Силвиу Абреу - Новая жертва

 Но слова его услышала Кармела. Ее тоже смертельно оскорбило завещание сестры, она надеялась получить куда больше. Вдобавок, что совсем уж странно, Франческа даже не вспомнила о существовании Изабеллы. А разве не Изабелла их общая и единственная наследница? Теперь у Кармелы как будто открылись глаза. Она почувствовала, что ей непременно нужно будет поговорить с той симпатичной девушкой, которая приходила к ним в дом и тоже хочет докопаться до правды, —  с дочерью адвоката Рибейру.

 Ана ждала Марселу, он должен был прилететь к ней как на крыльях. Но прошел день, второй, третий, а его все не было. На мясокомбинате отвечали, что его нет. Такое уже бывало в самые худшие времена, когда Марселу собирался с ней расстаться. Но тогда на него давила Франческа. А что могло случиться теперь?

 Ана нервничала еще и потому, что ее тайну, которую она столько лет берегла от детей, они могли узнать со дня на день. Узнать, что у их отца есть законная жена, что они с Марселу не женаты… Поэтому ей просто необходимо было поговорить с Марселу, а Марселу и след простыл. И посоветоваться было не с кем. С Жукой она поссорилась, узнав, что из интерната Карину исключили из-за Тонику. Она накричала на Жуку и очень сердилась: как это он не запретил своему великовозрастному сыну ухаживать за девочкой, которой едва-едва исполнилось шестнадцать!

 На все ее упреки Жука только вздыхал и спрашивал:

 —  Неужели ты веришь в запреты, Ана? Когда они кого уберегли? Чем больше запрещаешь, тем больше раззадориваешь.

 Жуке не в чем было себя упрекнуть, он не раз разговаривал с Тонику. Вот только толку от разговоров не было никогда и никакого. Поговорил Жука с сыном и после ссоры с Аной.

 —  Любишь Карину, жди два года и женись. А пока не морочь девчонке голову! – сурово сказал он.

 —  Папа! Ну кто же может знать, что будет через два года? – изумленно поднял на него глаза сын. – Я люблю ее сейчас и хочу сейчас видеть.

 —  Но не забывай, что она еще маленькая девочка и ты для нее старик! И посмей только опозорить нашу семью недостойным поведением, искалечу! – с внезапной свирепостью пообещал Жука, почувствовав, что легкомысленного Тонику если что и образумит, то только серьезная угроза.

 Но что могло образумить влюбленных? Они встречались на углу, за углом, в церкви.

 —  Когда запрещают любить, то любишь еще сильнее, правда? – шептали они друг другу.

 Ана не находила себе места. Не находил себе места и Жука. Он мучался тем, что, наверное, должен был бы рассказать Ане о предложении Марселу. Нет, Марселу исчез не случайно. Жука понимал, что кроется за этим исчезновением. Но не хотел быть дурным вестником для Аны.

 «Это ее жизнь, —  уговаривал себя Жука, —  и она должна прожить ее сама, и только сама».

 Наконец Ана все-таки пришла к Жуке посоветоваться насчет детей.

 —  Скажи им правду, Ана, —  ласково посоветовал ей Жука, глядя на нее своими глубокими темными глазами. – Почему ты им так не доверяешь? Ведь это твои дети, и они только будут гордиться тобой.

 —  Нет, им будет за меня стыдно, а я этого не переживу, —  едва не плача выговорила Ана.

 —  Знаешь, нынешняя молодежь совсем не такая, какими были мы. Они живут по-своему, у них более широкие взгляды. С ними труднее сладить, это правда, но они лучше, чем были мы в их годы.

 Так думал Жука, человек с немалым жизненным опытом, добрым сердцем и хорошей головой. И может быть, он не ошибался?

 Наконец Ана решилась и позвала своих детей для серьезного разговора.

 —  Я не хочу, чтобы вы считали меня лгуньей, —  начала она. – Не хочу, чтобы вы думали, что я всю жизнь обманывала вас… —  Ана остановилась и перевела дыхание. Двое юношей и Карина сочувственно смотрели на мать. – Дело в том, —  продолжала Ана, —  дело в том, что ваш отец… у вашего отца всегда была другая жена. С ней он венчался в церкви по всем правилам. А на мне он не женат. Я всего лишь его любовница.

 Выпалив последнее слово, Ана замерла, ожидая, что сейчас на нее обрушатся громы небесные, но вместо грома раздался скрип двери. Она открылась и вошел Марселу.

 —  Поцелуйте своего папочку, —  обратился он к детям, —  ему пришлось уехать из города по делам.

 Тут нервы Аны не выдержали, и впервые в жизни она закричала:

 —  Не лги, Марселу! Не лги! Не могу больше слышать, как ты изворачиваешься! Дети уже все знают!

 —  Что – все? – насторожился Марселу. – О чем ты?

 —  О том, что вы с мамой не женаты. Что у тебя другая жена. Да мы это и раньше знали, —  проговорил Сандру.

 —  Раньше? – обомлела Ана. – Откуда?

 —  Подросли и догадались, —  с улыбкой сказал Жулиу. – Мы же видели, что у вас не все благополучно. Что вы ничего нам не рассказываете.

 —  И решили помалкивать, —  прибавил Сандру.

 —  Так, выходит, я зря все эти годы промучилась, —  сказала Ана и заплакала. В ее слезах было все: и ее горе, и ее радость.

