Их сумасшествие длилось до утра. И они использовали каждую секунду, чтобы запомнить, заполучить… Она то и дело проваливалась в полусон, прерываемый его очередными страстными приливами. И да, она кончала много – много раз, как он и обещал…

Небо потихоньку светлело. За окном слышался размеренный шум пробуждающегося моря. Она лежала на нем, он все еще в ней. Гладит ее тело, нюхает, целует, заучивает наизусть…

– Я больше не выдержу, Васель… Мне кажется, я даже встать не могу…

– Не вставай… Лежи так… Хоть всю жизнь… Со мной, внутри тебя…

– Скоро рассвет… – говорит она зачем – то… И в голосе то ли надежда, то ли печаль… Все вместе… Как всегда.

Глубоко вздохнул. Рука на ее пояснице.

– Скоро, но не сейчас… Давай, поспи… Отдохни немного, девочка…

Словно дождавшись его разрешения, закрывает глаза и проваливается в подобие сна, но Васель все равно вырывает ее из него, снова разложив на кровати. Снова целуя ее между ног, словно зализывая раны, нанесенные им же… Ей больно даже кончать… Настолько все там чувствительно… Настолько измождено его страстью. Она снова проваливается в сон и через какое – то время выныривает из него, понимая, что Васель все – таки отключился, все-таки лежит рядом, мирно посапывая. А небо уже совсем серое… Вот – вот уступит место новому дню… Без него… Проводит едва уловимо по его щеке, мощным плечам, накачанной руке. Подавляет подступающие к глазам слезы… Встает, накидывает плед с банкетки и идет в машрабию…



Каждый раз после близости с ним ей кажется, что сильнее, ярче, всепоглощающее быть не может. Но он доказывает ей обратное. Каждый раз поднимает и опускает ее на такие невидимые высоты и в такие бездны, что сердце едва выдерживает. Она могла сколько угодно врать себе, но факт оставался фактом – с Ним это всегда было волшебно настолько, что сносило все барьеры. Она любила секс с Каримом. Секс был главным двигателем их отношений, то, что позволяло им чувствовать близость, взаимопонимание, гармонию даже тогда, когда они были далеки, как никогда. Он был яркий, в меру разнообразный, почти всегда приносящий долгожданную разрядку, но он все равно оставался просто хорошим сексом, он был земным. Васель же делал с ней вещи, понимание сути которой ей было не дано. Это было нечто космическое. Слишком сокровенное, слишком пробирающее, слишком чувствительное… С ним хотелось всего, с ним стирались все запреты. С ним разум переставал работать, уступая место не просто инстинктам, уступая место какому – то сверхъестественному ощущению принадлежности… И она знала, что такого больше никогда ни с кем не будет… Она не сможет быть чьей – то после его объятий, после его поцелуев, после его толчков. Либо его, либо ничья… И впервые в жизни, когда он лихорадочно сжимал ее и хрипел на ухо, что она больше не будет никому принадлежать, кроме него, ей не хотелось спорить с ним и доказывать что – то, делать назло, наперекосяк. Она знала это. Он знал. Она просто не сможет быть с кем-то после него…



Влада вышла в машрабию, сквозь еще окутывающую ее сонную пелену, печально улыбнувшись зарождающемуся дню. Серо – голубая гладь моря сливалась с небом и лишь на горизонте водная поверхность выделялась более насыщенным цветом, словно проводя черту между двумя стихиями – водой и воздухом. Такая же черта была проведена и в их отношениях. Этой ночью они были единым целым, днем же – краски обретут свою настоящую силу и они уже порознь, разные, непохожие, с противоположных миров… Непонятые друг другом до конца…

Она откинула эти мрачные мысли, не в силах противостоять красоте момента. Ей хотелось уловить эти считанные секунды до рассвета, когда мир кажется таким невинным и чистым. В этот момент всегда возникает ощущение надежды – день только зарождается, с пением птиц, растворением в голубоватой дымке яркости огней ночи и свежим воздухом. Слева от особняка на зеленых горах, где раскинулись тихие деревушки с маленькими домиками и ухоженными газонами, догорали последние ночные огни – еще немного – и их потушат, уступая дорогу жарким солнечным лучам. Справа потихоньку просыпалось море.

Что было бы, если бы тогда, на аэродроме, она протянула ему руку и последовала за ним? Не от своего ли счастья она так отчаянно убегала, выбирая неопределенную свободу, которую в итоге так и не получила, потому что сама же ее и боялась… Куда бежит сейчас? Зачем? Вмиг все ее действия показались глупыми, ненужными, неважными… Все эти ее претензии, обиды, условности… Разве это делает людей счастливыми… Разве это есть смысл отношений… Ее сердце и легкие наполнились решимостью… Она подорвалась в комнату, затаив дыхание, надеясь застать там Его. Броситься в ноги, умолять простить, умолять принять на его условиях…



Но Васелю не суждено было узнать об этом ее порыве. Комната встретила ее одинокой, остывшей постелью, на которой лежал конверт и коробочка. Он ушел… Как обещал. Он всегда исполнял свои обещания….



