– Что?!!

Кое-кто оглянулся на них, в том числе и Дейзи, чей злобный взгляд мог быть описан только как убийственный.

– Что? – повторил Дэниел уже спокойнее.

– Она не умеет читать ноты, – прошептала в ответ Энн, из вежливости глядя на сцену. – Сказала мне, что никак не смогла научиться. Попросила Хонорию выписать для нее ноты отдельно и запомнила наизусть.

Она посмотрела на Харриет, которая повторяла названия нот так громко, что даже гости в заднем ряду наверняка поймут, что она только сейчас сыграла, вернее, пыталась сыграть ноту «си».

– Почему она не может читать про себя, ведь Хонория все ей написала?

– Не знаю, – пожала плечами Энн и ободряюще улыбнулась Харриет. Та ответила широкой улыбкой.

Ах, Харриет! Ее нельзя не любить. И Энн любила, тем более теперь, когда стала членом их семьи. Ей нравилось носить фамилию Смайт-Смит, она обожала шум и постоянную толпу кузин в своей гостиной и то, как они были милы и добры к ее сестре Шарлотте, когда та весной приехала погостить.

Но больше всего она любила быть той Смайт-Смит, которой не приходилось участвовать в концерте. Потому что, в отличие от остальной публики, чье ворчание и стоны были слышны во всем зале, она знала правду.

Быть на сцене во много-много раз хуже, чем в зале.

Хотя…

– Я не могу не испытывать некоторой симпатии к концерту, – шепнула она Дэниелу.

– В самом деле?

Он поморщился, когда Харриет проделала своей скрипкой нечто неописуемое.

– Потому что я не могу не испытывать некоторой симпатии к собственному слуху, – вздохнул он.

– Но не будь концерта, мы бы не встретились!

– О, думаю, что и без этого нашел бы тебя.

– Но, не в такую ночь, как эта.

– Нет.

Он с улыбкой взял ее за руку. Это выглядело крайне вызывающе, и женатые пары не должны так вести себя на людях, но Энн было все равно. Они переплелись пальцами, и Энн блаженно вздохнула. После этого больше не имело значения, что Сара барабанила по клавишам, а Харриет выпаливала названия нот так громко, что в первом ряду было слышно каждое.

У нее есть Дэниел, и она держит его за руку…

Вот это – самое главное на свете.