Он налил ей в стакан виски,  – Пей,  – не требующим возражений голосом заставил ее осушить очередной бокал за вечер.

А потом стал делать невозможно диссонирующие с пережитой болью вещи – нежно гладить ноги, покрывая поцелуями, погружая ее пальцы на ступнях в рот, облизывая красные всполохи в местах ударов, которые стали потихоньку светлеть – он бил больно, но не оставляя на коже следов. Эта немая сцена продолжалась с получас. Хрупкая женщина со стекающими из глаз хрустальными слезами теперь уже скорее от унижения и обиды, чем от боли, лежала на кровати, в то время, как ее экзекутор бережно ласкал ее плоть, им же изможденную. Это не было похоже на любовь здорового человека. Это даже не было на грани садо-мазохизма, это он и был, в чистом виде… И самое ужасное и пугающее, что теперь, когда агония от ударов прошла, она снова загоралась от его действий… В паху предательски разливалось тепло, а дыхание учащалось…

Он снял с нее платье, стянул белье. Теперь она была совершенно голая. Снова его хозяйские руки на ее теле. Его пальцы проложили дорогу вниз по ягодицам, дошли до ее клитора и аккуратно проникли внутрь, начали двигаться в ее лоне. Тело бессознательно стало откликаться на эти ритмичные движения, все более ускоряющиеся. Он руками развел ее ноги в сторону и облизал ее там, нежно, но требовательно проник языком глубже. Намеренно и умело довел ее языком почти до предела, а потом отступил, вызвав в девушке стон сожаления, слабого протеста. Она попыталась приподняться, но он снова придавил ее к кровати своей рукой. Взял с тумбочки массажное масло. Дал ей понюхать.

– Узнаешь запах?

– Да, – слабый ответ на грани сознания, не своим голосом. Это был тот же самый запах, который когда – то он подарил ей. Специально изготовленный для нее… Она уже забыла о нем, духи, которыми она пользовалась все время до похищения и даже в ту пресловутую ночь, когда ее увезли в Хомр, бесследно сгинули там, среди развалин ее дома – темницы вместе с остальными вещами из ее прошлой жизни.

Он нежно размазывал масло по стройному телу, его дыхание ускорилось. Его рука по – хозяйски гладила ее ягодицы. Владе было и волнительно и приятно…



– Для каждой из них я – Бог, повелитель, хозяин, – повторил он, – а я вижу лишь тебя. Лишь ты перед моими глазами. Лишь твои ноги я готов облизывать… И что мне делать с этим? Почему ты просто не можешь наслаждаться моей любовью, принять ее, впустить в себя, как когда – то впустила мой член в свое девственное лоно? Зачем эта война, Влада? Ты не хочешь быть мне достойной спутницей? Не хочешь быть мне ровней? Хочешь быть шлюхой? Подстилкой моей? Это тебя возбуждает? Насилие? Боль? Жестокость? Возбуждает выставлять меня идиотом в глазах подчиненных? Возбуждает, когда я ревную и превращаюсь в зверя? Возбуждает делать так, чтобы на тебя смотрели и тебя хотели другие? И чтобы я ревновал и наказывал тебя за это? Ответь!

О чем он? Что он напридумывал в своем больном воображении… Она просто молчала. Сил говорить не было.

– Какая шикарная у тебя задница, Влада. Знаешь, как только увидел ее голышом, сразу представил, как трахну ее.

Девушка тяжело вздохнула, попыталась встать, отстраниться.

– Нет, Васель, подожди…– попыталась собрать последние сил в кулак.

Он снова требовательно вернул ее на место. Продолжил гладить ровные аппетитные полушария.

– Я точно буду там первым? Отвечай! –повелительно сказал он, звонко шлепая ее и одновременно толкаясь намасленным пальцем в узкое колечко.

– Пожалуйста, Васель. Перестань,  – снова на глаза наворачиваются слезы. Она просит, потому что внутри черт знает что творится. Слишком больно, слишком обидно, слишком откровенно, слишком возбуждающе… Все слишком…

– Пожалуйста, не делай ничего против моей воли, – прошептала она сквозь слезы в ответ…

Он молчит, глубоко возбужденно дыша, приподнимает ее за талию, подкладывает под нее подушку. Снова властные поглаживания. Она слышит за спиной звук расстегиваемой ширинки, слышит, как он открывает презерватив.

– Сейчас все так, как в нашей жизни, Влада. И решать тебе, как это будет… В этом я даю тебе право выбора. Все зависит от того, что в твоей голове, куколка. Тебе может быть ооочень хорошо, может быть неприятно, а может быть нестерпимо больно. Выбирать тебе самой. Все как тогда, в нашу первую ночь на яхте. Я все равно войду. В этом вопросе у тебя выбора нет. Но выбор есть в том, чтобы либо принять меня, слушать меня, делать так, как я говорю, и получить удовольствие, либо сопротивляться и в итоге страдать… Она понимала, что его монолог о чем-то большем, чем просто об их сексе сейчас… Он поучал ее… Он воспитывал…. Может быть, это проклятое бастинадо ей и не предназначалось, зато то, что он делал с ней сейчас – его ответ на ее взбрыкивания, ее поведение сегодня… Наивно было полагать, что он оставит их без внимания…

Он пристроился сзади и толкнулся. Влада прикусила губу от переполнявших ее эмоций. Целует спину, шею, гладит руками по телу, готовит ее. Опустился рукой к клитору.