«Это кольцо было сделано еще шесть лет назад. Я собирался подарить его тебе здесь, когда бы мы закладывали первый камень этого дома, в тот твой приезд, которому не суждено было состояться. Оно должно было стать твоим обручальным кольцом. Оно твое, как и все в этом доме, как и сам дом. Как и мое сердце. Знаю, что ты ничего не заберешь. Забери хотя бы его. Пусть оно станет напоминанием о нашей любви. Прощай, детка. Ты свободна, вы свободны. А еще знай- Люблю Тебя. Всегда буду.»



Она открыла коробочку и из глаз непроизвольно брызнули слезы. В обрамлении чистейших прозрачных, как вода, бриллиантов на нее смотрел огромный голубой бриллиант. Такой же живой, такой же яркий, как его глаза…

Она выскочила в машрабию. Посмотрела вниз. Стоит заведенная машина. Он выходит из дома быстро и решительно, а у нее на губах застывает немой крик. Васель открывает дверь и поднимает глаза на Нее. Все, как он описывал. Она, изможденная их ночью любви, он, уже оголодавший по ней… И бездна, разделяющая их… Он смотрит так, словно нет этого резного окна, закрывающего ее от всех посторонних глаз… Он одними губами шепчет «моя», она слышит это без звуков и так же бесшумно отвечает «навсегда». А в голове звучат его слова, произнесенные много лет назад…

«…Даже годы, даже километры, даже чертова ненависть не смогут это изменить. Ты моя… Запомни это навсегда, а если попытаешься уйти и забыть, я все равно найду тебя и напомню. Болезненно и сладкооо…»

Она знала, что это так. Он всегда исполняет свои обещания.

Машина Васеля стартует, унося его в новую жизнь. Без нее… А она осаживается на пол, сотрясаемая беззвучными рыданиями.

ГЛАВА 44

Не знает, сколько времени проводит в таком положении. Но все же приходит в себя. Возвращается потерянная в комнату. В шкафу находит одежду, в которой приехала. Берет сумку. Решает погулять по дому, заодно найти кого-то из прислуги и поинтересоваться, кто ее отсюда заберет. Эта прогулка – словно экскурсия по упущенной жизни… Словно она призрак, неприкаянный и непонимающий, что его вытащили из былого бытия, а вот нового места не дали… Та, другая, жизнь настолько рядом, настолько могла бы быть реальной, что она словно слышит в этих стенах и прекрасных интерьерах детский смех, видит свое счастливое лицо- Его жены, Его женщины, Его друга, матери Его детей…



Одна красивая комната сменяет другую, в ушах звенит от нестерпимого ощущения проносящегося мимо, сквозь пальцы острыми стрелами счастья. Спускается вниз по мраморной лестнице, такой же белоснежной, как и все в доме, а там на этаже еще комнаты… Глаз подает на особенно изящную, резную, словно сделанную из слоновой кости, дверь, открывает ее, заходит в комнату и… замирает…

То, что она видит, поражает и обескураживает… Это комната поклонения, комната обожания… Комната одержимости… Ею…. На стенах ее портреты, в том числе и те самые, сделанные Мустафой в революционном Хомре. На маленьком зеркальном столике журналы и газеты с ней, на книжной полке- ее книги… Здесь какие-то из ее старых вещей… А еще… Статуэтка балерины… Неновая…Видимо, та самая… Она подходит к ней, не веря собственным глазам. Сердце стучит где-то в районе горла. И этот громкий ритмичный стук по венам не сразу дает ей расслышать чьи-то движения сзади. Оборачивается и видит женщину…

–Простите, Вы, наверное, здесь работаете… Я как раз искала кого-то, кто бы мне помог,– говорит Влада, немного смущаясь. Очевидно, вошедшая смотрит внимательно то на девушку, но на портреты на стене. Она, видимо, догадалась теперь, кому посвящена эта крайне странная комната…

Но слова Влады так и остаются без ответа. Женщина заходит внутрь и почему-то закрывает за собой дверь. А Влада удивленно, теперь внимательнее всматривается в ее лицо и сердце пропускает несколько ударов… И хотя стоящая напротив нее особа одета в ничем не примечательный, черный брючный костюм, как любил одевать свою прислугу Васель, несмотря на то, что на голове у нее теперь совсем другая прическа, почти нет привычного яркого макияжа и былого лоска ухоженности, она узнает ее и выдыхает…

–Мирна…

–Рада, что ты меня узнала, Влада, -тихо шепчет та,– даже Он не узнал, хотя прошел всего полчаса назад мимо меня и даже, казалось, проскользил по мне глазами… Но кто для него простая прислуга, жалкая тень, лицо которой никто даже никогда не запомнит… Идеальный камуфляж, знаешь ли… Особенно на фоне таких страстей, кипящих в крови…– усмехается как-то печально,– А вот ты не изменилась вообще… Удивительная у тебя генетика…

–Что… что ты здесь делаешь?– немного нервно спрашивает Влада. Сложившаяся ситуация ее начинает нервировать. Очевидно, здесь что-то нечисто. Надо бы выйти отсюда… На худой конец, достать телефон.

Она делает попытку вытащить из сумки мобильный, но Мирна неодобрительно цокает языком. Влада поднимает на нее ошарашенный взгляд и замирает. Теперь в руках у женщины пистолет. И он направлен на Владу…