Влада кричала, хотя сама словно не слышала своего крика… Она сжимала одной рукой льющуюся волнами из груди Васеля алую кровь, а второй- мертвой хваткой вцепилась в его предплечье, так сильно, что все попытки Аделя оторвать девушку от теряющего сознание мужчины не приносили никакого результата.

Она видела раненых, видела тех, кто балансировал на грани жизни и смерти. И ей казалось, что, глядя в глаза, она сможет распознать, уходит ли жизнь из человека или нет, сможет увидеть тень надвигающейся смерти, и она всматривалась с ужасом и страхом в глаза Васеля, но не понимала, что там… Хотя нет, она явственно это видела, но не верила, не давала себе поверить…

Потому что в его голубых глазах, наконец, наступил полный штиль…



Больше суток за жизнь Васеля Увейдата боролись лучшие врачи региона. Наконец, к рассвету следующего дня, ставшего для них для всех испытанием, состояние удалось стабилизировать…

Влада так и осталась у отделения интенсивной терапии в испачканной его кровью одежде. Любые попытки воззвать ее к тому, чтобы отдохнуть, поесть или переодеться не имели никакого успеха. Адель смотрел на эту картину – сидящую у двери операционной скрюченную девушку в грязной футболке и джинсах в красно-коричневых запекшихся разводах- с примесью сожаления и облегчения.

Наверняка, после случившегося эта история должна была, наконец, найти свое логичное окончание. Просто смешно предполагать, что они после всего пережитого продолжат мучать друг друга, -думал он и уже сам не понимал, какой исход был бы лучшим для его друга…

Вышел доктор в годах, подошел к Владе и Аделю.

– Пациент стабилен, пришел в себя. И очень просит Вас зайти, – он обратился к Владе. Та нервно вздохнула, хотя и было видно, что ее сердце успокоилось… По крайней мере, он стабилен…



В палате сильно пахло лекарствами и одиночеством. Влада смотрела на мощную фигуру человека, так сильно вросшего в ее жизнь, и не верила, что еще один вершитель ее судьбы может вот так, лежать беспомощно на больничной койке, обтыканный сотнями проводов, с подключенными мониторами, фиксирующими каждый его биологический показатель. Но такова жизнь. Нужно было привыкать к мысли о том, что она – это хрустальный сосуд, даже у тех, кто, как кажется, сделан из железа…

– Привет, детка. Паршиво выглядишь, – протянул он тихо сквозь слабую улыбку.

– Ты тоже, если честно, – попыталась ответить тем же, слезы на глазах, предательски ломающийся голос… – Как ты?

– Ощущения не очень, но жить буду… Назло всем… Живучий, как видишь… Второй раз баба промахивается, стреляя в меня… Все мимо сердца…

Она присела рядом и взяла его руку в свою…

–Я все знаю, Васель… Дарья, Карим, те посылки с гнилью – это все Мирна. Это она…Ты ведь знал… Всегда знал… Почему молчал? Почему заставлял верить, что это ты? Почему дал мне поверить, что все эти годы я любила чудовище?

Он усмехнулся..

– Заставлял верить? Хабибти, тебе всегда был легче поверить в то, что я чудовище… Ты никогда не давала мне шанса…Никогда… С самого начала…

Она молчала… Думала… Понимала… Это было правдой…Наверное…

– Разве так не легче? У меня куда более проще выходило играть роль мерзавца. Так почему бы и нет… Мирна ни в чем не виновата. Она – плод своей семьи, системы, времени… Она мать моей дочери… Я никогда бы не допустил, чтобы ее посадили в тюрьму или опозорили… И сейчас, Влада, все ее признания умрут вместе с ней… Одному правилу я навсегда останусь верен – никакого сора из дома…

А ты… Ты, малышка, наконец получишь то, к чему так стремилась… Я отпускаю тебя… Освобождаю… Не будет больше никаких низких шантажей сыном. Бери его и спокойно сегодня же вечером улетайте… Самолет я тебе дам. Кипр, Дубай, Москва, Европа… Что пожелаешь… Мой адвокат свяжется с тобой на предмет согласования графика встреч с Микаэлем. Мы будем с ним регулярно видеться, но так, чтобы не беспокоить тебя, чтобы мы больше не пересекались, не попадались друг другу на глаза… Ты достаточно страдала, Влада… И это я идиот, кругом не правый…

Я действительно любил… Любил, как мог… Как умел… И даже если моя любовь была для тебя болезненной, знай, что она была самой сильной, самой искренней, самой чистой… Прости меня за все… Постарайся простить… Если сможешь…

– Почему ты вернулся… обратно… в тот дом? – тихо спросила она…

Он молчал. Влада неотрывно смотрела на него. И даже не понимала, что испытывает. Сердце уже настолько было разорвано в клочья, что новая волна боли отзывалась в нем лишь очередной судорогой…

– Уходи, – глухо ответил он, – уходи, черт тебя дери, пока отпускаю…

Она закрыла глаза, наклонилась и поцеловала Васеля в губы… В последний раз… А потом молча вышла из палаты и направилась к выходу на глазах у ничего не понимающего Аделя…

Уже вечером частный самолет уносил их с Микаэлем из Дамаска в аэропорт Ларнаки. Каких – то полчаса – и она снова в другом мире… Ее мире. Где она свободная, независимая, а главное- Ничья…

ГЛАВА 45

Спустя полтора года



«Да, я счастливая женщина. У меня есть любимый сын, у меня есть любимое дело, у меня есть финансовые возможности на красивую жизнь. У меня есть воспоминания – хорошие и не очень, но они мои, это тоже мое богатство, мой опыт, я сама. Я стала вести преимущественно затворнический образ жизни. Не люблю все эти тусовки и шумные вечеринки, я редкий гость в соцсетях, я почти не мелькаю в прессе, а те фотографии, что есть – сделанные папарацци в попытке поймать меня за моей обычной жизнью.

