Злобно глядя на него, она хватала ртом воздух.

— От вас воняет лошадиной мочой, — добавил он. В темноте не было видно, как сверкают его глаза.

— Я кусок грязи?! — воскликнула она. На этот раз она приблизила свое лицо к его лицу. — Позвольте заметить, мистер Най, — если, конечно, я правильно называю ваше имя, — что вы такой же грязный, как и я, и от вас воняет не меньше, чем от меня сейчас. Вы не только самый мерзкий из всех представителей рода человеческого, которых я когда-либо имела несчастье встречать, но вы еще и самый грубый, самый нахальный, самый невежественный, самый невоспитанный…

— Довольно, мэм, — сказал он, а затем прижал руку к груди. — Я простой человек и не привык выслушивать такие изысканные комплименты. От всего этого у меня просто пухнет голова.

Онемев от удивления, Брианна продолжала неподвижно стоять на месте, пылая праведным гневом. Грязная жижа стекала с ее рук и с платья. В тусклом вечернем свете она заметила, что он злорадно ухмыльнулся. У нее просто зачесались руки, так ей захотелось влепить ему пощечину.

— Вы, конечно, можете называть меня мистером Наем, — сказал он, — но так как нам с вами придется некоторое время спать рядом, то можно называть меня по имени — Коламбус или просто Кол.

Брианна так плотно сцепила зубы, что вначале не могла произнести ни слова.

— Я не собираюсь спать рядом с вами — никогда! У меня за всю жизнь не было вшей, и я не хочу, чтобы они у меня появились.

— У меня их тоже никогда не было, — сказал он твердо и спокойно. — А моя одежда гораздо чище вашей.

— Благодарю вас за то, что вы так вежливо со мной разговариваете. Я все-таки леди, а не одна из тех шлюх, с которыми вы, вне всякого сомнения, достаточно близко знакомы.

Он засунул руки за ремень брюк, которые сидели довольно низко — на бедрах, а большие пальцы обеих рук прижал к широкой, украшенной бисером пряжке. Он поднял голову и снова криво усмехнулся. Ей уже была знакома эта его усмешка. Он откровенно, без всякого стеснения, рассматривал ее. Несмотря на то что на ней был плотный плащ, ей показалось, будто этот мужчина коснулся ее обнаженного тела. Она покраснела от смущения и крепко сжала кулаки.

— Нет, мэм, думаю, что вы ошибаетесь, — нарочито медленно произнес он. — Хотя мне трудно судить об этом, ведь я стою довольно далеко от вас. Не знаю, как вам такое могло прийти в голову. Вы бы посмотрели на себя со стороны — было похоже на то, как свинья купается в грязи.

— Хорошее сравнение. О-о… — произнесла она. Ей очень хотелось топнуть ногой, но она поборола это искушение. — Не понимаю, почему я продолжаю вести с вами этот разговор. Вы, похоже, недостаточно образованы для того, чтобы я могла общаться с вами на равных. С вами нельзя поддерживать нормальные отношения.

Теперь Най не просто ехидно ухмылялся. Его рот растянулся в широкой довольной улыбке.

— Вот здесь вы ошибаетесь, мэм. Что касается отношений, то в этом я разбираюсь не хуже любого другого мужчины. Можно даже сказать, что лучше.

У Брианны просто отвисла челюсть от такой наглости. Ее лицо пылало от возмущения, словно раскаленная печь. Она резко отвернулась от него, подобрала грязные юбки и побрела за своей лошадью.


Если бы Брианна не услышала лязга металла, когда Най снимал седло со своей лошади, то она, наверное, никогда бы и не нашла то место, где он решил сделать привал. Ей потребовалось некоторое время для того, чтобы собрать всю свою волю в кулак и снова сесть в седло. Теперь же ей хотелось только побыстрее слезть с лошади и занять горизонтальное положение, чтобы ее натруженное и покрытое синяками тело могло отдохнуть. Она сцепила зубы, пытаясь не застонать, когда, слезая с лошади, наступила на камень. Она с силой сжала обеими руками луку седла и несколько минут стояла неподвижно, пытаясь собраться с силами.

Серый в яблоках жеребец тихо фыркал и нетерпеливо бил копытом, ожидая, когда его отпустят, но Най не обращал на это никакого внимания и, зажав в руке пучок травы, продолжал его чистить. Тяжело вздохнув, Брианна сняла с лошади саквояж и корзину, в которой сидел Шекспир. Кот сразу же выпрыгнул из корзины и стал потягиваться, наслаждаясь свободой. Однако даже при виде своего любимца она не почувствовала облегчения. Ее тело казалось ей одним сплошным сгустком боли. Каждое движение давалось ей с большим трудом. Она даже не попыталась снять седло со своей лошади, а просто сбросила его на землю, надеясь на то, что этот грубиян опять отпустит в ее адрес какое-нибудь язвительное замечание, и тогда она скажет ему, как она его презирает.

Закончив чистить своего коня, Най развел костер. Потом он вырубил несколько жердей, наломал веток и начал строить некое сооружение, состоящее из двух боковых стенок и покатой крыши, которая переходила в заднюю стенку, расположив его с подветренной стороны. Потом он устлал крышу и стенки ветками деревьев. Четвертая, открытая, сторона этого строения была обращена к костру. Брианна скептически оглядела сооружение. Она сомневалась, что оно защитит от дождя. Однако она все равно положила внутрь свои постельные принадлежности, понимая, что лучшего укрытия ей не удастся найти.