– Ты уже такая мокрая, Влада. Это так чертовски заводит. Ты ведь всегда готова для меня, всегда готова меня принять, что бы я тебе ни дал.. Ты была возбуждена уже тогда, когда мы вошли в комнату, уже тогда, когда я нанес только первый удар по твоим ногам, еще больше потекла, когда я нанес последний. Думаешь, я не чую запах твоего возбуждения? Так к чему этот фарс? Прими разумом то, что говорит твое тело. Ты моя и готова быть со мной на моих условиях, наслаждаться тем, что я тебе даю… Разве это так сложно…Расслабься, давай, детка, сделай приятно нам обоим…

Она постаралась послушать его хотя бы в последнем. Сосредоточилась на своих ощущениях, на горящем во всем теле возбуждении. Еще пару мгновений – и он аккуратно, но уверенно вошел в нее с шумным вздохом. Начал потихоньку двигаться, активнее и активнее. Это снова было похоже на сумасшествие. С ним все было сумасшествием. Одна его рука крепко сжимала ее за талию, не давая осесть, другая неистово натирала клитор. А потом два его пальца легко и беспрепятственно вошли в ее мокрое лоно, отчего она начала глотать воздух. Стало так тесно, так нестерпимо горячо, так по – новому. Он был везде, он действительно поглощал ее собой, действительно возносил к небесам и сбрасывал в бездну ада… А потом их обоих ослепила вспышка, и волны экстаза побежали эндорфинами по венам..

Они все еще не могли отдышаться обнимая друг друга. Васель собственнически скользил по ее телу, покрывая его хаотичными поцелуями. А ее все еще потряхивало от силы пережитых новых ощущений.

– Я для тебя кое – что приготовил, хабибти.

Сил пошевелиться нет. Чувствует, как он встает, берет что – то с комода. Подходит к ней, кожи касается холодный металл… Ожерелье… Помогает встать. Подводит ее голую к зеркалу, одевает украшение на шею, нежно проводит по ней. Смотрит в их отражение, собственнически любуется ею, как трофеем, как победой… Она уже видела этот взгляд… Снова чертово дежа вю…

Выдохнула. Фантастической красоты украшение, тысячи бриллиантов, а в центре камень цвета ее глаз

– В центре тоже бриллиант, Влада. Чрезвычайно редкий… Это фэнси – камень. Понадобилось переговорить с десятком ювелиров, чтобы найти что – то идущее в сравнение с красотой твоих глаз и волос.

Девушка смотрела на себя, пытаясь в этой бешеной самке после дикого сношения найти себя ту, старую… Ее не было. Перед ней стояла чужая женщина. Красивая, но зависимая, с диким блеском в глазах – примесью похоти, страха, отчаяния и обожания. С многомиллионным ошейником на шее, так искусно подчеркивающим не только ее красоту, но и нынешний статус… его рабыни…

ГЛАВА 15

Ее жизнь превратилась в какой – то сюрреалистичный спектакль. Она старалась не конфликтовать с Васелем, понимая, что ее протесты никуда не приведут, и в то же время, максимально внимательно «держала нос по ветру». Что – то происходило – и ей было важно понять, что именно. Он действительно стал проводить с ней гораздо больше времени – и это время почти в 90 процентов случаев сводилось к одному  – страстному, животному, яркому, фееричному сексу. Они делали это везде, постоянно, по несколько раз за день и ночь. Фантазия ее любовника не знала границ, и Влада сама пугалась его одержимости, его умению брать себе и выбивать из нее удовольствие, даже тогда, когда ей, казалось, что не хочется, что сил уже нет… Он осыпал ее дорогими подарками, в основном, украшениями. Всегда одевал их до или после секса на голую девушку. Это стало его своеобразным фетишем.

– Как тебе новые серьги? – спрашивает в очередной раз, целуя мочку уха. – Это бриллианты с тигровыми топазами. Сказочное сияние, не находишь?

Влада молча кивнула.

Берет ее за подбородок, приподнимает, глядя в глаза.

– Ты не рада? Почему нет блеска в твоих глазах? Что такое? Я ведь для тебя стараюсь, детка, – досада в голосе, даже злость.

– Васель, мне было бы достаточно просто чувствовать себя той, кем я была раньше. Просто жить, работать, иметь свободу передвижения… Это был бы самый лучший подарок…

– Хочешь от меня сбежать?

– Почему сразу сбежать? Я люблю тебя, я хочу быть с тобой, почему ты берешь крайности…

– Потому что со мной только так, Влада. Только крайности…

Сажает на себя, целует груди, направляет свой член в нее и входит, собственнически сжимая талию.

– Боже, Васель, я не могу больше. У меня все саднит внутри… Мы сегодня сношались, как кролики.

Входит сильнее, стонет.

– Меня возбуждает, что у тебя там болит… От меня…

Вколачивается быстро и резко, ее боль сменяется на всполохи удовольствия – природа берет свое. Она со всей силы откидывает корпус назад, когда оргазм ее накрывает. Как же хорошо, как же сюрреалистично, как же…Тяжело…