Незнакомец заворчал и стал расхаживать перед ней.

— Значит, теперь, дерзкая плутовка, вы будете критиковать мощь королевского флота?

Она энергично закивала.

— Да, если они пытаются злить спящего медведя. Ни один из этих капитанов не думает о последствиях захвата хотя бы одного американского корабля, но что они будут делать, когда станет действовать Конгресс этой страны? Когда эта страна начнет строить корабли? Флотилии кораблей. У них весь континент покрыт лесами. Они могут строить фрегаты еще лет сто — и экипировать их. А мы?

Он поднял руки и отошел на несколько шагов.

— Поверить не могу, что спорю об этом с женщиной!

— И проигрываете, — вставила она.

— Вынужден отступить! — поправил он. — Ваша мать была абсолютно права — вы неуправляемы.

Элла ничуть не чувствовала себя задетой.

— Осмелюсь сказать, что сами вы не возражаете против этого.

Он замолчал и широко улыбнулся.

— Да, не возражаю. Но если вы кому-нибудь скажете, что я признался…

Она покачала головой и перекрестила сердце.

— Никогда! Клянусь.

— Это будет нашим секретом, — сказал он. Проходя мимо апельсинового дерева, незнакомец протянул руку и, сорвав цветок с ветки, вручил его ей. На мгновение Элла могла лишь смотреть на нежный цветок на своей ладони, не решаясь поднять взгляд.

— Ваш отец все еще читает вам военные трактаты? — спросил он.

Элла покачала головой.

— Мои родители умерли.

Он замолчал и пристально посмотрел на нее.

— Мне очень жаль. А сестры у вас есть?

— Нет, я… Теперь я совсем одна.

— Больше нет, — сказал он, беря ее за руку и ведя по длинному проходу между деревьями.

Оранжерея примыкала к одной из стен сада, а остальные три стены у нее были застекленными. Плита обеспечивала дополнительное тепло, а лампы над головой освещали буйную коллекцию экзотических растений, отлично растущих в этих искусственных тропиках. По мере того, как они приближались к центру, пьянящий запах цветущих апельсинов обволакивал ее, соблазняя подойти и сделать глубокий вдох.

— Это очень похоже на наш сад в Португалии, — сказала она, касаясь одного из узких пальмовых листьев.

— Вы жили в Португалии?

— Да, хотя и не всегда. Я родилась в Вест-Индии, а потом отцовский полк перевели в Португалию.

— Полагаю, вы нашли Лондон совсем непохожим на нее.

Она рассмеялась.

— Я нашла его жутко холодным.

Они оба рассмеялись.

— Он по-прежнему холодный? — спросил он, привлекая ее в свои объятия.

— Нет, — ответила она и поежилась, но причиной тому определенно была вовсе не пресловутая лондонская сырость.

Его руки, крепкие и теплые, привлекли девушку ближе, пока она не оказалась прижатой к широкой груди. Ее ладони распластались по его сюрко, наслаждаясь ощущением скрытых под ним стальных мускулов.

Как у возродившегося рыцаря-тамплиера.

— Я даже не знаю твоего имени? — прошептал он сказал, склоняясь к ее губам.

— А это важно? — прошептала она в ответ.

— Нет, не особенно, — согласился он, касаясь ее губ теплым дыханием. Затем оно сменилось его губами, накрывшими ее и сорвавшими с них поцелуй.

Элла не знала, чего ожидать, но это… вторжение… нарушение запретных границ заставило ее задохнуться. Его язык скользнул по ее губам, дразня и заставляя открыть створки ворот и позволить ему вторгнуться в ее рот. Все, что она знала о защите, отступило перед этим умелым нападением.

Кроме того, как она могла не подчиниться, если он рождал в ней такую бурю чувств, что у нее дух захватывало. Когда его руки еще крепче прижали ее и начали исследовать тело, скользнув по бокам и пробежав по ягодицам, девушку охватило незнакомое доселе и возбуждающее желание. Это было похоже на пламя.

Поцелуй стал глубже, и вместо того, чтобы испугаться, Элла поощряла незнакомца, притянув его ближе и обвив руками его шею. Ей пришлось так в него вцепиться, потому что ее колени, ноги и все внутри стало каким-то ненадежным, дрожа от потребности и желаний, заставляя ее трепетать, сгорать от нетерпения… и жаждать большего.

Он отстранился, на мгновение открыв рот, и уставился на нее с удивлением во взгляде, которое в свою очередь поразило Эллу. Потому что даже в своей невинности она поняла, что происходящее превзошло все его ожидания.

Или он знал об этом все время, с того самого момента, когда они ощутили взаимное притяжение посреди бального зала?

— Хм, — в дверях оранжереи послышалось вежливое покашливание, нарушив интимный момент их удивления. — Сэр?

Ее рыцарь поднял голову.

— Вы нужны в доме, — сказал парень, глядя в пол.

— Хорошо, спасибо, Шифтон.

Мужчина поклонился и ушел.

— Мне надо… — Он махнул рукой в направлении двери. — Но ненадолго, — добавил он поспешно.

— Да, я понимаю, — ответила она. — А мне, думаю, следует пойти в комнату отдыха и привести себя в порядок.

