Следующей была Изабелла. Чуть выше своей сестры, может, метр шестьдесят два или около того, и на пару лет младше. Такие же черные волосы и темные глаза. И тот же идеальный изгиб губ, что у Тони. Она представила мне двух своих маленьких сыновей, вероятно, младшеклассников. Точно определить их возраст я не могла – слишком мало общалась с детьми в последнее время.

Софии, третьей по возрасту, исполнилось тридцать пять, и снова она была повыше на несколько сантиметров – примерно метр шестьдесят восемь. Похоже, чем они были моложе, тем выше. Любопытный факт, который я припомнила позже, перебрасываясь шутками с Гектором. Эта женщина однако, в отличие от предыдущих, выглядела строго и элегантно. Юбка-карандаш, шелковая блузка, черные волосы собраны в тугой узел на затылке. Ее вздернутый носик украшала пара очков в черепаховой оправе. Глаза Софии тоже были темными, а вот кожа намного бледнее, чем у остальных членов семьи. Это заставило меня задуматься о том, насколько же смуглым был сам мистер Фазано. Может, он был из бледных итальянцев.

– Так вы пришли сюда прямо с работы? – спросила я.

София отхлебнула вина.

– Да, сегодня в офисе был длинный день. Я финансовый директор «Фазанос Анлимитед».

– Девчонка-бухгалтер.

Мы сдвинули бокалы в шутливом тосте.

– Ага, я такая. Кто-то же должен держать этих раздолбаев в узде. Если бы не я и не моя команда, они бы разбазаривали деньги направо и налево на полную ерунду. Мы с Тони заставляем остальных родственников помнить о том, что символизирует имя Фазано. Прекрасная аутентичная кухня, доступная семьям со средним бюджетом.

Кивнув, я оглядела комнату. Казалось, все здесь счастливы. Каждое лицо украшала искренняя улыбка. Родственники, похоже, отлично ладили друг с другом. Совсем непохоже на то, что я видела в нашей семье после ухода мамы. Папа старался, как мог, но он не был матерью и ему не хватало опыта и деликатности для того, чтобы вырастить дочерей.

– Значит, вы все вместе работаете в вашей компании?

– Да, но на разных должностях. Любая работа важна. К примеру, дети у нас раскладывают по конвертам поздравительные открытки, купоны и прочее. И так у каждого своя роль. Джованна руководит программой детского сада и продленкой. Я заведую финансами, Изабелла – отделом кадров, а Анджелина – маркетингом. Даже у Ма есть свой кабинет, хотя в основном она торчит на кухне, придумывает новые рецепты и планирует меню. Тони, как тебе известно, руководит компанией. Даже Гектор работает нашим юристом. Мы так долго знакомы с ним, что он стал кем-то вроде еще одного брата.

– Еще бы. Он очень славный парень.

Но, не успела я начать прощупывать почву, чтобы выяснить, что известно об отношениях этих двоих, как меня остановила рука, опустившаяся мне на плечо. Развернувшись, я уставилась в улыбающееся лицо самой прекрасной женщины, что я когда-либо видела. Ее густые волосы падали пышными эбеновыми локонами до самой поясницы. Глаза были точно такого же цвета голубой стали, как у Тони. Изящно очерченные губы, чуть тронутые розовой помадой, и длинное воздушное платье в оранжево-красно-золотистых тонах завершали картину.

– Мне так не терпелось познакомиться с тобой, Миа!

Женщина нагнулась и крепко меня обняла.

– Я Анджелина, или Энджи для краткости. А этот жеребец у меня за спиной – мой муж Рокко.

Если кто-то и заслуживал титул «квинтэссенции итальянца», то это был Рокко. Он выглядел точь-в-точь как молодой Сильвестр Сталлоне. Честно, сходство даже пугало. И имя, так похожее на «Рокки»? Шиза. Тряхнув головой, я вытянула руку. Пару раз зажмурилась и вновь открыла глаза, чтобы прочистить зрение. Нет, рядом стоял все тот же двойник.

– Ты в точности похож на…

– Сильвестра Сталлоне?

Он заломил бровь, взял меня за руку, притянул к себе и заключил в удущающие объятия, от которых у меня чуть ребра не треснули.

Две пары рук освободили меня из тисков Рокко.

– Эй, полегче с моей девушкой, брат, – предупредил Тони.

Я практически чувствовала напряжение, исходящее от Гектора во время этого диалога.

– Невероятно, как ты похож на него. Ну точно двойник! – продолжала громко изумляться я.

Рокко откинул голову и расхохотался.

– Мне это все время говорят. К тому же я боксирую с твоим парнем. Так я и познакомился с Энджи. В то время я его тренировал. Мы сейчас выходим из лиги и проводим больше времени в зале, тренируя следующее поколение профессиональных боксеров. Ну то есть, – тут он хлопнул Тони по бицепсу, – я тренирую новичков в зале больше, чем этот мистер Бизнесмен. Хотя жаловаться мне не на что. Он ведь кормит семью.

– Да, да. Как скажешь, Рокки Бальбоа. А теперь не вернешься ли на свое место? – предложил Тони.

Итальянско-чикагский акцент слышался в его речи более явно, когда он дурачился.

Анджелина схватила меня за руку.

– Давай пересечемся на этой неделе! Может, завтра, сходим за покупками? Нам надо раздобыть себе платья для презентации новой линии «Замороженных обедов Фазанос» на следующей неделе. За день до этого мы закатываем большую вечеринку, принимаем у себя всех столпов пищевой индустрии. Пока что это наше самое выдающееся достижение! – возбужденно зачастила она.

