощью к темным силам. Тот, кто живет в согласии со своей душой и чтит Господа, найдет в себе волю победить внешние невзгоды. Только так, другого выхода нет.