Барбара Вуд - Ночной поезд

– Неужели ты думала, что я могу спать, лежа рядом с тобой?

Он притянул Марию к себе и крепко поцеловал. Рука Макса, лежавшая на груди Марии, почувствовала, как быстро бьется ее сердце. Он подумал, что причина этого кроется в нем, но был прав лишь наполовину.

Эдмунд Долата был маленьким, худым человеком с лысеющей головой и округлыми плечами. Одно время он пользовался самой большой властью и влиянием в Зофии как мэр города. Однако сейчас он стал рядовым гражданином. Стоя перед знакомым письменным столом в своем кабинете, он со страхом ожидал прибытия коменданта. Это помещение когда-то было его личной меблированной квартирой в городской ратуше, но теперь оно стало кабинетом Дитера Шмидта.

Вся мебель куда-то исчезла, кроме стола и стоявшего за ним стула. Для посетителей стульев не оказалось. Фотографии и картины Долаты убрали, вместо них на стене за столом висела одна гигантская фотография Адольфа Гитлера, обрамленная по обе стороны большими нацистскими флагами красного цвета.

Долата вытащил носовой платок и вытер вспотевшую голову. Он не имел ни малейшего представления, почему его вызвал Шмидт. Долату, как и многих других горожан, перед рассветом разбудил приглушенный далекий взрыв. Бывший мэр вздрогнул и уронил носовой платок, когда неожиданно вошел Шмидт, хлопая себя по бедру стеком.

– Долата, я вас уже раньше предупреждал, – без предисловий начал комендант. – Я говорил вам, когда приехал в этот жалкий городишко, что не потерплю никакого сопротивления. Я требую лишь сотрудничества, и что я получаю взамен?

Долата широко раскрыл глаза.

– Мины! – рявкнул Шмидт. – Поля за городом заминированы!

У Долаты отвисла челюсть.

– Я не пони…

– Сегодня утром взорвалась мина и двое моих солдат погибли!

– О боже…

– Долата, как вы думаете, кто их там заложил?

– О, герр гауптштурмфюрер, вы же не думаете, что это сделал кто-то из жителей Зофии. Где же им взять мины? И даже если бы они могли их достать, то ничего подобного не сделали бы. Уверяю вас!

– Вы лжете! Долата, ваши люди заплатят за это.

– Пожалуйста, герр…

– Что вы мне посоветуете делать? – Губы Шмидта искривились в презрительной ухмылке.

Эдмунд Долата судорожно искал выход. Если Дитер Шмидт говорит правду, то мину мог заложить лишь тот, кто твердо решил любой ценой сражаться с нацистами. И прежний мэр представил, кто это мог быть.

– Долата, есть только один способ, как расплатиться за такую подрывную работу. Дать вашим людям почувствовать, что значит – наступить на противопехотную мину.

– Подождите, пожалуйста… – Напуганный маленький человек думал о людях, нашедших убежище в пещере. На мгновение ему в голову пришла мысль пожертвовать двадцатью шестью жизнями ради спасения тысяч жителей Зофии. Тут Долата сообразил, как с ними поступит Шмидт, если он сейчас скажет ему, что уже некоторое время знает об их существовании, и тут же отказался от мысли о том, чтобы выдать их.

– Что вы собираетесь делать, герр гауптштурмфюрер?

– Я хочу, чтобы вы вместе с вашим советом собрали горожан на северо-восточной окраине города. Долата, приведите туда всех. Детей тоже. Я заставлю их прогуляться по этому полю.

– Но зачем?

Шмидт угодливо улыбнулся.

– Вы можете предложить что-то получше, как выяснить, не остались ли там другие мины? Слушайте внимательно! Я хочу, чтобы это поле протоптали до последнего дюйма, вы слышите меня? Если там остались другие мины, то на них подорвутся те, кто их туда заложил!

– Но, герр гауптштурмфюрер…

– К полудню, Долата! Все мужчины, женщины и дети этого города к полудню должны быть на том поле. А вы, герр Burgermeister,[17] пойдете впереди.

Мария рассталась с Максом рано утром на железнодорожной станции. Он пообещал вернуться через несколько месяцев и время от времени писать ей. Макс с печальным выражением лица сел в поезд, идущий в Люблин и, когда состав тронулся, продолжал смотреть на застывшую на платформе Марию. Она еще немного постояла, глядя на опустевшие рельсы, пока исчез дым от ушедшего поезда, и решительно пошла назад по снегу. Приближаясь к больнице, она вспомнила мысль, которая ей ночью пришла в голову, и доктор Мария Душиньская почувствовала, как у нее снова быстро забилось сердце. Тиф.

Она прибавила шаг и едва удержалась от того, чтобы не перейти на бег. Ей надо было повидаться с Шукальским.

Эта идея казалась заумной, риск был огромен, но могло получиться. Это могло получиться…

Мария пришла в больницу к началу обхода. Быстро накинув белый халат и присоединившись к Шукальскому на первом этаже у стеллажа с историями болезни, она даже не дала ему сказать «доброе утро». Ян испугался, когда Мария схватила его за руку и, сдерживая волнение, выпалила:

– Я должна кое-что сказать. Можно поговорить об этом прямо сейчас в вашем кабинете?

