Умм Хсейн перевела на девушку удивленный, немного ошарашенный взгляд. На секунду на ее лице проскочило недовольство и раздражение, но потом она умело взяла себя в руки и сладким голоском обратилась к Владе.

– Все хорошо, Госпожа. Ва ля Юхиммик (араб. – не за чем беспокоиться). Идите к себе, отдохните. Мы разберемся сами. Если Вам что – то нужно, сразу же принесем. – голос хоть и вежливый, но натянутый. Взгляд колючий. В нем нет уважения к девушке. Только вынужденная необходимость служить любимице господина. Как только она бы потеряла свой привилегированный статус, ее бы растоптали первой, как это сейчас делают с бедной Суад.

– Даже не подумаю!!! Что это за свинство?! И часто вы бьете людей за проступки?! Васель знает об этом?!

– Не волнуйтесь, Госпожа. Я управляющая здесь уже не первый год, все под контролем.

Влада ни на шутку взбесилась, что с ней разговаривают как с умалишенной, в ярости подбежала к столу и с силой и грохотом смахнула с него все, что было там, не совсем понимая, зачем…

– Не смейте! Я не позволю никого бить! Уроды!

В комнату влетели Васель и Адель.

– Что здесь происходит? – строго вмешался Увейдат, – что за шум?

– Эта твоя так называемая управляющая собирается избить Суад! Ты в курсе, что у тебя под носом бьют прислугу?! Это что вообще такое?! Мы что, в каменном веке?!

– Влада, успокойся и поднимись в комнату, как я тебе говорил сделать еще полчаса назад…

– Знаешь, в такие минуты я начинаю сомневаться в вашей адекватности… Может революционеры и правы?! Что это вообще за ужас?! Она ни в чем не виновата, Васель! Если хотите найти виновных, то это я! Меня и бейте. Давайте! Это все моя вина!

В комнате воцарилась тишина.

– Повторяю, не вмешивайся, Влада. Это не твое дело, и даже не мое. Я доверяю Умм Хсейн и знаю, что она профессионал!-сказал он ей специально на русском, явно желая оставить этот разговор между ними двоими.

Но Влада не унималась. Она преднамеренно отвечала на арабском.

– Это я повторяю тебе, Васель Увейдат, в присутствии всех твоих «домочадцев». Суад не виновата в том, что сегодня произошло. Бейте меня, раз у тебя в доме это в порядке вещей. Или ты при всех них покажешь, каким подкаблучником стал? Они будут смеяться у тебя за спиной… А я буду смеяться тебе в лицо. Ну же, прояви свою твердость… Или не хочешь портить свою игрушку? Будешь отыгрываться на бедной, ни в чем не повинной девушке?!

Васель неотрывно уставился на девушку, его ноздри яростно раздувались при каждом тяжелом вдохе. Адель стоял рядом, весь позеленевший. Было очевидно, Влада перешла черту дозволенного. Даже не на шаг. На километр…

– Ты не понимаешь о чем говоришь, Влада. То, о чем говорит Ум Хсейн – бастинадо. Это больно. За такое нарушение – она безалаберно подвергла твою жизнь риску, потому что внизу мог быть кто угодно, не говоря уже о том, что бы было, если бы ты смогла сесть в машину и угнать ее – ей полагалось бы десять ударов по ступням и икрам. Ты не выдержишь и пяти…

– Сейчас же отпусти ее и бей меня. Это моя вина… Я обхитрила ее и выбежала из комнаты. Девушка делала свою работу!

Васель задержал на ней взгляд. Долго. Внимательно. Мрачно.

– Хорошо, – сухо ответил он, – ты сама выбрала этот путь. Суад, благодари свою хозяйку, она взяла твою боль на себя.

Но на удивление та лишь сверкнула на Владу полными ненависти глазами и молча вышла из комнаты.

Такая реакция девушки была настолько странной и неожиданной, что Влада даже растерялась.

– Следуй за мной, – сухо сказал он и развернулся.

Влада повиновалась. Сердце клокотало…

Они поднялись в ее комнату. Когда Васель по пути забрал из рук Умм Хсейн палку, сердце ее почему – то все равно ушло в пол. Наверное, в глубине души она надеялась, что он не посмеет ее тронуть….

– Давай, наказывай! – дерзко бросила в него Влада, как только дверь за ними закрылась. Рвано, эмоционально, так, как загнанный в угол котенок бросается на обидчика от страха и отчаяния.

– Скажи – ка мне, Влада, сколько тысяч раз я просил тебя никуда не лезть и не портить своими инициативами? – голос злой, но сдерживающий свои эмоции…

– И что, прикажешь смотреть на то, как в двадцать первом веке подвергают варварской экзекуции наемного работника?! Ну уж нет!!! Я даже смотреть теперь на тебя не могу! Неужели ты мог допустить, чтобы твоих людей били, словно они крепостные?!

– Почему ты не можешь понять, что не все так однозначно, как ты это видишь?! Влада, я бы ни за что не позволил случиться такому насилию под своей крышей. Неужели не очевидно, что угрозы Умм Хсейн – всего лишь элемент воспитания?! Она знает, что делает! И не мне влезать в ее работу и учить, как общаться с горничными. Каждый занят своим делом. Каждый знает свою зону ответственности и черту, которую нельзя переступать. Умм Хсейн – строгая руководительница, но она и мухи не убила в своей жизни! Я доверяю ей и даю ей право воспитывать своих подопечных так, как она это видит необходимым. Так работает иерархия, Влада. Каждый на своем месте, каждый доверяет друг другу. Каждый, кроме тебя…

– Я не верю, что это было только запугивание, – сложила руки на груди девушка и поджала губы.

