Одри Карлан - Никогда не влюбляйся! Март

Зал разразился овацией.

– Во-вторых, телешоу на кулинарном канале.

Толпа словно с цепи сорвалась.

– Кулинарное шоу будет представлять будни и праздники семьи Фазано. В нем будут участвовать мои сестры, мать и мой спутник жизни.

Аплодисменты и восторженные крики заглушили наши с Гектором недоуменные возгласы. Кого, черт возьми, Тони имел в виду под своим «спутником»? Ни за что на свете я не останусь здесь, чтобы помочь ему красоваться перед американской публикой.

– И это подводит меня к самому главному объявлению. Я закончил с профессиональной частью и перехожу к личной. Я хочу представить публике человека, которого люблю больше всего на свете. Того, кто пережил со мной все трудности и ни разу не отступился от меня. Моего партнера. Единственную любовь всей моей жизни. И моего будущего спутника жизни… если он, конечно, скажет да.

«Если он скажет да»? Вот дерьмо. Пресвятая матерь божья.

Глаза Гектора, стоявшего рядом со мной, широко распахнулись и наполнились слезами. В ту секунду, когда Тони протянул руку к нему, слезы полились через край.

– Гектор Чавес. Я люблю тебя и всегда буду тебя любить. Я хочу провести остаток жизни, любя тебя. Этот бизнес и родовое имя ничто для меня, если ты не разделишь их со мной.

И тут Тони опустился на одно колено и открыл красную бархатную коробочку. Внутри было тонкое золотое колечко.

– Стань моим навсегда. Выйди за меня замуж. Легально. Возьми мою фамилию. Создай со мной семью.

В зале воцарилась мертвая тишина. Не раздавалось ни шепотка.

– Встань, – сказал Гектор, поднимая Тони. – Мой мужчина ни перед нем не склоняет колен. Он гордо стоит во весь рост, так же, как и я перед ним. Я почту за честь выйти за тебя замуж и взять фамилию Фазано.

Тони улыбнулся во весь рот, притянул к себе Гектора и развернулся к аудитории. Бешено щелкали камеры. Толпа глухо загудела, когда до людей наконец дошло то, что тут было сказано. Энтони Фазано, боксер, бизнесмен, примерный семьянин, только что совершил публичное признание и сделал предложение своему постоянному партнеру: предложил жениться, взять его фамилию и завести с ним детей.

Святые яйца! Это был эпический момент. Стоя у трибуны, я вглядывалась в лица всех членов семьи Фазано. Начиная с левого края, с Джованны и ее мужа.

– Джованна, принимаешь ли ты Гектора как моего жениха и будущего зятя?

Она широко улыбнулась и кивнула.

– Да.

Ее голос прозвучал сухо, но я слышала бурлящие в нем чувства.

– Изабелла, принимаешь ли ты Гектора как члена нашей семьи?

– Принимаю и всегда принимала. Я так рада за тебя…

Отвернувшись, она прижалась к мужу и всхлипнула ему в шею.

– София…

Ему даже не дали договорить.

– Ну наконец-то ты раскололся, – сказала она, и в толпе послышался смех.

Тони поддерживал Гектора, по карамельно-смуглым щекам которого катились слезы.

– Энджи, готова ли ты принять Гектора в семью?

Вместо ответа она выскочила на сцену и обняла их обоих.

– Я люблю тебя, я люблю тебя, – объявила она и поцеловала того и другого в губы.

Ох уж эти сумасшедшие итальянцы и их поцелуи в губы. Затем она что-то шепнула каждому из них. Две пары глаз широко распахнулись, и Тони подался назад. Снова упав на колени, он притянул к себе сестру и поцеловал ее в живот, после чего положил на него свою большую ладонь. По его лучезарной улыбке все поняли, что происходит.

Я оглянулась на Мону. Та смотрела на своих детей, и слезы лились из ее глаз с такой скоростью, словно кто-то забыл закрутить вентиль.

– У моей сестры будет ребенок. Моя сестра пыталась забеременеть много лет, и наконец-то у нее будет ребенок! – выкрикнул Тони, обращаясь к толпе.

Все захлопали и засвистели.

Энджи спустилась со сцены, подбежала к своему мужу Рокко и бросилась ему в объятия. Он подхватил ее и закружил.

