Но самым смешным и нелепым в игре судьбы в этой истории было то, что в ней было место и еще одному мужчине, мысли о котором она так рьяно пыталась задвинуть сейчас на второй план… Она тоже сломала ему судьбу, тоже подвела под черту… Он единственный был с самого начала и до самого конца искренним с ней… Его любовь была правдивой, как и он сам… Что с ним Жив ли он? Погибла ли она для него тогда, в той машине в образе Дарьи?

Влада не могла спать и есть, все время тошнило, голова кружилась от слабости. Но она никому об этом не говорила. Все попытки персонала взаимодействовать с ней натыкались на стену ее молчания. Еще в самые первые дни здесь, в закрытом «пансионе», как называли это затерянное в подмосковных лесах место, к ней пришел тот самый блондин – сопровождавший и сухо объявил, что какое – то время ей лучше побыть здесь, поработать с психологом, прийти в себя. Сказал, что за произошедшее в аэродроме ей грозит реальный тюремный срок, но на все ее попытки узнать судьбу всех тех, кто тогда пострадал от перестрелки, лишь молчание и сухая фраза о том, что он не уполномочен разглашать информацию… Наверное, он блефовал, чтобы заставить ее контактировать с ними. Она не знала, что у них на уме, но явно что – то было… Очевидно…

Анна Петровна была действительно приятной женщиной, но у Влады не было ни малейшего желания делиться с кем – то сокровенным… К тому же эта постоянная тошнота и головокружение. В один из дней она даже не выдержала и чуть не упала в присутствии психолога, в очередной раз безуспешно пытавшейся убедить ее излить душу…

Вечером к ней пришла медсестра и взяла кровь, а уже наутро взволнованная Анна Петровна объявила Владе, что она…беременна…

Девушка не могла поверить своим ушам. Она была настолько убеждена, что это невозможно, что решила, что это какая- то глупая очередная попытка ею манипулировать, вынудить на общение, но оставшись в комнате одна, сняв с себя больничную пижаму и рассмотрев в зеркале, она увидела первые изменения в теле. Женщина всегда понимает, что она беременна… Осознание теперь этого факта стало для нее абсолютным шоком… Но самое чудовищное, она ничего не чувствовала к зародившейся в ней жизни… Словно все чувства были атрофированы, словно она больше была не способна испытывать что- то… Все изменилось в тот день, когда ребенок первый раз толкнулся в ней… Тогда пришло осознание, что теперь она ответственна не только за себя… Что теперь есть некто более важный, чем она сама и все ее переживания о безвозвратно ушедшем… И тогда впервые она пришла на встречу с Анной Петровной с настроем поделиться хоть частью своей боли… Она начала историю издалека, рассказывала, конечно же, не все, только отдельные фрагменты, но на удивление, и от этого ей стало легче… Со временем между ними сложились довольно теплые отношения. Вне зависимости от сложившихся условий, в которых они оказались, они испытывали друг к другу чисто человеческую симпатию. Сегодня, наконец, она рассказала ей о том, что чувствует сейчас…



– Так я и дошла до конца своей истории… Воспоминания и реальность, наконец, встретились – в Вашем кабинете, в моем обреченном и полном неизвестности положении, с ребенком в животе… Вроде бы, столько всего позади, столько слов сказано, а на душе пустота… Не покидает… Легче не становится… Жду, как в той легенде о Царе Соломоне – «И это тоже пройдет»… Но пока почему – то не проходит…

Анна Петровна опустила голову. Ее руки немного дрожали. Она молчала. Не говорила ничего. Не спрашивала Владу ничего своим мягким и нежным профессиональным голосом доктора.

– Мне жаль, – тихо проговорила она, наконец. – Мне очень жаль Вас и Вашу любовь, – сказала она – и Владе показалось, что она сдерживает слезы…

Девушка промолчала, все такая же опустошенная… Хорошо бы было заплакать, выдавить из себя очередную порцию накопившейся боли – яда, но она не могла… Словно иссохший на жаре глиняный сосуд. Он дал легкие трещинки и его больше нельзя использовать, но с виду он еще пригоден для дела…Только с виду…

– Влада – так же тихо продолжала она, уже подняв на меня свои глаза. – действительно, они были немного влажными, – хочу дать Вам совет, ни как доктор, а как женщина…Женщина, у которой никогда не было и уже, вероятнее всего, не будет такой истории любви…Вы страдаете и это понятно…Мне Вас очень жаль…Но в то же время… – она сделала паузу, явно подбирая слова… – в то же время, мне хочется вас укорить…Укорить за то, что Вы неблагодарны Вашей судьбе за этот дар…Поймите, Вы носите ребенка под сердцем… Это самое главное, это новая жизнь… Не может быть женщина опустошенной, когда она наполнена светом и благословением Бога изнутри…

Влада сокрушенно кивнула, зная, что Анна Петровна права.

– Я боюсь за него, – сказала она, погладив живот, – что я дам ему? Что скажу?

