Когда знойным летним днем Беар и Холт приехали в Грейт-Фолс, в городке было тихо. Они оставили лошадей у крыльца галантерейного магазина и зашагали по пыльной главной улице к салуну «Свитуотер».

— Ты уверен, что хочешь этого? — спросил Холт, оглядывая улицу.

— Кому-то же надо поставить его на место, — отозвался Беар. — Почему бы не мне? И не сейчас?

— Может, нам стоит поговорить с шерифом…

— Он наверняка посмотрит на это сквозь пальцы. Некрашеные крутящиеся двери сапуна скрипнули. Они вошли в зал, но там было совсем мало посетителей, занимавших с дюжину столиков. Никто не потрудился поднять головы и оторваться от своих бутылок или карт. В воздухе пахло мокрыми опилками, с помощью которых с пола убирали пивные лужицы. Мухи лениво жужжали над прокисшим пивом, впитавшимся в нелакированные деревянные столы. Каблуки Беара громко стучали по дощатому настилу и отдавались зловещим эхом в полупустой пивной. Они с Холтом подошли к длинной дубовой стойке и облокотились на нее. Толстый бармен с суровыми глазами протирал тряпкой прилавок и постепенно приближался к ним.

— Чего желаете, парни?

— Где Бичер? — спросил Беар.

Бармен оглядел Беара с головы до ног, словно прикидывая, какую угрозу он мог представлять.

— Не знаю, где он. И когда придет.

Беар встретился с угрюмым взглядом мужчины.

— Мы подождем.

Каждый раз, когда на дощатой мостовой перед салуном раздавались шаги или со скрипом открывались крутящиеся двери, у Беара внутри все сжималось. Но это оказывались или горожане-прохожие, или какой-нибудь фермер, приехавший в город за покупками и зашедший в «Свитуотер» промочить горло.

Прошел час, потом другой. К концу второго часа в пивную вошел парень, на поясе у которого висела парочка револьверов с рукоятками из слоновой кости. Он направился к стойке бара. Казалось, он только что вернулся со стрельбищ: потная рубашка прилипла к спине, и весь он, от шляпы до мысков сапог, был покрыт пылью. Беар ткнул Холта локтем в бок.

Оба узнали бандита с железнодорожного вокзала и, подобравшись, стали следить за входом в салун. Вскоре в окне появился Бичер. Он шагал к дверям; его неизменная сигара с обрезанным концом светилась тускло-красным огоньком.

Беар отодвинул стул от столика, развернувшись лицом к двери, и щелчком снял кожаную петлю со спускового крючка своего револьвера.

Каждое его движение было размеренным и осторожным. Он вдруг услышал, как тикают часы на дальней стене, и увидел, как пыльно блестит огромное зеркало над стойкой бара. Двое картежников, сидевших у окна, решили прекратить игру и встали, заскрипев стульями. Беар сидел прямой как жердь и не спускал глаз с двери.

Бичер вошел с тремя своими людьми, все были при револьверах и в пыли. Отряхнувшись, эти трое плюхнулись на стулья и крикнули бармену, чтобы он принес им бутылку виски. Бичер прошагал к бару, снял шляпу и принялся чистить свое длинное черное пальто. Обслужив остальных, бармен вернулся, чтобы налить Бичеру его обычный напиток, и многозначительно повел глазами в сторону Беара. Бичер обернулся и замер при виде своего соперника, который медленно поднимался из-за стола возле задней стены.

— Что? — спросил Бичер, придя в себя от неожиданности. — Ад уже замерз? Как же я пропустил!

— Я уверен, что там натопили специально для тебя, Бичер, — тихо произнес Беар, выходя вперед. Краем глаза он увидел, как насторожились люди Бичера, и услышал за спиной знакомый звук — Холт достал револьвер из кожаной кобуры. — Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать твои планы на загробную жизнь.

— Сомневаюсь, что ты пришел сюда, чтобы насладиться моей компанией.

Беар холодно улыбнулся:

— Я пришел, чтобы потолковать с тобой насчет моего бывшего инженера Джонсона… насчет сухого речного русла… и насчет того предложения, которое ты сделал Джиму Данверсу.

— Данверсу? Что-то не припоминаю такого, — протянул Бичер с отвратительной гримасой удовольствия. — Хотя за день я совершаю много разных сделок.

— Слишком много. Я пришел, чтобы ты расторг свое соглашение с Данверсом.

— Освежи-ка мою память, Макквайд. — Увидев блеск в глазах Бичера, Беар невольно сжал свои опущенные руки в кулаки. — Что именно я ему обещал?

— Что его семья не доживет до урожая, если он продаст нам свою землю, граничащую с нашей полосой отчуждения.

— Ах да, припоминаю. — Бичер взял рюмку и осушил ее. — Боюсь, это была не единственная моя угроза. У него целый выводок спиногрызов, и потеря одного-двух из них погоды не сделает, А жена — такая набожная клушка! От нее ему тоже не много радости. Но потерять сразу всех не хотелось бы даже такому стойкому земляному червю, как он.

— Ты должен взять назад все свои угрозы. И убраться из города… Передай Джею Гулду, что мы подведем колею к Биллингсу до первого снега. И ни ты, ни он, ни кто бы то ни было нам в этом не помешает.

— Смелые слова… для человека, который собирается драться один с двумя,

Беар посмотрел на троих бандитов, которые сидели за столиком позади Бичера. Они расправили спины и нацелили на него свои револьверы.

