Снова поднимаюсь.

— Извини?

Она расслабляет лицо.

— Это для твоего же блага, кроме того, твой отец согласен. Так что собирайся, а мы задержим Гэбби.

— Я же сказала, что не хочу идти.

— Сделай одолжение... встань и иди повеселись. Пожалуйста, поверь мне, тебе действительно это нужно.

Она выходит с улыбкой на лице, которая кажется большей, чем озеро Мичиган.

Я по-прежнему сижу на кровати, мысленно пробегаясь по различным сценариям. До того как я замечаю ее, на меня уже смотрит Гэбби.

— О Боже... вставай уже и сделай себя красивой, — говорит она, дергая меня за руку.

— Зачем ты так со мной?

— Потому что ты мой друг, и я хочу, чтобы ты была счастлива.

— Я счастлива, разве ты не видишь этого по моей улыбке? — спрашиваю я насмешливо с ненастоящей усмешкой.

Она тянет меня с кровати, замахиваясь ногой на мою задницу, после чего пинает ее.

— У тебя двадцать минут... шевелись.

Пораженная, я стону, но направляюсь в ванную комнату. Когда выхожу, она уже приготовила мне наряд, который сейчас лежит на моей кровати.

— Платье?

— Что? Я в платье, кроме того, это не платье, а сарафан.

— Ты такая сумасшедшая, — говорю я, поднимая его.

Раздеваюсь и натягиваю через голову выбранную ею одежду... которая мне не нравится.

— Почему бы тебе сегодня не поднять волосы? — спрашивает она.

— Нет.

— Почему нет? Это сводит Камерона с ума.

— Именно поэтому волосы останутся распущенными, — говорю я, замечая, как она рада. — Чему ты так радуешься?

Она немного повизгивает, после чего говорит:

— Макс пригласил меня на свидание.

— И когда свидание?

Ее глаза становятся большими.

— Сегодня вечером, так что пойдем уже.

Невероятно! Половину вечера я буду стоять одна в углу. Так что я тут же решаю, что ради всех остальных только буду делать вид и уйду в десять.

Нас подвозит папа. Мы могли бы пройтись, но он настоял. Наверное, чтобы убедиться, что моя задница все-таки здесь появится.

Мы заходим на задний двор. Везде, где смогла, мама Мэтта развесила синие и оранжевые шарики и ленты.

Не желая искать его взглядом, я смотрю себе под ноги. Слышу музыку, слышу, как поет его голос. И задаюсь вопросом: что, черт возьми, я здесь делаю?


Камерон

Не могу поверить, что она появилась. Я смотрю на нее недоверчиво, потому что был уверен, что сегодня вечером не увижу ее. Я уже захмелевший, ведь еще перед вечеринкой пил с Максом, так что теперь мне нужны все мои силы, чтобы поговорить с ней. А еще лучше, может, мне нужно чуть больше мужества, чтобы подойти и заговорить с ней.

Я оглядываюсь на Макса, он смотрит на нее. Киваю в сторону его рюкзака, наполненного выпивкой, которую он захватил со своего дома. Закончив песню, отхожу назад, поднимаю к губам бутылку и делаю три огромных глотка.

Передаю ему бутылку.

— Мне нужен перерыв.

Он кивает, после чего говорит в микрофон:

— Мы вернемся в десять.

Спрыгиваю с импровизированной сцены, направляясь прямо к ней, она стоит спиной ко мне и разговаривает с Мэттом. Из ниоткуда появляется Стефани.

— Мне очень понравился этот сет[18], Кам, — говорит она, пробегая своими ногтями по моей рубашке.

— Стеф... уйди, — говорю я, отталкивая ее руку и уходя.

— Не знаю, почему ты тратишь на нее свое время. Кажется, ей и с Мэттом довольно уютно, — выкрикивает она.

Я ускоряю шаг и проталкиваюсь через толпу. Вижу, как меня замечает Мэтт. Он что-то шепчет ей на ухо, а потом приближается ко мне.

— Кам... отпусти ее, — говорит он, потянув меня за руку.

— Мэтт, отьебись.

Он поворачивает меня, чего бы никогда не смог, если бы я не был пьян.

— Пусть девушка повеселится. Не порть ей эту ночь. Думаю, ей нужно это, мужик.

— Что ты знаешь?

Его брови ползут вверх.

— Знаю. Дай ей хоть ночь передышки.

Знаю, он прав, но я не хочу этого признавать. Улыбаясь Гэбби, она выглядит счастливой. К ним присоединился Макс, обняв свою спутницу рукой.

Поднимаю обе ладони к лицу, потирая виски, и пытаюсь понять, что делать.

— Уйди, — слышу, как говорит Мэтт.

И я ухожу. Возвращаюсь на сцену, выпивая бутылку воды. Она потрясающе выглядит. До этого я только раз видел ее в платье, и та ночь навсегда укоренилась в моей памяти. Поворачиваюсь спиной, потому что больше не могу на нее смотреть. Ее лицо, ее глаза, ее рот — все меня волнует. Раньше со мной никогда такого не случалось, пока в январе она не вошла в тот класс.

