– Ну, с чего начнем? – спрашиваю я, шагнув в комнату, в которой мне когда-то довелось провести уйму бессонных ночей, отчаянно рыдая в подушку.

М-да уж, тяжелые были деньки…

Роберт фыркает.

– Звучит так, будто мы собираемся делать ремонт.

– М-м-м, а я не прочь поглазеть на тебя в рабочем комбинезоне, – с вызовом произношу я.

– Серьезно? Это твоя сексуальная фантазия? – нарочито изумляется он. – Что ж, ладно. Возьму себе на заметку.

Покачав головой, я подхожу к окну и выглядываю на освещенную ярким весенним солнцем улицу. Вон там я любила покупать эспрессо перед работой, а оттуда было гораздо удобнее добираться до метро…

Я понуро отталкиваюсь от подоконника, машинально поправляю занавески и оборачиваюсь. Роберт стоит позади меня и внимательно на меня смотрит.

– Знаешь, я давно хотела спросить… почему именно в твоей комнате висят занавески?

Он кривовато улыбается, подходит и заключает меня в свои нежные любящие объятия.

– Их не я повесил.

О. А кто же? Нет, лучше не спрашивать. И так ведь известно кто. Мануэла. Эта девица всюду оставила свой долбаный след, пометив чуть ли не каждый кирпичик. Я поджимаю губы и непроизвольно мрачнею.

– Эй, ну перестань. Кого это волнует? Я не был здесь с тех пор, как ты улетела в Мемфис. – Роберт заправляет мои волосы за уши и берет мое лицо в ладони. – Я люблю тебя, Кэтрин. И это единственное, что теперь важно. Никто никогда не отнимет тебя у меня, слышишь?

– Никто никогда, – твердо повторяю я, прижавшись к его груди. Внезапно меня охватывает паника. Продлится ли это вечно? Сможем ли мы дойти вместе до самого конца? Мои родители не смогли…

Я хмурюсь. Хватит проводить параллели! Мы – не они!

Прогнав от себя эти пагубные мысли, я вскидываю голову и с благоговением гляжу на своего любимого.

– О чем ты думаешь? – любопытничаю я, изучая его безупречные черты.

– Да так… – он прыскает. – Я вдруг вспомнил, как заявился сюда по прилете из Бостона, чтобы устроить тебе взбучку.

– О, да-а-а, взбучка удалась на славу! И откуда ты вообще узнал про нашу с блондином киношку?

– Тони следил за тобой.

Я цокаю и закатываю глаза.

– Ну естественно! Между прочим, это запрещено законом.

– На тот момент мне было абсолютно начхать на проблемы с полицией. Я страшно переживал, что этот сопляк соблазнит тебя, сделает тебя своей. Наверное, я бы этого не вынес… – произносит он с такой печалью и горечью, что у меня замирает сердце. Неужели он и впрямь думал, что я пересплю с Джейсоном? Боже, какая чушь!

Роберт наклоняется и целует меня в губы.

– Я всегда буду тебя целовать, – говорит он, сплетая свой язык с моим. – Всегда буду тебя трогать, – он подхватывает меня за попу и властно сжимает мои ягодицы. – Ты поняла? Везде. Только я один, Кэтрин.

– Конечно, только ты, – соглашаюсь я, удивленная его неожиданным напором. Он жадно исследует мой рот, и острое желание проносится по моему телу, словно огненная смолянистая стрела. Я извиваюсь в его объятиях и нетерпеливо выдергиваю рубашку из его брюк.

– Не торопись, – коротко выдыхает Роберт, подталкивая меня к кровати. Уложив меня на постель, он нависает надо мной сверху и долго любуется мной.

– Раздевайся, – приказываю я.

– Подожди, – шепчет он, блуждая по мне хищным, звериным взглядом. – Дай мне почувствовать тебя.