— Только с двумя? — Беар холодно улыбнулся. — А ты что же, вне игры? Хоть раз, Бичер, будь мужчиной. Я ведь не с ними разговариваю. И не их, а тебя называю лжецом, негодяем и трусом. — Плавным, чуть заметным движением он выставил вперед правое плечо, правую руку и правое бедро. Висевший на ноге револьвер ощущался привычным грузом. Мысленно он уже поднял руку, выхватил оружие из кобуры и взвел курок. Поигрывая плечами, он резко отвел корпус влево, чтобы служить не слишком большой мишенью, когда дело дойдет до стрельбы.

— Ты, в синей рубашке, — сказал Беар, не сводя глаз с Бичера, — отдай ему свой револьвер.

Повисла долгая, тревожная пауза. Бандит переводил взгляд с Беара на своего босса. Бичер презрительно фыркнул и тем самым решил свою участь.

— Это не твоя «шестерка», Макквайд, а моя.

Бандит с каменным лицом многозначительно покосился на своих компаньонов и увидел, что они с ним солидарны. Откинувшись на спинку стула, он расстегнул пряжку на своей портупее, потом, держа руку подальше от револьвера, снял с себя портупею и положил ее на стол. Лицо Бичера вспыхнуло, когда его наемник подтолкнул оружие в его сторону.

Бичер буравил глазами то одного, то другого бандита, призывая их к действию. Но угрюмые лица парней показывали, что они считают эту стычку проверкой на честь и личное мужество. Ни один из них не хотел вмешиваться. Даже «шестерки», говорили их отрешенные взгляды, блюдут свой кодекс чести.

— Это нелепо, — заявил Бичер, напрягшись, — я не разбойник.

— Я тоже, — заявил Беар с ледяным спокойствием. — Надевай портупею.

Беар почти физически ощущал страх Бичера, чувство вал, как колотится сердце в его груди, как трудно ему глотать. Бичер медленно пошел к столику. Пятьдесят на пятьдесят, подумал Беар: либо он примет вызов, либо отступит.

Бичер взял револьвер и расстегнул пальто, метнув красноречивый взгляд на бармена. Тот полез под стойку и достал дробовик. Мясистый большой палец взвел курки сразу двух стволов. Бармен положил ружье на стойку и развернул его, нацелив прямо на Холта. Беар шагнул в сторону, чтобы держать в поле зрения и бармена, и Бичера.

— Это на всякий случай, — сказал Бичер с неприятным смешком, — чтобы все было по-честному.

Черта с два! Если Беар останется один, бармен наверняка тут же его уложит… во всяком случае, в этом хотел убедить его Бичер. Пушка бармена была для Беара нежелательной помехой.

Медленными точными движениями Бичер застегнул портупею и затянул ее на бедре. Потом они встали лицом друг к другу, и Беар глубоко вздохнул…

— Прекратите! — В крутящиеся двери салуна ворвалось зелено-белое облако в черной шляпке с белым пером. Беар и Бичер разом обернулись, но лишь один Беар выхватил свой револьвер из кобуры, еще не разглядев лица и фигуры неожиданного пришельца.

Даймонд застыла на месте, глядя на револьвер Беара и в его свирепо прищуренные глаза. На мгновение она перестала дышать и потеряла дар речи. Знакомые глаза цвета расплавленной меди смягчились, потом округлились — он наконец-то ее узнал!

— Беар, ты не должен этого делать, — прохрипела она, не сводя глаз с леденящего душу кружка стали, направленного в ее сторону.

— Уходи! — рявкнул Беар, лишь чуть-чуть опустив револьвер.

Она преодолела страх и пошла вперед.

— Прошу тебя… выслушай меня…

— Даймонд… черт возьми! — прорычал он. — Убирайся отсюда!

— Нет! — Она судорожно сглотнула. — Убери револьвер и послушай меня.

— Немедленно уходи… возвращайся в лагерь!

— Нет. Я уйду только вместе с тобой, — заявила она, вставая между ним и Бичером. Даймонд видела, как пульсирует жилка на виске у мужа, и понимала, что своим вмешательством топчет его мужскую гордость и независимость. Ничего, сказала она себе, это лучше, чем топтать его могилу.

— Я решила вопрос с землей. — Она достала из кармана юбки сложенный листок бумаги, развернула его и подняла кверху — отчасти чтобы показать мужу документ, отчасти чтобы загородить от него Бичера.

Метнувшись вперед, Беар скомкал листок бумаги в руке и тем же движением выхватил его у Даймонд.

— Ты что, спятила? Хочешь, чтобы тебя убили?

— Нет, я не спятила. Я набралась решимости. — Она потянула документ к себе, и Беар поднял державшую его руку. — Мне удалось договориться об особой форме аренды. Нам не надо ничего покупать. Мы имеем право пользоваться этим участком в течение ста двенадцати лет… до одна тысяча девятьсот девяносто девятого года.

Он сердито взглянул на бумагу у себя в руке, потом передал ее Холту, который уже встал со своего места. Ирландец взял документ и просмотрел его.

— Это и впрямь договор об аренде земельного участка, — подтвердил он, постепенно округляя глаза. — Она права: на сто двенадцать лет. Без покупки.

Беар посмотрел на жену, потом на Бичера, гранитное лицо которого налилось кровью.