– Тони должен оставаться в офисе, но я планировал отвезти Миа на шопинг за платьем. Ты можешь присоединиться к нам завтра. В любом случае, пока она здесь, ей нужен новый гардероб. Будет здорово выслушать и твое мнение, – предложил Гектор.

– Шопинг с Гектором – это что-то! – восторженно объявила Анджелина.

Голос ее звенел от возбуждения. Она была всего на пару лет старше Тони и самая высокая из женщин семьи. Примерно с меня ростом. Я также не заметила, чтобы вокруг стола носились неучтенные дети. Похоже, красавица и боксер пока не продолжили свой род. Боже, когда это случится, все детишки будут хороши, как модели.

И лишь затем я осознала, о чем они говорили. Шопинг. Ужас. Меня коробило при одной мысли о необходимости обзавестись новым гардеробом.

– Это будет… наверное, здорово. Спасибо.

Тони встал со стула, чтобы пообщаться с другой родней, и Анджелина немедленно уселась на его место.

– Наверное? Послушай, Миа, давай я все объясню. Гектор – гей. Он знает лучшие места для шопинга и что кому подходит в зависимости от комплекции…

– Это правда, – вклинился в разговор сам Гектор. – Послушай ее. Я одевал Энджи с тех пор, как ей было двадцать с небольшим.

– И у Гектора необыкновенный вкус в одежде, – добавила она. – Тебе не о чем беспокоиться. Он тебя приоденет как картинку. А с такой фигурой ты будешь потрясающе смотреться в чем угодно.

– Говорит самая хорошенькая девушка из тех, что мне попадались, – саркастически заметила я, прежде чем вспомнила, что надо фильтровать базар.

Однако вместо того, чтобы придраться к моему тону, Анджелина широко улыбнулась и глаза ее радостно вспыхнули.

– Ты правда думаешь, что я самая хорошенькая девушка из тех, что тебе встречались?

Я пожала плечами и отхлебнула вина.

– Так мило с твоей стороны. Мы точно станем лучшими на свете подругами, – заверила она меня и заключила в еще одно объятие.

Да, этим людям определенно нравился физический контакт. Никакого личного пространства мне здесь не полагалось. Уверена, что тем вечером каждый из них успел поцеловать меня, обнять, пихнуть локтем или как-нибудь еще приложиться. К этому, определенно, придется привыкать, чтобы пережить оставшуюся часть месяца.

Мы одолели ужин, отведав невероятно вкусной итальянской еды – все подавалось в домашнем стиле, на больших блюдах и в мисках. Вино текло рекой, а все родственники говорили так громко, что у меня начало звенеть в ушах. Похоже было на то, как чувствуешь себя после рок-концерта, когда в тишине потом еще долго звенит в ушах. Сейчас было примерно так же, только громче. Эти итальянцы действительно любили поговорить… и говорили много… причем на таких децибелах, что у нормальных людей давно бы полопались перепонки.

Но в целом Фазано мне понравились. Они были неугомонными, дружелюбными, жизнерадостными и просто красивыми. Я как будто очутилась в комнате, полной итальянских актеров, ожидающих своей очереди на кинопробы. В то время когда я жила в Лос-Анджелесе, мой агент периодически отправлял меня на прослушивания для этнических ролей – в основном из-за пышной фигуры и густых черных волос. Кажется, он считал, что я похожа на итальянку, хотя, по-моему, я вроде кетчупа «Хайнц 57» – смесь всего со всем.

Вечер завершился большими порциями тирамису, приготовленными, конечно, самой Моной, и чернейшим кофе из тех, что мне доводилось пить. Вместо они создавали просто сенсационный вкус.

Когда позже Тони и Гектор вывели меня из ресторана, Тони притянул меня к себе и заключил в объятия. Затем, бросив панический взгляд через плечо, он прижал свои губы к моим. Его губы оказались мягкими, теплыми и влажными. Его пальцы зарылись в мои волосы на затылке. Он наклонил голову и запустил язык мне в рот. Такого поцелуя от Тони я не ожидала. От гея. От гея, у которого был партнер. Что-то тут не складывалось. И все же мне не оставалось ничего другого, кроме как ответить на поцелуй. Он чертовски хорошо умел целоваться. Его язык поддразнивал мой, а затем, когда мы вошли в ритм, затанцевал у меня во рту. Обвив руками широкие плечи Тони, я практически повисла у него на шее. Когда я всем телом прижалась к нему, он схватил меня за бедра и притянул еще ближе. И тут я это почувствовала. Точнее, не то чтобы это. Отсутствие этого. У него не стоял. В нижних регионах абсолютно ничего не происходило. Я отдернула голову, и его губы отлепились от моих со звучным чмоканьем.

Я заглянула ему в глаза – но Тони не смотрел на меня, его взгляд был направлен через плечо. Развернувшись, я увидела его мать, Мону. Она сжала руки, и каждая морщинка на ее лице лучилась такой неподдельной радостью, что женщина выглядела на десять лет младше. Сердце холодной змеей сжал стыд, когда я заметила, с какой надеждой Мона смотрит на своего сына. На своего единственного сына. На своего сына – гея. Но она этого не знала. Я перевела взгляд на Гектора, чье лицо выражало совершенно противоположные чувства. Горе, печаль, может, даже намек на гнев. Змея, обвившая сердце, сжала кольца так сильно, что я едва не задохнулась. Мама Мона развернулась на каблуках и вернулась в ресторан.