– Вы станете для него прекрасной мамой, дадите любовь и замечательную семью…

Влада горько усмехнулась…

– Семью? Я даже не знаю, что ждет меня… Кто держит меня здесь все эти месяцы… Зачем… Я зависла здесь, словно в чистилище… Я убила Его? Что с другими ранеными? С Бэллой и Авадом… Это тоже на мне? Ничего не знаю… Вы тоже одна из них? Тех, кто платил все эти годы за симуляцию моей лжежизни?

– Влада, я не могу ответить на все Ваши вопрос при всем моем желании. То, что я сейчас скажу, моя инициатива. Считайте, что это между нами, моя симпатия к Вам, так сказать… Я не должна это говорить, но мне известно, что Васель выжил… Пуля не задела жизненно важных органов. Он под домашним арестом. По крайней мере, так говорят… Но что реально с ним, мне неизвестно. И Авад Али, и Бэлла Константиновна мертвы… Но к Вам это не имеет никакого отношения… Ваша задача – думать о благополучии своего ребенка и себя самой… И теперь ответьте мне не как психологу, а как женщине – есть ли на свете кто – то с кем бы Вы могли связать себя и понятие безопасности… Кому бы могли довериться?

Она задумалась… Ответ был на поверхности, но она стеснялась его, чуралась, словно он мог запятнать ее страдания по Васелю… Теперь, когда она знала, что он жив, она словно выдохнула, боль немного утихла, уступив место горькому пониманию, что их история закончилась… По крайней мере, на ней нет греха его смерти…

– Вы не должны стесняться своих чувств к Кариму, какими бы они ни были… Почему Вы вините себя во всем? Почему приписываете себе вину за его поражение? Вы ни в чем ни перед кем не виноваты. Вы просто слабая женщина, оказавшаяся в мире больших амбициозных мужчин. Мой Вам совет, не отталкиваете протягиваемую руку… Даже если Вам кажется, что Вы снова пешка на поле, помните, что даже пешка при правильной игре становится ферзем… Я все сказала. Думаю, это наша последняя встреча, Влада. Я искренне рада, что познакомилась с Вами… Эта Глава Вашей жизни навсегда теперь останется в моей памяти. Но это далеко не конец истории… Вашей истории… Идите, Вас ждут…

ГЛАВА 20

Она медленно шла к свету, исходящему из большого старого окна в пол. Потрескавшаяся рама с кучей слоев белой краски, немного дребезжащее от пробирающегося через него сквозняка… Она узнала бы эту статную фигуру из тысячи. Широкие плечи, длинные ноги. Даже сейчас, стоя спиной к ней, смотря в окно, заложив руки за спину, он выглядел угрожающе и внушительно. И все – таки непривычно было видеть его не в военной одежде.

Подошла как можно тише. Встала рядом, но все равно немного на отдалении. Он неотрывно смотрит в окно, за которым степенно и грациозно падают большие хлопья снега, как по заказу. Просто не верится, что он тут. Карим. На фоне зимы. На фоне снега… Нужно ущипнуть себя, чтобы поверить….

Тишина. Только их дыхание. А еще ее малыш пинается в животе. Чувствует ее волнение. Или стыд. А ей стыдно… За всё.

– Удивительная сила природы, не находишь? Вода превращается в снег, а он опять в воду… Все циклично, все повторяется…

Наконец, перевел взгляд на нее. Смотрит в глаза, потом на губы, потом спускается к животу. На нем задерживается дольше всего.

– Вода дает жизнь… Поэтому сама она бессмертна, способна перерождаться…

– Рада, что с тобой все в порядке… – проговорила она почти шепотом, хотя ее голос все равно отражался от белых крашенных стен гулом.

– В порядке? – переспросил он, приподняв бровь и снова внимательно посмотрев на нее…

Пауза, затянувшееся напряженное молчание. Снова взгляд на падающие за окном хлопьях снега и выстилающие сказочный пушистый ковер под ногами… В отличие от улиц города, здесь он красивый и белый, нетронутый грязью цивилизации, не изможденный едким химическим реагентом, заставляющим нежные снежинки биться в предсмертной агонии прежде, чем превратиться в грязную жижу…

– Зачем ты приехал, Карим? – тихо сказала она, не желая ходить вокруг да около.

– Не рада меня видеть, асфура? – в голосе напряжение, хоть он и пытается казаться расслабленным.

– Разучилась радоваться… и надеяться… – тихо отвечает она, концентрируясь на хлопьях снега.

– А на что надеяться, Влада? Что вселяет в тебя надежду?

Молчит, глубоко вздыхает.

Поворачивается к ней. Внимательно смотрит в глаза. Подходит вплотную, но все равно так, что между ними расстояние в метр.

– Ничего со мной не в порядке, Влада… Без тебя не в порядке… Я приехал за тобой.

Она нервно сглатывает.

– Меня не отпустят… Я под следствием… Или уже в тюрьме… Не знаю… Я снова пленница… Наверное, такая у меня судьба… Из плена в плен… И так с самого рождения… Я не знаю, кто те люди, в чьих играх я фигурирую, но они явно опасны, Карим. Не стоит с ними связываться. Уезжай, пока не поздно… У тебя и без того было достаточно неприятностей из-за меня…

– Со мной отпустят, – перебивает ее, – это часть сделки. Только перед тем, как ее заключить, хочу посмотреть в твои глаза и поговорить с тобой.