 Дети ласково поцеловали заплаканную мать. Наверное, родителям было о чем поговорить наедине. Из газет они знали и о том, что жена отца на днях умерла.

 —  Какие хорошие у нас дети, —  растроганно сказал Марселу. – Они молчали, чтобы не причинить нам лишних огорчений. Таких детей я в жизни своей не видел.

 Ана не могла удержаться от упреков, ее исстрадавшаяся душа жаждала правды. Избавившись от одной лжи, она жаждала избавиться и от всей остальной. От лжи, которая калечила ей жизнь и омрачала душу.

 —  Хватит! Хватит! Хватит! – страстно говорила она. – Наконец-то я избавилась от страшного кошмара! Двадцать лет я лгала! Но больше не хочу слышать никакой лжи! Не вздумай больше приказывать своей секретарше, чтобы не подзывала тебя к телефону! Говорила, что тебя нет на работе! Все это в прошлом и не повторится. Новый кошмар мне ни к чему. Франческа мертва. Детям все известно. Сейчас ты поедешь в дом, где жил до сих пор, соберешь чемодан и переедешь сюда, чтобы жить со своей семьей. Твое место здесь, с нами! Ты изолгался, Марселу! Но твоей лжи наступил предел!

 Упреки Аны были на руку Марселу. Теперь ему было из-за чего рассердиться, разобидеться, и он тут же разобиделся.

 —  Я не люблю, когда ты мне указываешь, —  холодно сказал он. – И никакого чемодана собирать не буду. Я буду приходить, когда захочу и если захочу! – с этими словами Марселу вышел.

 Увидев своих детей, он сказал:

 —  Завтра я вас всех троих приглашаю на обед. Заеду за вами в двенадцать.

 Ана плакала у себя в спальне, дети недоуменно переглядывались.

 Марселу торопился в дом, где теперь ждала его не Франческа, а… Где его ожидало лекарство – лучшее лекарство на свете. Он вошел, и большеглазая красотка Изабелла прильнула к нему, жадно прижимаясь всем телом, ища губами его рот.

 —  Завтра я покончу со своей прошлой жизнью раз и навсегда, —  проговорил он между поцелуями.

 —  Даже не верится, что мы теперь будем вместе, —  шептала Изабелла. – Мне кажется, что я сплю.

 —  Что ты нашла во мне, Изабелла? – спросил вдруг Марселу. – Я намного старше тебя. Совсем не богат. У меня сложная жизнь: трое взрослых детей и долгая связь с женщиной на стороне.

 —  Я все это знаю! Ничего нового ты мне не открыл, —  рассмеялась Изабелла. – Ты, Марселу…

 —  Твой жених куда моложе меня, и денег у него – куры не клюют, —  продолжал он, торопясь высказать все сомнения.

 —  Но мне он не нравится, —  проворковала Изабелла. – Мне нужен мужчина, от которого я схожу с ума. Мне было десять лет, я выходила в коридор, подходила к вашей с тетей спальне и прижималась ухом. Как прекрасно было то, что я слышала! Я представляла себе все, что творилось в вашей постели, ловила каждый шорох, каждый стон, твой и тети. А утром бежала помогать горничной. Мне хотелось провести рукой по простыням, почувствовать твой запах. Я никогда не хотела другого мужчины! Никто не возбуждает меня, как ты!

 —  Ты сумасшедшая, —  грубовато сказал стареющий мужчина, страстно лаская податливое юное тело.

 —  Сам виноват, —  прошептала она в ответ.

 «Виноват. Да, сам во всем виноват», —  пронеслось в голове Марселу, прежде чем он погрузился в желанную бездну.

 Диего никак не мог понять, почему же Изабелла никак не назначит день свадьбы – ведь они помолвлены уже год. Он обожал ее, готов был исполнять каждое ее желание. Не было у него сомнения и в том, что она тоже любит его. Довольно часто они проводили вместе уикенд в поместье его отца, совершали далекие верховые прогулки, сидели у камина. На чудесные волосы Изабеллы падали огненные блики, глаза становились глубже, бархатистее… Диего чувствовал какую-то тайну в своей невесте, и ему хотелось проникнуть в эту тайну. Изабелла была полна причуд, капризна, сумасбродна, своевольна. И Диего с радостью исполнял ее капризы. В его глазах это было знаком только одного – она чувствует себя любимой, как кошка с мышкой играет с его любовью, и он был рад показать беспредельность своей любви.

 —  Назначь день, любимая, —  просил он, а про себя думал: «И тогда ты узнаешь, что любовь может быть еще беспредельнее, еще чудеснее, еще счастливее».

 —  Куда торопиться? – отвечала с кокетливой улыбкой Изабелла. – Ты же знаешь, что я тебя люблю!

 После того как отец Диего потребовал от него, чтобы он поступил на работу, и было решено, что ему лучше всего работать на предприятии тетушек Изабеллы, Диего окончательно почувствовал себя членом семьи Феррету. Он работал бок о бок с дядей Изабеллы, сеньором Марселу, и высоко оценил его деловые качества. Теперь он был благодарен отцу за то, что тот уговорил его поступить именно под начало Марселу: лучшей школы организации производства и бизнеса Диего и пожелать себе не мог. По мнению Диего, все складывалось как нельзя лучше. Вот только если бы Изабелла поторопилась с днем свадьбы… Хотя сейчас, после трагической гибели тети Франчески, вряд ли стоило ее торопить.