Изобел Карр - Нежные сети страсти

Порох беспокойно переступал с ноги на ногу, выпрашивая сахар, который, как он знал, припасла хозяйка. Боу сунула руку глубоко в карман. Пальцы скользнули по игрушечной обезьянке, с которой она не расставалась с того дня, как пропал Джейми. А вот и лакомство! Боу вытащила несколько кусочков сахару и протянула коню на ладони.

– Жадный зверь, – ласково сказала она, когда Порох нежно взял сахар губами.

Конь вдруг встрепенулся и повернул голову.

– Боу?

Должно быть, Порох почуял Лео раньше, чем услышал его голос. Боу предложила Пороху еще сахару, и он вновь повернул голову к ней, не в силах отказаться от лакомого кусочка.

Лео раскраснелся, глаза его блестели от возбуждения.

Боу замерла.

– К нам прибыл эмиссар, – сообщил Лео и, отойдя в сторону, указал на стоящего позади него смуглого мужчину с буйной копной черных кудрей, выбивающихся из-под красного вязаного колпака. Вместо жилета он носил широкий пояс из ткани. Чернявый тип еле-еле доходил Лео до плеча.

– Джейми у них? – с трудом выдавила Боу. Горло сдавил спазм.

Лео окинул взглядом чернявого «эмиссара».

– Тобар, цыганский барон, предводитель многочисленного клана торговцев лошадьми, приглашает нас в гости. Он послал Йошку, чтобы проводить нас к нему.

Цыган блеснул белозубой улыбкой.

– Это все, что он сказал? Что нас ждут с визитом? – не в силах скрыть разочарования, спросила Боу.

– Йошка, кажется, не очень хорошо говорит по-английски, – с упором на слове «кажется» ответил Лео, – и потому он даже этого не сказал. Все, что он сказал, это «Тобар» и «приходить». Меньше недели назад я сам говорил с Тобаром. Он не послал бы за нами, не будь на то серьезной причины. Если Джейми не у него, то он знает где. И если мы выедем сейчас, то до наступления ночи успеем в табор.

К тому времени как они добрались до места, уже наступила ночь. Сквозь крону деревьев просвечивал тонкий серп месяца. Боу нервничала. Пытаясь успокоиться, она то и дело сжимала и разжимала кулаки. В таборе играла музыка. Люди сидели вокруг костра. Там было очень много лошадей. Боу сразу узнала Тобара. Лео не раз брал ее на конные ярмарки, и всегда там был этот цыган – рослый улыбчивый мужчина без двух передних зубов.

Их появление в таборе вызвало некоторый переполох; провожатый по имени Йошка смешался с толпой соплеменников. Тобар встал и подошел к гостям.

– Лорд Леонидас, я думаю, ваш пропавший жеребенок у нас.

– Мы очень на это надеемся, – ответил Лео. – И мы очень вам благодарны.

Тобар сделал жест рукой, и одна из сидевших у костра женщин поднялась.

– Много в нем нашего, цыганского, – сказал Тобар, – как и в вас, милорд. Даже не хочется отдавать.

– Где вы его нашли? – спросила Боу. Она знала, что ей следовало бы молчать, но не могла удержаться.

Тобар обернулся и посмотрел на нее.

– В таборе моего кузена, миледи. Но они боялись его возвращать. Их можно понять, – с горечью добавил Тобар, – всем известно, что цыгане крадут детей.

Не успела Боу ответить, как женщина, которая поднялась по сигналу Тобара, вернулась, ведя за руку сонного мальчугана. Джейми зевнул, протер глаза, но, увидев Боу, бросился к ней в объятия.

Боу присела на корточки перед мальчиком.

– Привет, зайчик, – воскликнула она, гладя малыша по упругим кудрям.

– Хочу домой. Хочу бяну.

– Вот, мой хороший, держи. – Боу достала из кармана потрепанную игрушку.

Джейми схватил обезьянку, и Боу взяла его на руки, слегка покачнувшись от непривычного веса.

– Чем вы его кормили? Он прибавил килограммов пять, не меньше!

Тобар улыбнулся и подмигнул:

– Этот парень голодным не останется!

Дом в Дублине, куда привел их Нолан, казался нежилым. Гарет подергал дверь – заперта. Он сошел с крыльца и задумчиво посмотрел на дом. Прямоугольное узкое строение из закопченного камня было как две капли воды похоже на двадцать стоявших в ряд других домов на этой улице.

Деверо тоже подергал ручку.

– Мы могли бы взломать дверь, – предложил Нолан. – Или пробраться в дом через окно.

– Ты уверен, что это тот самый дом?.. – спросил Гарет, с сомнением окинув взглядом улицу.

– Да, сэр. Номер шесть.

– Ну, тогда я предлагаю одному из нас остаться здесь, а остальные должны вернуться в магистрат и обсудить дальнейшие действия с полицейским судьей.

– А я предлагаю подождать в доме – в тепле и комфорте, – сказал Деверо, распахнув дверь.

Гарет вопросительно приподнял бровь, а Деверо поспешил убрать в карман складной нож.

– Теперь к списку своих грехов ты добавил еще и взлом?

