— Мамуля не дрожи, я же рядом, — ткнулся, он ей в щёку губами. Он старался не замечать новые её морщинки. Ему так не хотелось, чтоб она старела. Ведь кроме неё у него никого не было и нет на свете. Она всю себя и своё время отдала ему. Если б не она из него никогда не вышло бы ничего путного. И когда она старела, а это он замечал после разлуки, ему было жаль её и себя тоже.

— Страх, как воды боюсь ещё с молодости. Отец когда-то твой обещал научить плавать, но не суждено было видно. Так вот и остался тот страх.

Удобный случай сейчас бы и спросить об отце, раз сама заговорила, но не откроешь рта, потому, как рядом чужие люди сидят, — пожалел он. Чтоб отвлечь матушку от воды принялся показывать ей берега. Поверни голову сюда, посмотри туда.

— Илюша, а лес-то практически аховый. Ну, совсем никакой, — заметила она.

— Есть такое дело. Заполярье, — согласился он.

А она продолжала:

— Даже больно смотреть, несчастный какой-то. Словно надломленный.

— Ты права не только людям такое присуще, как видишь природе тоже. Его обстоятельства гнут и бьют, а он выкручивается, живёт, — обнимая её, заметил он.

— С нашими лесными красавцами не сравнить, — улыбнулась она, вспомнив стройные берёзы, могучие дубы и в зелёных сарафанах сосны и ели.

— Вечная мерзлота, мама.

— Смотри, Илюша, смотри, — через минуту дёргала она его, — берег обломился, а там лёд блестит, как хрусталь играет.

— Я же объясняю тебе мерзлота.

А она заметила ему:

— В таком срезе, если покопаться, много тайн можно найти.

— Так оно, наверное, и есть. Рассказывали таким способом и мамонта в наших краях нашли. Обломился кусок, а там во льду оно, мохнатое с бивнями и лежит.

С ветерком, домчали быстро. На берегу ждала приход моторки Лиза пытавшаяся удержать в узде мечущегося от нетерпения по берегу Тимошку.

— Бабуля, бабуля, — начал орать Тимка ещё, завидев приближающуюся точку из-за поворота. Бабуля, я здесь, — махал он рукой с каждой минутой увеличивающейся в размере моторке.

Нетерпение гнало его к воде, он с трудом дождался, когда она причалит, и отец поможет выбраться бабушке на берег. Телефонистка, сухо поздоровавшись с Лизой, прошмыгнула наверх. Никитин с Ильёй помогли волнующейся в качающейся лодке, гостье. Оказалось, войти в лодку проще, чем выйти из неё. Но справились общими усилиями и с этой задачей. Страхуемая сыном сзади, в лодке и принимаемая прапорщиком на земле, она сошла благополучно на землю. Завидев прибытие лодки с командиром, прибежал от штаба с докладом дежурный и подменяющий Илью на время отсутствия комбат.

— Приплыли. Вот, мамуля, моё хозяйство, — обвёл он рукой «Затон». Тимоха, дай бабушке перевести дух, отпусти шею, ты же уже мужичок-то большой. Александр Николаевич, донесите вещи до «ДОСа», прошу вас. Меня дела ждут. До вечера, дамы, — прикоснулся он губами к щекам жены и матери. — Прошу прощения, служба.

— А меня поцеловать, — полез к Илье сын.

— Ты, что, тоже дама? — хохотнул прапорщик, — бери пакет и вперёд, беги, показывай бабуле дорогу к дому.

Гостья несколько раз оглянулась. Солдаты вытащили лодку на берег, сняли моторы и унесли, а саму её укрыли брезентом. Хозяева, — улыбнулась она. За постоянно оглядывающимся Тимкой, «а как же не потерялись ли», шла Лиза, отвечая на вопросы свекрови. Замыкал шествие Никитин с чемоданом подарков. Этот чемодан не выпускал из вида и Тимофей, постоянно вертясь около него. Ему было совершенно не понятно почему взрослые говорят о всякой чепухе.

— Лиза, чего ж это тротуаров столько понаделали среди тундры? Чем протоптанные дорожки не устраивают?

— Топи, чавкает земля, видите, мох кругом. Не просыхает. Лучшая обувь здесь, без мостков, это резиновые сапоги.

— Мошкара кусается, — хлопала себя по щекам и рукам гостья, — как вы тут выживаете с таким количеством кровопийц.

— Намажем вас специальной дрянью, привыкните.

— Озеро у вас рядом, какая прелесть, чем это оно, Лиза, по берегам красивым таким покрыто?

— Пушицей.

— Лиза, смотри, утки на нём качаются, держит, что ли кто?

— Дикие.

— Да, ну?

— Сюда к нам и лисята забегают.

— Бабуля, и зайцы по кустам скачут. Я куропаток видел, под окнами кормились. И гусей, они на льдинах плыли.

Гостья улыбнулась:

— Ты права, Лизавета, приглашая сюда, раз в жизни надо это посмотреть.

Лизонька тут же поспешила поделиться своими чувствами к этой не простой земле.

— Я уже почти влюбилась в эту землю. Когда Александр Николаевич предрекал это, в день нашего приезда. Я не верила.

Она указала на вышку.

— Лиза, а что тут делают пожарные вышки?

— Я по приезду сюда тоже так думала, но оказалось… — начала она рассказ, но та с улыбкой перебила её:

— Чем же это таким оказалось?