Где-то вдалеке послышался волчий вой, и она моментально повернулась к Наю. У кота от страха шерсть поднялась дыбом. Он вскочил с места и замяукал.

— Если горит костер, то волки не подойдут к нам близко, — сказал ей Най.

Это ее немного успокоило. Она надеялась, что сможет помыться в ручье и переодеться в единственную имевшуюся у нее смену одежды, но сейчас она боялась даже на шаг отойти от костра. Когда грязь, покрывавшая ее платье, высохла, она просто счистила ее и на этом закончила свой вечерний туалет.

С некоторым раздражением, но не без интереса, Най наблюдал за тем, как она, повернувшись к нему спиной, снимала туфли. То, что он увидел ее затянутые в черные чулки ноги, уже само по себе было неслыханным нарушением правил приличия. Она была такой надменной и чопорной, что он удивлялся, как она вообще снизошла до того, чтобы спать на земле. Однако она позвала своего кота и сразу же улеглась на свое, так сказать, ложе, завернувшись в плащ и натянув на голову шляпу. Он от досады даже сплюнул в огонь. Теперь об этой женщине напоминали только ее сделанные из добротной кожи туфли.

Она легла на бок и свернулась калачиком, подперев кулачком подбородок. Так обычно спят дети. Даже несмотря на то, что он не видел выражения ее лица, скрытого вуалью, она казалась Наю беззащитной и ранимой. Кот удобно устроился возле ее живота, и она, вытащив из-под одеяла руку, погладила его по серой шелковистой шерстке. Потом она почесала его за ушком и шею, и кот довольно замурлыкал. В благодарность он лизнул ее руку. Женщина вздохнула и еще плотнее укуталась в одеяло. Ее дыхание замедлилось, и вскоре она уснула.

Най понял, что стал свидетелем обычного ритуала, совершаемого женщиной и котом перед отходом ко сну. Похоже, это настолько вошло у них в привычку, что даже смертельная усталость не смогла помешать этому. Она любила своего кота так сильно, как может любить только женщина, не имеющая собственных детей. Он решил, что причиной тому было одиночество. Эта трогательная сценка задела его за живое.

Он тут же отбросил все эти ненужные мысли и, достав нож, начал что-то вырезать из дерева. Когда он был еще совсем юным, он часто мучился от ощущения одиночества. Однако, став взрослым мужчиной, он наслаждался свободой и одиночеством, сбросив с себя бремя обязанностей, которые обычно накладывает на человека оседлая жизнь. И вот теперь эта женщина с ее котом заставили его взглянуть на свою жизнь другими глазами.

Его жизнь была бессмысленной. Вот что прежде всего пришло ему в голову. Он шел туда, куда хотел, делал то, что считал нужным, ел тогда, когда ощущал голод, и ложился спать, когда уставал. Такая жизнь хороша для молодого человека, решил он и пробурчал что-то невнятное. Должно быть, он стареет, раз стал задумываться над такими вещами как смысл жизни и искать оправдание своему бесцельному существованию. Однако где-то в глубине души он понимал, что не вдова вызвала у него такие мысли. Он изменился благодаря Маленькой Бобрихе.

Маленькая Бобриха внесла в его жизнь доброту и нежность. Такое под силу только женщине. Она выражала свои чувства не только словами, но и прикосновениями и даже улыбкой. Он ощутил вину перед ней и осознал, что тоскует не столько по Маленькой Бобрихе, сколько по ее доброте и нежности. Она была ему хорошей женой, и он, в свою очередь, тоже заботился о ней, однако между ними не было настоящей любви. Во всяком случае, с его стороны.

Когда-нибудь он, наверное, сможет найти женщину, похожую на Маленькую Бобриху, женщину, которая будет с готовностью выполнять супружеский долг и, может быть, даже родит ему детей. Индейские женщины обычно требуют только, чтобы мужья регулярно приносили в вигвам мясо и время от времени дарили им какие-нибудь безделушки. Он не тешил себя пустыми надеждами на то, что ему когда-нибудь удастся найти настоящую любовь. Все это просто романтические бредни для женщин и детей, которые не знают, что такое тяготы реальной жизни. Най же испытал все это на собственной шкуре. Он прекрасно понимал: его индейская жена будет уважать его и ценить за то, что он приносит ей еду и защищает ее. За это она вознаградит его теплотой своего тела. Таковы были реалии жизни.

Громко треснула горящая в костре ветка, и кот сразу же поднял голову. Потом он посмотрел на мужчину и сощурил свои желтые глаза, как бы давая ему понять, что он должен держаться на почтительном расстоянии. Глядя в глаза коту, Най задумчиво улыбнулся. Он услышал, как где-то вдали прогремел гром. Эта женщина оказалась права. На них надвигается гроза.

Однако Най знал о ее приближении еще до того, как они закончили ужинать. Перед грозой воздух всегда как-то по-особому пахнет, и еще он слышал вой волка. Кот тоже знал об этом и поэтому плотнее прижался к своей хозяйке, лежавшей под теплым одеялом.