Я так и не смогла продать наш дом с Каримом на море, хотя сама себе все больше напоминаю его предыдущую хозяйку. И пускай мне только 30, я понимаю, что меня рано или поздно постигнет ее участь – одинокой затворницы особняка, своих воспоминаний, несбывшихся иллюзий и разбившихся надежд. Сын вырастет и выпорхнет из гнезда, пойдет по жизни набивать свои шишки, познавать свои уроки, вкушать плоды своей любви и ненависти. А я навсегда останусь здесь, в этом сказочном доме разбившихся мечтаний, ставшем для меня спасением и проклятием, неизбежно и неотвратимо хранящим фантомы двух мужчин, любивших меня.

Да, я счастливая, потому что была любима. Я, обычная девочка-сиротка, чья судьба бы сложилась крайне незавидно, не став я жертвой коварной игры больших людей, познала любовь двух прекрасных мужчин, лучших мужчин на свете… Они любили меня искренне, самозабвенно… И оба чуть не уничтожили меня своим ураганом, своей энергией, своей страстью, едва не спалили меня огненной лавой своих чувств… Они и сами боялись, что я не выдержу, сломаюсь в их руках, словно хрупкая фарфоровая балерина из их детства … Такой они видели меня… Такой меня видели все, даже я сама… Только судьба думала иначе… Она оказалась права… Их любовь была разрушительной прежде всего для них самих…

Так уж устроена наша психология, что каждый человек, появившийся в вашей жизни, неизбежно занимает место в вашем внутреннем доме памяти. Человека может уже не быть, но его место будет всегда за ним, всегда неизменно. Карим ушел безвременно, на пике. И мне чудовищно его не хватает. Но боль от его ухода постепенно трансформировалась в светлую память. Я бесконечно ему благодарна за те годы семейного счастья и благополучия, которые он смог создать. Он прошел нелегкий путь, но этот путь был его. Я часто задаю себе вопрос, что бы было, если бы не убийство… Какова моя вина в том, что он ушел… Если бы не я, если бы не Васель, если бы не одержимость Мирны им, не было бы ее лютой ненависти и желания отомстить… Я знаю точно- он бы остался моим мужем навсегда. Из уважения, из благодарности, просто потому, что Карим- это Карим я бы никогда не помыслила оставить его… Да и он бы никогда не отпустил…

Васель… Его любовь ко мне была болезненной и одержимой, как шторм в море… И я боялась ее, плыла от нее, давясь водой, задыхаясь, захлебываясь… Но эти попытки были бессмысленны. Я плыла против течения… И, наверное, нужно было не сопротивляться этому его напору с самого начала… Отдаться ему… Принять неизбежное… Потому что в конечном итоге, именно этого и просило мое сердце, хоть разум и кричал все время об обратном… Есть мужчины, которые готовы изменить ради тебя весь мир, но сами при этом не поменяют даже прически… И если ты выбираешь такого мужчину, нужно принять этот факт как данность. Иначе всю жизнь так и проходишь с болью от несбывшихся надежд и разбившихся иллюзий… Я поняла это слишком поздно… Васель не был идеальным. С ним было больно. В прямом и переносном смыслах этого слова… И он никогда меня не щадил… И он бы никогда не изменился в угоду мне или кому-бы то ни было. Он это он… Таким он был создан там, на небесах… Не из глины, не из плоти и крови. Из камня. Но все это уже неважно, потому что Васель в моих воспоминаниях- лучший мужчина на земле, которого только можно было полюбить… В этом, наверное, и есть непреложная сила любви. Мы можем сколько угодно разбивать свое сердце о скалы поступков любимых, но оно все равно будет биться в такт их дыханию…

Знаете, а ведь я даже разговариваю с ними обоими. В мечтах, про себя, мысленно… С каждом по-своему… Каждый вечер я выхожу на свою красивую террасу, смотрю на небо и ищу в россыпи звезд своего Карима… А еще я знаю, что где – то там, за горизонтом, Васель тоже смотрит на небо… Мне не ведомо, что он спрашивает у звезд, кого там выискивает, но я точно знаю, что в этот момент мы видим мир одинаково, как никогда не видели… Свет ночных звезд горит для каждого из нас, напоминая о прошлом, о любви, о ненависти, о соперничестве, о том, что было, но чего давно уже нет… Всматриваясь в это нежное свечение, я словно в фильме разглядываю главы наших историй любви. Они проносятся у меня в воображении вихрем, всплывая откуда – то из подсознания…А потом растворяются в воздухе, словно освобождая меня от пут. Потому что свет звезды горит даже тогда, когда самой звезды уже давно нет… И их любви уже не было со мной, а свет ее все еще горел в моем сердце…