Ма потрепала ее по плечу.

– Я о тебе позабочусь. Ох и гордиться будет Лидия, когда вернется.

– Рассердится на нас за то, что ей не сказали.

– Зато ей будет чем занять мысли. А в ее положении это нужнее всего. Разве ты не понимаешь, детка, что мать без Росса Коулмэна никогда не станет прежней?

У Бэннер перехватило в горле.

– Понимаю.

Ма подтолкнула ее.

– Пойди посиди на веранде, проветрись. Свежий воздух тебе на пользу.

Проходя по тихим прохладным комнатам, Бэннер размышляла о том, что совет Ма весьма разумен и не лишен оснований. Она замужем за человеком, который любит другую. Такие вещи случаются гораздо чаще, чем можно предположить.

Нельзя проводить остаток жизни в хандре, иначе душа постепенно отсохнет. Бэннер Коулмэн Лэнгстон станет пустой скорлупкой. А ведь впереди у нее целая жизнь. И прожить ее нужно как можно лучше, не переставая любить Джейка и смирившись с тем, что она в его сердце играет вторую скрипку.

Ее решимости хватило лишь до прощания с Лидией на следующее утро.

Грустная компания собралась в тени пекана.

– Из-за этого дерева я и решила построить здесь дом, – говорила Лидия, глядя вверх сквозь густые ветви. – Оно было совсем не таким высоким. Росс надо мной смеялся, шутил, что орехи то и дело будут падать на крышу.

Она неуверенно улыбнулась сквозь слезы. Все торжественно стояли вокруг нее.

– Что ж, – порывисто закончила Лидия, смахнув слезы, – нам пора ехать. Совсем ни к чему опаздывать на поезд.

Она обняла Ма. Как всегда, казалось, что в долгом объятии она набирается от старой женщины сил.

– Присматривай здесь за всем без меня.

– Ни о чем не волнуйся. Будем ждать твоего возвращения.

Лидия повернулась к Джейку, и они без слов обнялись. Лидия зарылась лицом в воротник его рубашки. Он крепко зажмурился. Потом они отстранились друг от друга, слова были не нужны. Они просто долго и напряженно всматривались друг другу в глаза.

Затем Лидия заключила в объятия дочь. Сцена, которая только что произошла между мужем и матерью, разрывала Бэннер сердце, но она не стала из-за этого их меньше любить. Она прильнула к женщине, которая дала ей жизнь и сделала такой счастливой. Боль за мать, не связанная с ее собственным горем из-за смерти Росса, терзала ее.

Лидия отпустила Бэннер и вгляделась в ее лицо. Погладила ее брови, черными крыльями изогнувшиеся над глазами.

– Твои глаза с каждым днем все больше похожи на глаза Росса. – Нижняя губа Лидии непроизвольно задрожала, и она прикусила ее. – Не забывай ухаживать за его… могилой.

– Не забуду, мама.

– Знаю. – Мягкая улыбка слетела с ее губ, и она снова крепко обняла Бэннер. – Ох, Бэннер, мне его так не хватает. Я молю Бога, чтобы вы с Джейком всегда были вместе, никогда не изведали такой боли.

Крепко обнявшись, мать и дочь плакали. У каждой была своя причина для слез. Наконец Ли осторожно заметил:

– Мама, мы опоздаем.

Женщины разомкнули руки. Теперь Бэннер рыдала не таясь, размазывая слезы по щекам. Ли помог Лидии сесть в повозку и залез сам. Бэннер вдруг заметила, что ее брат повзрослел. Он стал внимательнее и гораздо серьезнее, чем до смерти отца.

Бэннер уже попрощалась с единокровным братом. Теперь она просто обняла его за шею и увлажнила ему слезами воротник.

– Ты и оглянуться не успеешь, как мы вернемся, Бэннер, – пообещал Ли. – Кстати, вы с Джейком меня здорово удивили, но я рад за вас. Черт возьми, если бы я мог выбирать старшего брата, я бы никого другого не желал.

– Спасибо, Ли. Береги себя. И маму.

Мика вскочил на передок повозки. Он вернется на ней в Излучину, когда проводит отъезжающих. По настоянию Лидии остальные в город не ехали. Бэннер полагала, что ей хотелось сохранить их в памяти рядом с Россом.

Выезжая из ворот, Лидия оглянулась и помахала домочадцам. Бэннер видела, как она послала долгий воздушный поцелуй могиле на холме, на которую рано утром возложила свежие цветы.

Бэннер понимала, как тяжело матери расстаться с человеком, которого она любила. Но остаться ей было бы гораздо тяжелее.

– Что ты делаешь тут в темноте?

Мика подошел к брату, стоявшему у изгороди, зацепился сапогом за нижнюю перекладину и положил руки на верхнюю, как Джейк.

– Думаю. Хочешь закурить?

– Спасибо. – Мика взял у Джейка сигару и, чиркнув спичкой, сложил ладони лодочкой. – Они уехали без проволочек, – сказал он, выпуская дым, и помахал спичкой. Джейк только кивнул. – Ли и я вели себя как пара идиотов. Глаза на мокром месте.

Джейк улыбнулся, сверкнув белыми зубами. Луна едва взошла над деревьями.

– Ничего страшного, если пролил слезинку-другую. Особенно прощаясь с другом, – тихо закончил Джейк и снова перевел взгляд на пастбище. Кончик его сигары мерцал красным огоньком.

– Ужасно жаль Росса, Джейк. Я тебя понимаю. Он был твоим лучшим другом.

– Да. Паршивая смерть для мужчины, когда тебя застрелят на собственном дворе. – Он в отчаянии уронил голову. – По крайней мере, я прикончил мерзавца.