— Я все равно потом все испорчу. — Он наклонился и нежно поцеловал ее в бровь. Элле следовало бы тогда понять, что это было обещание.

Глава 3

Элла поспешно удалилась в комнату отдыха, ее щеки горели огнем, а сердце колотилось, как бешеное. «Что со мной происходит?»

Она влюбилась. И это чувство было совершенным, восхитительным и чудесным. Она обхватила себя руками и закружилась по комнате, но тут же остановилась, обнаружив, что не одна.

В угловом кресле сидела пожилая дама.

— Ой, я не знала… — пролепетала Элла, бросив взгляд на дверь, а затем обведя взглядом комнату.

Леди прищурила глаза, а затем встала и направилась к ней. Когда она подошла ближе, глаза Эллы расширились от удивления.

— Миссис Гаррауэй!

— Господи, Элла Синдерс! — Дама сгребла девушку в охапку и крепко обняла. — Ах ты, гадкая девчонка! Ты представить не можешь, как я за тебя волновалась. А ты тут. — Миссис Гаррауэй отстранилась на расстояние вытянутых рук и с широкой улыбкой посмотрела на нее.

— Как поживает полковник? — спросила Элла, снимая маску, чтобы получше рассмотреть близкую подругу матери. Полковник Гаррауэй был начальником отца Эллы, и они с матерью провели бессчетное количество часов с миссис Гаррауэй за шитьем и сплетнями, составляя друг другу компанию в Португалии.

Потом родители Эллы умерли, и ее отослали в Англию жить с теткой. Но добрая чета Гаррауэев понятия не имела, что эта леди тоже недавно умерла, оставив Эллу без друзей, семьи и крыши над головой. Вот почему в итоге она стала компаньонкой леди Памелы.

— Он все такой же, все время над чем-то суетится. Но он будет несказанно счастлив тебя видеть. Мы так беспокоились. Когда приехали в Лондон и обнаружили, что твоя тетя умерла, а о тебе нет никаких известий, я уже начала подозревать самое худшее. Однако вижу, что напрасно волновалась, ты здесь и выглядишь просто отлично. — Она снова обняла Эллу и, похоже, была готова разрыдаться. — Где же ты была?

— Я нашла место, миссис Гаррауэй. Работаю компаньонкой дочери леди Осборн, — ответила Элла.

Миссис Гаррауэй не выказала ни удивления, ни разочарования, а вместо этого одобрительно кивнула.

— Узнаю мою девочку. Ты никогда не задавалась настолько, чтобы не суметь приспособиться в жизни. Так говорил полковник. «У нее отцовская закалка», — повторял он, когда я начинала слишком переживать. — Она замолчала и вновь оглядела Эллу. — Они, должно быть, очень хорошо к тебе относятся, если дарят такие платья и позволяют иметь поклонников.

Элла побледнела, не в силах посмотреть в глаза своей собеседнице. Теперь она была в большой беде, гораздо большей, чем просто за то, что заняла место Памелы на балу.

— Элла! — Голос миссис Гаррауэй из добродушного стал строгим. — Я все вижу по твоему лицу. В какую неприятность ты ввязалась?

Она прикусила губу и бросила взгляд на женщину, которая была теперь для нее самым близким человеком, почти семьей. Ее мысли разбредались, она повернулась к миссис Гаррауэй и во всем ей призналась:

— Миссис Гаррауэй, я так запуталась. Леди Памела попросила меня занять сегодня ее место, а леди Осборн думает, что я — это она.

— Эта женщина настолько глупа, что не может узнать собственную дочь?

— Она немного близорука, — пояснила Элла. — И мало уделяла дочери внимания до настоящего момента. Она часто путает нас, вот мы и решили, вернее, леди Памела знала, что ее мать не заметит никакой разницы.

Миссис Гаррауэй покачала головой. Она сама вырастила троих дочерей, все это время следуя за барабаном, и всех их выдала замуж за хороших людей. Но при этом она внимательно за ними присматривала. А теперь ее материнский инстинкт вернулся с новой силой.

— А где сейчас эта самая леди Памела?

Элла снова побелела.

— Она сбежала. — И, когда пожилая дама ахнула, Элла поспешно добавила: — Он хороший человек. Лорд Перси Снодграсс, второй сын маркиза Личфилда. Они сильно влюблены друг в друга.

Жена полковника поджала губы.

— Если он хорошая партия, Элла Синдерс, то почему же они тогда тайно сбегают?

— Родители не одобряют их выбор.

Миссис Гаррауэй это не понравилось.

— О, Господи! Девочка, как ты умудрилась ввязаться в такую скандальную историю? Тебя же уволят. Ты об этом подумала?

Элла покачала головой.

— Нет-нет, все будет не так.

Миссис Гаррауэй удивленно подняла брови.

— То есть да, конечно, меня уволят, — согласилась девушка. — Но леди Памела обещала снова нанять меня своей компаньонкой, так что, когда они вернутся в Лондон, у меня опять будет работа.

— Элла, подумай вот о чем. Разве у лорда Перси есть какой-либо источник доходов? Имения? Сможет ли он содержать жену? А его родители одобряют этот брак?