Джулия Куинн - Ночь наслаждений

– Позаботьтесь о ней, – выдохнул он. – Согрейте.

– Немедленно, милорд, – заверил дворецкий, – но вы…

– Нет! – приказал Дэниел. – Сначала займитесь ею!

– Конечно, милорд.

Дворецкий метнулся к перепуганному лакею, который держал Энн, не обращая внимания на потоки воды, льющейся с рукавов.

– Идите! – велел он. – Несите ее наверх, а вы…

Он дернул головой в сторону горничной, стоявшей в холле с разинутым ртом.

– Немедленно принимайтесь греть воду для ванны.

С этими словами он закрыл глаза, немного успокоенный бурной деятельностью вокруг него. Он сделал то, что необходимо сделать. Сделал все, что мог.

Когда Энн наконец пришла в себя, вернулась из черной пустоты в клубящиеся серые облака, первое, что она ощутила, – прикосновения рук. Ее ощупывали, трогали, пытаясь, очевидно, снять одежду.

Ей хотелось кричать. Она и пыталась, но голос не слушался. Ее сильно трясло в ознобе, мышцы ныли, она очень устала и не знала, сможет ли открыть рот или хотя бы издать звук.

К ней и раньше приставали чересчур уверенные в себе молодые люди, считавшие гувернантку легкой добычей, или сам хозяин дома на том основании, что все равно платит ей жалованье. И конечно, Джордж Кервель, который и направил ее жизнь на этот путь.

Но она всегда умела защититься. При ней были сила, ум, а в случае с Джорджем даже оружие. Теперь же у нее ничего этого не было. Она не могла даже глаз открыть.

– Нет, – простонала она, извиваясь и скользя по тому, что казалось холодным деревянным полом.

– Шшш… – донесся незнакомый голос. К облегчению Энн, это оказалась женщина. – Позвольте помочь вам, мисс Уинтер.

Они знали ее имя. Энн не могла решить, хорошо это или плохо.

– Бедняжка, – продолжала женщина. – Кожа как лед. Мы положим вас в горячую ванну.

Ванна. Да это просто рай! Она очень замерзла… никогда раньше так не замерзала. Все было таким тяжелым: руки, ноги, даже сердце.

– Ну вот, дорогая. Позвольте только расстегнуть эти пуговицы.

Энн с трудом попыталась открыть глаза. Ощущение было такое, словно кто-то положил на веки гири или погрузил ее во что-то липкое, откуда она никак не могла выбраться.

– Вы в безопасности, – заверила женщина. Голос был добрый, и она, похоже, хотела помочь.

– Где я? – прошептала Энн, все еще не в силах открыть глаза.

– Вы вернулись в Уиппл-Хилл. Лорд Уинстед нес вас сквозь дождь.

– Лорд Уинстед… он…

Энн ахнула, и глаза наконец открылись. Она находилась в ванной, куда более роскошной и элегантной, чем та, которая была в детской. С ней были две горничные. Одна наливала в ванну дымящуюся воду, вторая старалась снять с Энн промокшую одежду.

– Он жив? – вырвалось у Энн. – Лорд Уинстед.

В мозгу замелькали обрывки воспоминаний. Дождь. Обезумевшие лошади. Жуткий треск ломающегося дерева. И каррикл, мчавшийся вперед на одном колесе. А потом… ничего. Энн больше не помнила ни одного мгновения. Должно быть, они разбились – почему она не может этого вспомнить?

Господи милостивый, что с ними случилось?

– Его светлость здоров, – заверила горничная. – Очень устал, но ничего такого, что не мог бы излечить отдых.

Ее глаза сияли гордостью. Приподняв Энн, чтобы вытащить руки из рукавов, она добавила:

– Он герой, это уж точно. Настоящий герой.

Энн потерла лицо руками.

– Никак не могу вспомнить, что случилось. Какие-то обрывки, только и всего.

– Его светлость сказал, что вас выбросило из экипажа, – сказала горничная, принимаясь за другой рукав. – Леди Уинстед сказала, что вы, возможно, ударились головой.

– Леди Уинстед?

Когда она видела леди Уинстед?

– Мать его светлости, – пояснила горничная, неверно поняв вопрос. – Она немного понимает в увечьях и целительстве. Осмотрела вас прямо здесь, на полу переднего холла.

– О господи!

Энн не знала, почему это так унизительно… но ощущала именно унижение.

– Ее светлость сказала, что у вас шишка, прямо здесь.

Горничная коснулась своей головы, в паре дюймов повыше левого уха.

Энн, растиравшая висок, запустила пальцы в волосы и сразу нашла большую, болезненную шишку.

– Ой, – ахнула она, отдернув руку. Посмотрела на нее – крови не было. А может, и была, но дождь смыл.

– Леди Уинстед посчитала, что вас нужно отнести сюда, – продолжала горничная, снимая с Энн платье. – Нам велено согреть вас, вымыть и уложить в постель. Она послала за доктором.

– О, я уверена, что доктор не понадобится, – поспешно заверила Энн. Она все еще чувствовала себя ужасно: тряслась от холода, все тело ныло, а шишкой объяснялась жуткая головная боль. Но все это временные недомогания, для излечения которых всего лишь требуются постель и горячий суп.

Но горничная лишь пожала плечами:

– Она уже послала за доктором, так что у вас вряд ли есть возможность выбора.

Энн кивнула.

– Все очень тревожатся за вас. Маленькая леди Френсис плакала, и…

– Френсис? – перебила Энн. – Но она никогда не плачет!

– На этот раз плакала.