Приподняв края моей белой льняной футболки, он просовывает под нее руки, с жестокой медлительностью проезжает ладонями по моей талии, животу, затем останавливается на груди и мягко сжимает твердые горошинки сосков. Я издаю громкий протяжный стон и выгибаюсь дугой.

– Моя богиня! – восторгается Роберт, задрав мою футболку до шеи. Он плавно массирует мою грудь, и я едва не хнычу.

– Пожалуйста… я хочу…

– Ш-ш-ш, тихо.

Встав надо мной на колени, он расстегивает мои джинсы, стаскивает их вместе с трусиками и довольно мычит.

– Она такая красивая… можно попробовать?

Можно ли? Он еще спрашивает?! Я вот-вот воспламенюсь от бушующей страсти и превращусь в пепел! Шевельнув бедрами, я развожу ноги настолько широко, что мышцы начинают болеть.

– Давай… быстрее, – прошу я.

По его напряженному лицу расползается победоносная улыбка, и я вижу, как его заводит моя беспомощность, моя мольба. Вот дьявол! Я опираюсь на локти, чтобы рассмотреть все как следует. Нет ничего прекраснее, чем его губы на моих губах. Чем его умелый язык, ласкающий мой набухший холмик. Роберт устраивается у изножья кровати, утыкается носом в мой лобок и шумно втягивает воздух.

– Господи, Кэтрин, она восхитительная! – его пылкое замечание льстит и одновременно стесняет меня. Я чувствую себя беззащитной, лежа перед ним в весьма откровенной позе, когда он даже не соизволил сбросить с себя рубашку.

– Ты так и будешь прятаться от меня за всей этой одеждой?

– Нет… сейчас разденусь, – просунув в меня один палец, он завинчивает его до самого конца, вертит фалангой внутри и резко вытаскивает его обратно. Я закрываю глаза. О Иисус! Как приятно… Во мне уже просто все дрожит от возбуждения. Живот скрутило судорогой, кожу опаляет жар… Проклятие! Если он не возьмет меня прямо сейчас, клянусь, я кончу от его пальцев. Я распахиваю глаза. Роберт уже полностью раздет, его член гордо вздымается вверх, готовый к нешуточной атаке, и я не могу больше сдерживаться.

– Трахни меня. Умоляю… – пищу я, откинувшись на подушки. Роберт подтягивает меня выше, ложится на меня сверху и быстро, без предупреждения, погружается в меня полностью, на всю свою впечатляющую величину. Большой, горячий, идеальный для моего удовольствия, он заполняет меня целиком, и я взрываюсь в бессознательном крике.

Обняв его за спину, я двигаюсь ему навстречу, ловя его резвые мощные удары, предвещающие наш скорый финал, и тону, тону, тону!

– Я обожаю тебя… – шепчет он, насаживая меня на себя. – Обожаю…

Его ногти грубо впиваются в мою кожу, когда он удерживает меня на весу и врезается в меня с такой силой и скоростью, что я не успеваю ничего понять. Оргазм застигает меня врасплох. Раньше чем я предполагала. Я буквально распадаюсь на кусочки, парю в небесах, беспрекословно отдаваясь этой фантастической феерии. Опустошающей, освобождающей, феерии нашей любви…

– О, детка, – его хриплый басовитый голос смешивается с отзвуками моего наслаждения, и последнее, что я отчетливо слышу, – это низкий животный рык, после которого на меня обрушивается мимолетная тяжесть.

* * *

– Может, ну их, эти самостоятельные сборы и позовем Энтони? – устало предлагает Роберт, взглянув на высокий коричневый шкаф.

– Зачем? Здесь не так уж и много вещей, – я вылезаю из постели и, чтобы не терять времени даром, быстро начинаю одеваться. – Я тебе помогу.

– Эй, ну вернись. Полежи со мной еще минуту…

– Минуту? Мы и так уже валяемся полтора часа, – напоминаю ему я, надев одну из его длиннющих маек. – Вставай, лентяй!

– Нет.

– Нет? – я смеюсь и швыряю в него найденные на полу брюки. – Нет?!