– Что сказал шериф?

В тот день все были так встревожены трагедией, что до поры до времени никто не поинтересовался Грейди Шелдоном.

– Сказал, что это явная самооборона. Пальцы Грейди все еще были на спусковом крючке винтовки. Шериф говорит, мне ничего не оставалось, как застрелить его. – Джейк невесело рассмеялся. – Сказал, что, собственно говоря, я оказал ему услугу. Его никогда не удовлетворяли объяснения, которые Шелдон дал насчет пожара.

– Ты, наверное, читал о Присцилле Уоткинс.

– Да. У меня не выходит из головы мысль, что между ней, Грейди и убийством есть какая-то связь.

– В таком случае оба заслужили смерть.

– Я тоже так думаю.

Некоторое время мужчины молча курили. Наконец Джейк развернулся и оперся локтем о верхнюю перекладину.

– Мы с Лидией много дней изучали бухгалтерские книги Росса. Она хотела, чтобы я знал все, что произошло на ранчо с того дня, как они сюда переселились. Она назначила меня управляющим Излучины и Сливового Ручья.

– Что еще за Сливовый Ручей?

Джейк улыбнулся, не выпуская сигары.

– Это ранчо Бэннер, и, если понимаешь, что к чему, никогда не говори дурного слова о его названии. В общем, пока не вернется Ли и не решит, что ему делать, мне забот хватит по горло. Ты мне поможешь?

– Конечно, Джейк. И просить нечего. Знаешь, мне будет ужасно не хватать Ли. Нужно отвлечься работой.

– Лидия хочет, чтобы Ма до ее возвращения пожила в доме. Тебе не повредит пару ночей в неделю спать у нее, а не во флигеле. – Мика кивнул. – Мы с Бэннер завтра возвращаемся домой. Работники там за всем присмотрят, но я сегодня съездил, проветрил дом, чтобы все было готово.

Мика переминался с ноги на ногу.

– Я, э-э, то есть…

– Выкладывай.

– Я удивился, что вы поженились, – выпалил Мика.

– Ну, я и сам немного удивился, – усмехнулся Джейк.

– Как давно… то есть когда… когда это началось?

Джейк пожал плечами.

– Некоторое время назад. – Он внимательно вгляделся в лицо брата, залитое лунным светом, и вспомнил, каким был сам в его возрасте. Лучше пусть Мика узнает горькую правду о жизни сейчас, чем потом. – Она беременна, вот что. – Брат с трудом сглотнул, но ничего не сказал. – Ребенок мой, но женился я не поэтому. Я ее люблю. Сделай милость, если услышишь, что кто-нибудь треплет языком о…

– Об этом тоже нечего просить, Джейк, – твердо пообещал Мика. – Если кто что ляпнет, я ему растолкую, что к чему, даже если придется отрезать стервецу язык.

Джейк положил руку на плечо брата.

– Спасибо. Знаешь, похоже, я накрепко привязан к этим местам. Мы с Бэннер никогда не уедем из Сливового Ручья и Излучины. А те шестьдесят четыре гектара на холмах, что бережет для меня муж Анабет, мне совсем ни к чему. Почему бы не подписать купчую на твое имя?

Мика разинул рот:

– Ты серьезно?

– Еще как. Ты мне еще какое-то время здесь понадобишься, а как только почувствуешь, что готов начать собственное дело, дай знать, и я все оформлю.

– Не знаю, что и сказать!

– Тогда скажи «спокойной ночи». Уже поздно, завтра у нас полно работы – встанем рано.

– Спасибо, Джейк. – Мика протянул руку, и Джейк торжественно пожал ее. Мика бросил сигару, затоптал огонек. – Спокойной ночи. – Он пошел к флигелю, оставив брата наедине с мягкой ночной тишиной.

Свернувшись калачиком в кресле у окна в спальне на втором этаже, Бэннер наблюдала за мужем.

Сколько раз она сидела вот так в детстве, размышляя о звездах, о луне, о будущем, спрашивая себя, что оно сулит? Сколько раз она думала о Джейке Лэнгстоне? Интересовалась, где он сейчас, чем занят, когда она его увидит.

Но ни разу в этих мечтаниях она не видела себя замужем за Джейком. Не представляла, что будет любить его. Носить под сердцем его дитя.

Бэннер прикрыла рукой низ живота. Внутри ее растет его частичка. Это чудо приводило ее в благоговейный трепет. С каждым днем ее тело полнится новой жизнью. Операция, как видно, не повредила ребенку. Материнская интуиция подсказывала Бэннер, что дитя будет крепким, здоровым, самым красивым на свете.

Будут ли его волосы темными, как у нее и Росса? Или светлыми, льняными, как у Лэнгстонов, у Джейка? Она представила себе белокурого малыша с ярко-голубыми глазами, как он бегает по двору, топает по пятам за отцом, скачет, пытаясь попасть пухлыми ножками в его широко раскинутые следы. Эта мысль захватила Бэннер. Малыш будет просто чудо. Она не могла дождаться, когда же прижмет его к себе, вдохнет его сладкий запах, будет кормить грудью, холить его.

Но мечты о счастье угасли в один миг, точно сигара, отброшенная Джейком, что прочертила в темноте огненную дугу. Что он там делает? Или ему больше нравится быть одному, чем лечь с ней в постель?

Странное ощущение: Джейк спит рядом с ней в кровати, которая раньше принадлежала ей одной. Казалось, никто не находит ничего неприличного в том, что они живут в ее спальне. Никто, кроме них самих. Оставаясь вдвоем в этой комнате, они редко разговаривали.