– О, пожалуйста, – взмолилась Энн вне себя от беспокойства. – Пожалуйста, дайте ей знать, что со мной ничего страшного не случилось.

– Лакей скоро еще принесет горячей воды. Мы скажем ему, чтобы передал леди…

– Лакей? – ахнула Энн, инстинктивно прикрываясь руками. Она все еще была в сорочке, которая намокла так, что стала практически прозрачной.

– Не волнуйтесь, – усмехнулась горничная. – Он оставит ведро у двери. Сюда его занесет Пегги.

Пегги, наливавшая воду в ванну, с улыбкой повернулась.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Энн. – Спасибо вам обеим.

– Я Бесс, – сказала первая девушка. – Как по-вашему, вы можете встать? Хотя бы на минуту? Нужно снять сорочку.

Энн кивнула и с помощью Бесс поднялась, держась за край большой фарфоровой ванны. Как только сорочка была снята, Бесс помогла Энн залезть в ванну, и девушка со вздохом облегчения погрузилась в воду. Слишком горячую… но сейчас ей было все равно. Лишь бы не чувствовать онемения во всем теле.

Она отмокала, пока вода не стала чуть тепловатой, после чего Бесс помогла ей надеть шерстяную ночную рубашку, которую принесла из комнаты Энн.

– Ну вот, – улыбнулась Бесс, ведя Энн по дорогому ковру к красивой кровати с балдахином.

– Чья это комната? – спросила Энн, оглядывая элегантную обстановку, расписные потолки и стены, обтянутые камкой нежного серебристо-голубого цвета. Она в жизни не спала в такой роскоши.

– Голубая гостевая спальня, – пояснила Бесс, взбивая подушки. – Одна из лучших в Уиппл-Хилле. В том же коридоре, что и комнаты хозяев.

Хозяев?

Энн удивленно уставилась на горничную.

Бесс пожала плечами:

– Его светлость настоял.

Энн потеряла дар речи, гадая, что скажут остальные члены семьи.

Бесс подождала, пока Энн устроится под тяжелыми одеялами, прежде чем спросить:

– Можно сказать, что вы готовы принять посетителей? Я знаю, они захотят вас увидеть.

– Надеюсь, не лорд Уинстед? – в ужасе спросила Энн. Не могут же они допустить его в ее спальню! Ну пусть не ее, но все же спальню, где она лежит в постели.

– О нет! Он давно уже лег и, надеюсь, спит. Вряд ли мы увидим его весь завтрашний день. Бедный лорд на ногах не держался. Боюсь, мокрая вы весите больше, чем сухая.

Бесс засмеялась собственной шутке и вышла.

Менее чем через минуту появилась леди Плейнсуорт.

– О, моя бедняжка! – воскликнула она. – Вы так нас перепугали. Но, боже милостивый, выглядите гораздо лучше, чем час назад!

– Спасибо, – пробормотала Энн вне себя от смущения. Она не привыкла к таким излияниям хозяйки. Леди Плейнсуорт всегда была добра, но никогда не пыталась заставить Энн почувствовать себя членом семьи. Впрочем, Энн и не ожидала ничего подобного. Такова была участь всех гувернанток: не совсем служанка, но определенно не член семьи. Ее первая хозяйка, старушка с острова Мэн, предупреждала ее насчет этого. Гувернанткам навечно суждено застрять между верхним и нижним этажами, и ей лучше к этому привыкнуть.

– Видели бы вы себя, когда его светлость принес вас, – сказала леди Плейнсуорт, садясь около постели. – Бедняжка Френсис подумала, что вы умерли.

– О нет, неужели она до сих пор расстроена? Никто не сказал ей…

– Она уже оправилась, – отмахнулась леди Плейнсуорт. – Но настаивает на том, чтобы вас увидеть.

– Это было бы прекрасно, – пробормотала Энн, стараясь подавить зевок. – Я так люблю ее общество.

– Но сначала вам нужно отдохнуть, – решительно заявила леди Плейнсуорт.

Энн кивнула и немного глубже зарылась в подушки.

– Вы, конечно, хотите знать, как там лорд Уинстед, – продолжала леди Плейнсуорт.

Энн снова кивнула. Она действительно хотела знать. Отчаянно хотела, но заставляла себя не спрашивать.

Леди Плейнсуорт подалась вперед, и в выражении ее лица появилось что-то такое, чего Энн не могла понять.

– Вам следует знать, что он почти свалился без сил, после того как принес вас домой.

– Мне так жаль, – прошептала Энн.

Но если леди Плейнсуорт и слышала ее, не подала вида.

– Полагаю, вернее будет сказать, что он свалился. Два лакея подняли его и практически отнесли в спальню. Клянусь, я впервые в жизни видела что-то подобное.

Слезы обожгли глаза Энн.

– О, мне так жаль. Так ужасно жаль.

Леди Плейнсуорт как-то странно посмотрела на нее, словно совершенно забыла, с кем говорит.

– В этом нет необходимости. И вашей вины тоже нет.

– Знаю, но…

Энн покачала головой. Она сама не понимала, что говорит. Совсем не понимала.

– Все же…

Леди Плейнсуорт взмахнула рукой:

– Вы должны быть благодарны. Он нес вас больше полумили. И сам сильно ушибся при падении экипажа.

– Я благодарна, – тихо ответила Энн. – Очень.

– Поводья лопнули, – сообщила леди Плейнсуорт. – Я просто вне себя. Как можно выпускать из конюшни экипаж, не проверив его предварительно! Уверена, что кто-то из-за этого потеряет свое место.