– Нет, госпожа. Сжальтесь, – жалобно бурчит он, накрывшись одеялом с головой.

– Хорошо. Тогда я прохожу весь день без штанов. Как тебе такая идея?

– Что?! – Роберт высовывается из-под одеяла и смотрит на меня в притворном ужасе. – Ты продемонстрируешь свою киску кому-нибудь еще?

– Ну вот, по крайней мере я заставила тебя встрепенуться.

Чертыхнувшись, он обиженно садится на кровати и указывает на мои бедра.

– Покажи мне.

– Что показать? – не понимаю я.

– Ее. Задери майку, я хочу посмотреть.

Я цокаю.

– Я в трусах. И вообще, это была шутка!

– Покажи, Кэтрин, – настаивает он чуть строже. Господи, да что с этим человеком? Недавно ведь трахнулся.

Ладно, раз он настаивает…

Смущенно приподнимаю края майки, демонстрируя ему свои светло-голубые трусики.

– Отодвинь их, мне не видно.

О боги!

Состроив характерную гримасу, я сдвигаю трусики вбок, чувствуя себя при этом как на приеме у гинеколога.

– Доволен?

– Да, – рычит он, беззастенчиво любуясь моей интимной зоной. – Покажешь ее кому-нибудь еще, и я запру тебя в подвале.

– Перестань, – я опускаю майку и поправляю на себе белье.

– Я серьезно, Кэтрин.

– Знаю-знаю! – я закатываю глаза и смеюсь. – Никто, кроме тебя, никогда не увидит меня обнаженной, – заверяю его я. – Разве что врач или акушер…

– Что? Какой на хрен акушер?! Только женщины!

Женщины? У меня уже скулы сводит от хохота.

– И нечего тут хихикать, – сварливо проговаривает он, свешивая ноги на пол. – Акушер… ишь, размечталась!

– Но, милый, это его работа. Вполне себе рутинное занятие – принять роды или осмотреть…

– Ты мне зубы не заговаривай! Роды… ну-ка, иди сюда.

* * *

За всю историю сборов никто еще не возился с десятью футболками, тридцатью пятью дисками и парой кроссовок столько, сколько провозились мы.

На улице уже стемнело, когда мы собрались навсегда покинуть опустевшую квартиру в Сохо, но Роберту вдруг приспичило на прощание послушать музыку в гостиной.

– Элвис? – изумляюсь я.

– Тебе не нравится?

– Нет, просто… – я щурюсь, – ты точно родился в восемьдесят четвертом, а не в шестьдесят восьмом, например?

Широко улыбнувшись, Роберт молча нажимает на кнопку и поворачивается ко мне лицом, сунув руки в карманы.

– Должен предупредить тебя, – робко заговаривает он, – что общепринятые человеческие нормы не укладываются в масштабы моей вселенной, поэтому я не стану падать на одно колено, рассыпаясь в слезливой романтической тираде или, чего доброго, ронять скупую слезу, но я все-таки скажу, – он запинается и прочищает горло. – Я действительно люблю тебя, Кэтрин. Люблю так, что порой это сводит меня с ума. Но несмотря на свои противоречия, сложности, с которыми мы периодически сталкиваемся, и недопонимание, с которым нам еще предстоит разобраться, я больше не представляю своей жизни без тебя. Я хочу, чтобы мы всегда были вместе. До самого последнего вздоха, до последней секунды. Чтобы в будущем ты родила мне детей, чтобы мы создали нашу маленькую семью, о которой я клятвенно обещаю заботиться. Знаю, иногда я бываю несносным… да что там – частенько, но я бесконечно благодарен тебе за то, что ты любишь меня даже таким – гадким и отвратительным. Спасибо тебе, дорогая, – он грустно улыбается. – За твою доброту, за твое бесстрашие, за то, что ты есть у меня. В общем, в довершение ко всему, я хочу попросить тебя стать моей женой. Ты выйдешь за меня, Китти-Кэт?