Деверо, безразлично пожав плечами, вошел в дом.

– Давайте осмотримся тут. Вдруг кого обнаружим?

Гарет вытащил из кармана пистолет, его примеру последовал и Деверо. Нолан торопливо закрыл дверь. Деверо отправился осматривать нижний этаж, а Гарет направился к лестнице. На верхней площадке было три двери. Между нижним и верхним этажами располагался еще один, но лестница его огибала.

Деревянный пол холла покрывал толстый слой пыли, на котором отчетливо виднелись отпечатки ног. Эти следы вели к двери посредине. Гарет распахнул ее. Стул был покрыт льняным чехлом, но на спинке висело пальто.

У единственного окна стоял распахнутый сундук, переполненный каким-то барахлом. Один из ящиков комода был приоткрыт, из него торчали исписанные листы бумаги. Вещи Грэнби лежали на кровати, словно он собирался разложить их по местам.

Гарет вытащил из комода заинтересовавшие его документы. Все они оказались долговыми расписками, выполненными самыми разными почерками. Гарет быстро их пролистал. Где-то здесь должны храниться и долговые расписки Нолана. Так и есть. Отобрав нужные документы, Гарет мрачно усмехнулся. Нолан будет доволен. Как только расписки эти сгорят дотла, никаких обязательств у ирландца перед Грэнби не останется.

Деверо в сотый раз проверял огниво своего ружья. Гарет скрестил ноги, затем вытянул их и размял икры. Ирландский констебль, которого полицейский судья послал арестовать Грэнби, поднял руку, призывая соблюдать тишину.

Вот уже несколько часов они прятались в пустой комнате рядом со спальней Грэнби, тогда как Нолан и еще один констебль притаились внизу, неподалеку от черного хода – на всякий случай. Еще два констебля, включая отправленного в Дублин сэром Тобиасом, ждали снаружи.

Раздался звук, похожий на пересвист скворца, затем скрип двери внизу. Деверо насторожился. Дверь с шумом захлопнулась, и на лестнице раздались шаги, словно кто-то по ней поднимался. Затем скрипнула соседняя дверь, ведущая в спальню. Деверо взвел пистолет.

Гарет осторожно, стараясь не производить лишнего шума, поднялся на ноги. То же проделали остальные. Деревянная рукоять пистолета, казалось, жгла руку. Никогда еще Гарету так сильно не хотелось применить оружие.

Констебль сурово взглянул на Гарета и Деверо. Сразу по приезде констебль смазал петли двери, и она распахнулась почти беззвучно.

– Мистер Джордж Грэнби, – сказал ирландец оглушительно громко, – у меня имеется ордер на ваш арест по подозрению в убийстве.

Ответа не последовало, и тогда констебль рывком открыл дверь. К тому времени как Гарет забежал в комнату, Грэнби уже наполовину вылез из окна – подсвеченный луной черный силуэт в оконной раме. Констебль успел схватить беглеца за полы пальто.

– Вы уж лучше возвращайтесь, сэр. Поломаете себе ноги – а все без толку. Внизу вас уже встречают мои люди. А уж если на пику напоретесь, я вам совсем не позавидую.

Донесшийся снизу окрик вспугнул Грэнби, он разжал руки и едва не вывалился в окно. Спас его констебль, смертной хваткой вцепившийся в одежду. Грэнби спрыгнул на пол и, свалив констебля, метнулся к двери. Гарет успел поставить ему подножку, и в этот момент ружье Деверо отчего-то сработало, расщепив косяк и наполнив комнату едким запахом пороха.

Грэнби попятился к камину и схватил кочергу. Деверо и констебль приближались к нему с двух сторон. Тот не обращал на них внимания, он видел одного лишь Гарета, дышал тяжело и хрипло, как пес под конец драки.

Гарет поднял пистолет, когда констебль схватил Грэнби за запястье. Тот скривился.

– Пристрелить бы, – сказал Гарет. – Даже то, что я увижу твое повешение, не сравнится с удовольствием, которое я получил бы, всадив тебе пулю в живот. Отбивайся, ну что же ты!

Грэнби разжал руку, и кочерга с грохотом упала на пол.

Констебль скрутил его и повел к двери.

– Трус, – сказал Гарет, когда Грэнби проходил мимо.

Гулливер зевнул, демонстрируя розовую пасть, громадную, словно у кита, и повалился на траву рядом с Боу. Живописная группа в черно-белых тонах, повторяющих расцветку дома, представляла собой довольно забавное зрелище.

Гарету хотелось смеяться – громко, весело. Джейми спасен. Боу любит его. И он дома. Джейми и Боу еще не заметили Гарета, и он мог вволю понаблюдать. Он чувствовал себя счастливым главой семейства, и все тут, включая дом, лужайку, сад, и, конечно, резвящуюся группу на лужайке, принадлежало ему.

На лице Джейми читалось негодование.

– Сидеть, Гулли! – приказал он. – Не лежать, сидеть!

Пес по-прежнему не обращал на него внимания, лишь помахал хвостом. Гулливера успели как следует отмыть и расчесать, с тех пор как он в последний раз видел пса. Его белая шерсть теперь стала по-настоящему белой, колтуны исчезли.