— Сторожевые вышки, на них стояли пулемёты, — выпалила она.

Свекровь не поняла.

— Зачем, дивизион, что ли охраняли?

— Зеков. Лагерь здесь был, отводя глаза, объясняла Лиза.

Та схватилась за грудь.

— Пресвятая дева! Ты просила, я привезла и иконки, и свечи, правда, не знала, зачем тебе это, но перед отъездом специально в храм зашла молебен заказала.

— А земли насыпали? — схватила за руки она её.

— Как просила в платочек, надо было написать обо всём.

Лиза поднесла руки свекрови к своим губам:

— Спасибо! Огромное спасибо, им будет здесь радостью весточка с Большой земли.

Та погладила сноху по голове и каким-то надтреснутым, словно вырвавшимся из глубины голосом спросила:

— Много лежит их тут?

— Кто ж считал.

Тропинка привела к домам. Около «ДОСса» ждали женщины. Каждый новый человек с материка, это подарок из другой жизни. Поздоровавшись с шушукающими женщинами, гостья достала гостинцы с Большой земли. Угощать соседей с большим удовольствием взялся и ловко справился Тимка. Извинившись, направились в дом. Тимка тянул из всех силёнок, собираясь быстрее спрятать в квартиру бабушку, не желая делить её ещё с кем-то. Гости тут редки и желанны. Потихоньку свекровь привыкла к постоянному дню, к мошкаре и к топям. Лиза водила её по территории городка, не заходя на военные объекты, а Илья покатал на вездеходе по тундре. И даже свозил на дальнее горное озеро. ГТСКа мчалась по тундре, ловко лавируя между болотами. Всё дальше от цивилизации и глубже в дикую природу. Зажатое с трёх сторон озеро выскочило неожиданно. Каменные берега нависали над кристально чистой гладью воды, отражаясь там своим величием. Огромные каменные валуны-исполины застыли на полпути, не докаченные ледником до него по всем склонам.

— Ребята, чего они круглые, гладкие какие-то такие, — поглаживала гостья обеими руками холодный камень.

— Льды выровняли, что ползут вниз. Водяные потоки несущиеся весной к озеру, сдвигая своей силой их ближе и ближе к нему.

— Могла бы, и додуматься сама, — расстроилась за свой промах мать.

— Загляни в озеро, — подвёл её к краю Илья.

— Потрясающе. Илюша, а зачем вагончик этот тут? — ткнула она, в приткнувшийся под скалой «балок».

— Ма, это тундра. Окинь взглядом, ни дорог тебе, ни телефонов со «скорой помощью». Давай зайдём внутрь, и ты посмотришь.

— Как же мы это сделаем?

— Здесь висит на видном месте ключ, вот видишь?

— Надо же.

— И есть всё необходимое. Смотри, соль, крупы, макароны, сухари, сахар. Мало ль с кем беда, какая приключилась, чтоб человек мог пережить то время.

— Кто ж это всё закладывает сюда?

— Все, чья нога сюда ступила и у кого есть что оставить.

— Мы тоже оставим?

— А как же. Для этого Александр Николаевич сумку продуктов со склада взял и аптечку обновим.

— С каких же пор такой закон по тундре идёт прапорщик?

— Наверное, с появлением первых людей.

— Александр Николаевич, когда же это в тундру они добрались?

— Книги рассказывают, что было это в семнадцатом веке. Я уже здесь этим чтением увлёкся. Сказочно богатый край манил к себе. Смельчаки шли сюда за «мягкой рухлядью»- пушнина так называлась, — пояснил он. — На маленьких судёнышках шли, рискуя жизнью. Они плыли в основном по северным рекам, забираясь всё глубже и севернее. Норильск видели, командир показал вам. Это же жемчужина Заполярья.

— Показывал и рассказывал аж в захлёб.

— Он вырос и расцвёл необыкновенно быстро, как тундровый цветок. Здесь очень много построено баз отдыха, профилактории даже есть на сказочных озёрах Лама, Глубокое, Мелкое, вот где красота — то. Свозите мамашу, Илья Александрович, покажите.

Вездеход вновь полетел по таёжным просторам. Возвращались.

— Боже мой, какая бесконечная даль, — сделала она глубокий вздох, стоя в идущем полным ходом вездеходе. — Дышится-то как. Спасибо Илюша.

— Смотри и дыши на здоровье, тундра денег не берёт, — смеялся сын.

— Лиза, а ты северное сияние видела? — обернулась она, к молчавшей всю поездку невестке. Та качалась в такт хода вездехода на диванчике и не сводила глаз с мужа с елозившим на коленях сыном.

— А как же, мы только приехали тогда, получается в ту же неделю. Илья прибежал со службы, я уже спала себе. Сграбастал меня в одеяло и на мороз.

— И как, какое впечатление?

— Это нельзя описать, вернее можно, но оно не будет так прекрасно. Мерцающие каскады всполохов от самого начала неба и до края земли. Оно включает в себя и цвет черёмухи и подснежника, зари и заката. Всё нежное, распирающее грудь… Нет, это всё не то, надо видеть. Звёзды здесь зимой такие яркие и так низко висит этот бесподобный навес, что, кажется, небо не выдержит такой тяжести и рухнет, раздавив тебя. Иногда стою, ночь на пролёт, на крыльце. Хочется поднять руку и убедится, дотронувшись, что они все мои. Собирай, как яблоки. Север нельзя сравнить ни с чем.