– Теперь уже нет, как ты вмешалась! Ты опять выставила меня идиотом… Превратила банальный урок наставления в цирк и теперь сама будешь платить за свой язык. Устал от твоих выходок…-громко, устало вздохнул,– Ты должна научиться перестать бросаться громкими фразами, детка. Пора взрослеть… И брать на себя ответственность за то, что делаешь. Думать о том, что делаешь…На кровать. Животом вниз.

Влада нервно сглотнула, но повиновалась, затаив дыхание и невольно всхлипнув. До последнего она надеялась, что он блефует. В легких, казалось, не достает воздуха.

Он сел рядом. Задрал подол платья. Выше, чем это призывала делать Умм Хсейн, открывая подспудно и ягодицы. Провел по голым ногам.

– Грех портить такую красоту. Но желание женщины в спальне, – закон. Ты знаешь, что такое бастинадо или фалака, как ее называют на Ближнем Востоке, Влада? – поглаживания по ее ногам его горячими руками разгоняли кровь, обманчиво расслабляли.

– Нет, – ее сдавленный, почти на грани истерии от напряжения голос.

– Это одна из излюбленных форм наказания для женщин, в том числе и в гаремах. Когда строптивую наложницу клали животом вниз и с силой били ее ноги, а точнее – ступни. Боль в разы ощутимее, чем, например, от этого, – он сильно шлепнул ее по пятой точке, отчего Влада невольно вскрикнула.

– И вместе с тем, наложницы часто специально совершали проступки, чтобы попасть на экзекуцию к хозяину. Знаешь, почему?

– Нет, – сдавленно прошептала она в то время, как все тело было натянуто, как струна от того, как он водил по ее ногам руками.

– Потому что любое внимание хозяина было важнее любой формы боли. куколка. Суад искренне верила, что ее накажут… Предполагала, что это могу быть я, а не Умм Хсейн… Сегодня ты лишила Суад внимания хозяина. И вместо благодарности за принятую за нее боль получила ушат ненависти и презрения. Потому что каждая из них, девочек с побережья, мечтает оказаться на твоем месте, Влада. Для каждой я – Бог, повелитель. Только ты все время пытаешься вытирать об меня ноги, куколка… Приподними ноги, – сказал он обманчиво мягко, подложив под них подушку.

– Даже если это так, это больное, извращенное сознание…

– Это сознание человека из восточного общества. Почему ты не поймешь, что не тебе его изменять…

– Если я не могу его поменять, мне тут не место! – отчаянно выплюнула она, срываясь от напряжения. Он удержал ее рукой.

– Не тебе уже это решать, детка. Раньше надо было думать… Разве я тебя не предупреждал? Не говорил бежать от меня? Но ты только шире разводила свои ноги передо мной, завлекала, соблазняла, дурманила…– он словно в транс вошел… Владу это ни на шутку стало пугать,– думаешь, теперь я тебя отпущу? Никогда… Только через мой труп… Тебе теперь убить меня понадобится, чтобы вырваться отсюда…

Он набрал внутренний телефон и позвал в комнату Умм Хсейн.

Влада униженно дернулась.

– А что ты еще хотела, Влада? Как еще мне доказать им, что я и ты не блефуем, – ответил на ее немой вопрос.

Женщина тихо вошла в комнату в сопровождении полуживой – полумертвой Суад.

– Никто не собирался тебя бить, Суад, но твоя истошная истерика и доброта твоей хозяйки заставили ее поверить в то, что в этом доме тебе могут причинить боль. Знай это, и будь ей благодарна, – обратился Васель к служанке. Та продолжала всхлипывать.

– Будет больно, хотя я постараюсь сильно не бить. Мне жаль, что ты вынудила меня это делать с тобой… – тихо прошептал Васель на русском теперь уже Владе, все так же нежно продолжая гладить ее по ногам.

С силой и свистом палка опустилась на ее ступни, от чего Владу прожгла волна дикой, нестерпимой боли, захотелось увернуться, скукожиться. Он твердой рукой удержал ее на месте. И сразу же ударил снова. Так продолжалось еще раз пять. Эта боль отличалась от всех других форм боли… Ее порол Васель, и это было даже возбуждающе, хоть и больно, ее бил в плену тот законченный фанатик, на худой конец, ее наказывали в интернате, но то была боль иного характера, к ней можно было подстроиться, ее можно было терпеть до определенного уровня. Сейчас же было ощущение, что она ходит по раскаленной лаве при каждом соприкосновении палки с кожей ног…

Когда девушка уже не могла сдержать плача навзрыд и тело ее сотрясалось в отчаянных конвульсиях, Васель отбросил палку и обнял ее, приказав растерянным женщинам покинуть комнату.

– Тшшш, спокойно, девочка… Это было не твое наказание, Влада. Ты добровольно его приняла на себя, поэтому твои слезы сейчас бессмысленны. И пережитая боль бессмысленна. Ты не доказала этим ровным счетом ничего ни мне, ни ей, ни себе, ни Умм Хсейн…