Оба вошли в кабинет, она закрыла дверь и неожиданно произнесла:

– Тиф!

Он вопрошающе посмотрел на нее.

– Что?

– Тиф, – задыхаясь, повторила она.

– Что вы имеете в виду, какой-то пациент заболел…

– Нет-нет, Ян. Ваш солдат. Он может заболеть тифом. Таким образом, он будет избавлен от необходимости возвращаться в лагерь. Тиф, Ян!

Он растерялся и некоторое время раздумывал, потом медленно сказал:

– Что ж, они вряд ли захотят, чтобы солдат вернулся в лагерь, если обнаружится, что у него такая заразная и смертельно опасная болезнь, как тиф. Но диагноз можно перепроверить анализом Вейля-Феликса. Вряд ли удастся придумать эту болезнь там, где ее нет.

Мария загадочно улыбнулась.

– Ян, можно вас спросить? Разве два года назад вы не говорили мне, что проводите эксперименты с вакциной тифа, произведенной от бактерии протеуса?

– Да, – задумчиво ответил он. – Говорил.

– Чем закончился тот эксперимент?

– Эта вакцина оказалась бесполезной против тифа.

– Ян, но какой еще результат она дала?

– Какой еще? – Шукальский нахмурился. – Ну, вакцина исказила результат анализа Вейля-Феликса… – Он осекся и удивленно взглянул на нее. – Мария, – произнес он взволнованным голосом. – Полученная мною экспериментально, вакцина спутала анализ Вейля-Феликса и показала ложный положительный результат!

– Вы докладывали о результатах этого эксперимента? Сейчас доктор заговорил быстро.

– Нет, я об этом никому не говорил. Мне показался незначительным тот факт, что при помощи бесполезной вакцины я случайно открыл нечто, давшее положительный результат при исследовании опасной болезни. – Он криво усмехнулся. – И к тому же тогда в Польшу вторглись немцы. Мое исследование на этом закончилось. Мария, это просто невероятно!

– Ян, и еще одно, – торопливо продолжала она. – Верно ли я все понимаю? Если мы произведем эту вакцину, используя бактерию протеуса и введем ее пациенту, то через неделю-две анализ крови покажет, что у него тиф, хотя на самом деле он тифом не болен. Это верно?

– Psiakrew! – пробормотал он, отвернулся от нее и пригладил волосы рукой. – Да, это верно!

– Больше никто не знает, что такое можно проделать? Ян? Шукальский тяжело опустился на стул и положил руки на стол.

– Нет. Больше никто не знает, что такое можно проделать. Если только случайно такое же открытие не было сделано еще где-нибудь, в чем я сомневаюсь. Но вы забыли об одной вещи.

Мария сидела напротив него, сцепив пальцы рук.

– Какой?

– Подобное никогда не испытывалось на человеке. Все мои результаты основаны на лабораторном изучении животных.

– У вас есть повод думать, что на людях могут получиться другие результаты?

– Нет. Я почти уверен, что реакция антигена-антитела получится та же самая. Я просто не считал нужным проводить испытание на людях после того, как анализы показали, что мне не удалось найти искомую вакцину.

– Ян, думаю, вам следует попробовать.

Он провел руками по лицу.

– Боже, какая хорошая идея. Мария, вы меня уже соблазнили.

– Тогда возьмитесь за нее. В этом наша единственная надежда, если вакцина из протеуса даст ложный положительный результат, как вы говорите.

– Она точно даст такой результат. Если честно, – он хитро улыбнулся, – в то время, помнится, я очень расстроился, что получился ложный положительный результат.

– Когда вернется этот солдат?

– Завтра утром.

Мария кивнула, теперь явно успокоившись. Сейчас надо было подумать о других вещах.

– Ян, этому солдату можно доверять? Откуда вы знаете, что он не шпион, посланный специально, чтобы у Дитера Шмидта возник повод уничтожить нас?

– Знаете, я то же самое говорил отцу Вайде, когда он мне впервые рассказал об этом мальчике. Но если бы вы посмотрели на него, Мария, и услышали, как он рассказывает о том, что видел… – Ян встал со стула, подошел к камину и прислонился к нему. – В любом случае следует попытаться. Конечно, есть все основания надеяться, что это получится. Только…

– Что?

– Мне будет нелегко снова отделить нужную бактерию. Я потерял все образцы, когда нацисты два года назад разграбили больницу. Они разбили все пробирки, в которых хранились образцы, чтобы не дать мне, как они выразились, отравить систему водоснабжения.

– Какой штамм протеуса это был?

– Х-19.

– Как вы отделите его?

– Как и прежде, культивируя его из урины человека, раньше переболевшего тифом. Протеус по не совсем понятным причинам живет в урине больных тифом, но не заражает этой болезнью. Так что наш план должен заключаться в том, чтобы ввести Кеплеру вакцину из протеуса, не заразив его тифом.

– У нас есть больной тифом на молочной ферме недалеко отсюда.

– Да, я знаю о нем. Сегодня мы пошлем кого-нибудь туда взять пробу урины этого человека. Если повезет, то в нем обнаружится протеус.

– Можно послать Лемана Брюкнера, в лаборатории сегодня мало работы. Он в этом не увидит ничего необычного. Все можно подать так, будто речь идет о рядовом анализе.