– Ма, – сказал Тони в микрофон. – Можешь ли ты дать свое благословение на то, чтобы Гектор официально стал членом нашей семьи? Я знаю – ты хотела, чтобы я женился на хорошей девушке-католичке и подарил тебе внуков, но это не сделает меня счастливым. Мы с Гектором заведем детей с помощью суррогатной матери, Ма. Мы это уже обсудили.

Гектор лихорадочно закивал.

– Я понимаю, что тебе тяжело это принять. Несмотря на то что я предупредил тебя раньше на этой неделе. Но для меня всегда существовал только Гектор, Ма.

Мона кивнула, прижав ладони ко рту. Ее невысокая фигурка сотрясалась от рыданий. Тони спустился с платформы. Гектор следовал за ним по пятам.

– Я люблю тебя, Ма. Но Гектора я тоже люблю. Он – мое будущее, и я не могу больше притворяться. Я не хочу прожить свою жизнь по чьим-то чужим правилам, пожертвовав своим счастьем и счастьем Гектора. Это неправильно.

Мона заключила сына в объятия.

– Ох, ты мой глупый, глупый мальчик. Со временем я бы все поняла. Я понимаю, что такое любовь. Я понимаю, когда кто-то становится для тебя целым миром. Так было у нас с твоим отцом. И если Гектор для тебя столько же значит, тогда вас не должно останавливать то, что скажут или подумают другие. Вы должны быть вместе. Я люблю тебя.

Тут она подалась назад и, добавив: «Вас обоих», приложила ладонь к щеке Гектора.

– Теперь ты и в самом деле станешь моим мальчиком, хотя ты ведь и всегда им был, верно?

У Гектора снова полились слезы, и Мона их бережно вытерла.

– Я хочу, чтобы мои мальчики были счастливы, – сказала она, притягивая обоих к себе и крепко обнимая.

На этом все кончилось. Оставшуюся часть вечера мы праздновали. Праздновали помолвку Гектора и Тони, и то, что у Анджелины и Рокко появится наконец такой желанный малыш. Из разговора с Анджелиной позже вечером я узнала, что Тони поочередно зашел к каждой из сестер и рассказал им, что он гей, что он любит Гектора и будет просить его руки. Судя по всему, сестры все время подозревали это, но уважали его чувства и долгие годы держали свое мнение при себе. А потом, когда появилась я, все они не знали, что и подумать.

Анджелина и Тони работали последнюю неделю круглыми сутками, чтобы подать эту новую информацию, не порвав в клочья репутацию семьи Фазано. Нанятый ими гуру пиара развернул целую кампанию «Любовь приходит к нам во всех обличьях», чтобы заглушить голоса скептиков, которые могли повлиять на популярность ресторанов. Что касается телевизионщиков, то они были на седьмом небе от счастья. Заявили, что так они расширят свою целевую аудиторию. Они собирались посвятить отдельный день недели каждому из пяти детей и еще один матери. Их привела в восторг эта идея. К тому же они очень обрадовались тому, что можно отвести особый день для совместной готовки Тони и Гектора и предложить что-то новенькое сообществу ЛГБТ.

В целом, любовь победила вопреки всему, и семья Фазано стала от этого лишь крепче.

Следующее утро выдалось ясным и солнечным. Было еще очень рано, когда я вынесла свой багаж из лифта. Я вспомнила предыдущую ночь. Вечер прошел очень успешно – все искренне радовались новым перспективам; компания преуспевала еще больше, чем раньше; семья Фазано росла, как на дрожжах, и каждый готов был пуститься в захватывающие приключения. Тони даже честно рассказал о моем участии, однако опустил упоминание о том, что я работаю в сопровождении. Вместо этого он использовал термин «друг». И после месяца жизни с ребятами именно этим они для меня и стали. Моими друзьями.

Я оставила записку рядом с непочатой бутылкой «Джемисона», купленного накануне в винном во время моей прогулки. Нагнувшись, я поцеловала бумагу рядом со своей подписью и вновь перечитала письмо:

И это было правдой. Я многому научилась у Тони и Гектора. Научилась не бояться и никогда не позволять другим людям решать за меня, что такое счастье. Я пронесу это знание с собой всю оставшуюся часть своего пути, чтобы оно вывело меня на верную дорогу. А сейчас дорога вела меня на самолет, навстречу некоему Мейсону Мёрфи из Бостона, штат Массачусетс.