Когда Макс и Уилл присоединяются ко мне на сцене, я хочу закончить сет и уйти. Не могу здесь больше находиться. Каждая песня, которую я пою, предназначена для нее, и я не могу не надеяться, что она вслушивается в слова.

Закончив последнюю песню, я поднимаю над головой гитару и кладу ее в чехол. А когда поднимаю глаза, ее уже нет. Кручу шеей в разные стороны и пытаюсь распутать наушники.

Возвращаюсь и даю пять Максу и Уиллу.

— Я ухожу.

— Куда? Еще рано, — говорит Уилл.

Я смотрю на Макса, выражение моего лица говорит все, что нужно, и я спрыгиваю вниз.

Добравшись до машины, я вижу прислонившуюся к ней Кэт. Останавливаюсь, потому что боюсь пошевелиться. Когда она поднимает глаза и замечает меня, то начинает идти ко мне. Я тут же иду навстречу.

— Ты здесь, — говорю я.

— Я здесь.

И тут же огрызаюсь:

— Чего ты хочешь?

Эта девушка слишком много раз разрывала меня на части, а потом выбрасывала. Она единственная, кто когда-либо разбивал мне сердце, так что я не в состоянии стоять здесь и снова это переживать. Но ничто не сравнится с этой девушкой... и никто.

Она делает шаг назад.

— Я просто хотела поздравить тебя, вот и все.

Отступаю, чтобы между нами было еще большее расстояние.

— Твоя музыка... вы, ребята, сегодня отлично играли, — добавляет она.

Пытаюсь рассмотреть ее лицо, но она смотрит себе под ноги.

— Спасибо.

Она подходит и берет меня за руку. Я закрываю глаза, чувствуя тепло, после чего высвобождаюсь с ее захвата.

— Кэт, я так больше не могу.

— Извини. Если бы все было по-другому... — говорит она, но я ее перебиваю:

— Позволь мне помочь тебе. Я буду тем, кто сегодня уйдет, — говорю я, обходя ее, и открываю мою машину.

Она бормочет со слезами:

— Кам, пожалуйста, послушай. Если я не скажу этого сейчас, то у меня больше не будет шанса.

Дерьмо! Я не очень хорошо справляюсь со слезами, а с ее тем более.

Ступив одной ногой в машину, я поворачиваюсь к ней лицом.

— Что?

— Я давно тебе говорила, что из этого ничего не получится. Почему ты не мог меня послушать? А теперь мы стоим здесь, будто незнакомцы.

У нее падают слезы, стекают в рот. Рот, который я больше всего хочу поцеловать, но не целую, потому что боюсь, что это причинит мне еще больше боли.

— Ты не доверяла мне, — говорю я, подходя к ней.

— Это неправда.

— Если это неправда, то почему сейчас мы здесь? — спрашиваю я.

Наблюдаю, как она стирает с лица слезы.

— Столько всего случилось. Мне нужно, чтобы ты понял, что я любила тебя... я все еще тебя люблю, но это ничего не меняет.

После этих слов я запрокидываю голову назад.

— Зачем ты так со мной?

— Я никогда не хотела причинить тебе боль, просто так легче.

Подхожу ближе, чувствуя на своем лице ее дыхание.

— Ты не могла бы сделать мне еще больнее, чем уже сделала.

Она встает на цыпочки, потянув мой подбородок вниз, после чего касается своими губами моих. Мне не хватает вкуса корицы, но я теряюсь в ее соленом поцелуе. Знаю, мне нужно оторваться от нее, или я окончательно буду сломлен.

Я отклоняюсь.

— Зачем ты поцеловала меня?

— Прощай, Камерон.

И это все, что она говорит. После чего уходит, оставляя меня одного. Снова.

Я думал, что сегодня у меня было преимущество, но когда наблюдаю, как она уходит, то понимаю, что мое сердце только что еще больше разбили. Если это вообще возможно. Но этого больше не произойдет.


Кэт

Последние две недели были сущим адом. Сейчас выходные в честь Дня памяти, и я должна быть в самолете с самым лучшим парнем, лететь в Колорадо. Вместо этого, я плачу в комнате, слушая диск, который он для меня записал. Снова и снова слушая его, не могу не закрыть глаза. Я теряюсь в словах, которые он для меня поет. Он засел у меня в голове, и я не могу от него избавиться.

Неохотно соглашаюсь пойти с Ребеккой за покупками на лето и купить несколько вещей для дортуара[19] в колледже. Папа настаивает, чтобы я пошла именно с ней.

— Веди себя как девушка, вот и все, — сказал он.

Я живу в Иллинойсе уже как пять месяцев и до сегодняшнего дня только раз была в центре города. Ребекка настаивает на покупательском буме[20] на Мичиган авеню. Я бы с радостью поехала в Оук-Брук, но, кажется, я никогда не буду к этому готова. Так что остается только центр. Мы заезжаем на ее кабриолете на парковку возле дома, где у нее есть квартира.

— Я думала, ты здесь больше не живешь.

— Эта квартира еще месяц будет моей, — говорит она, прежде чем сказать мне смотреть на руки, пока она будет поднимать крышу.