Росс перевел на него мрачный взгляд.

— Да, черт бы ее побрал! Измените курс. Пойдем ближе к материку, — он устремил взор вдаль. — Хуже всего то, что мы не сумеем обогнать эти тучи. Если мы застрянем у берегов Франции, то напрасно потеряем время. Проклятый залив! Его воды капризны, как женщина.

Он кивнул рулевому и решил спуститься вниз, чтобы проверить, надежно ли закреплен груз.

Ветер крепчал, и команда корабля стала готовиться к быстро приближающемуся шторму. Проходя по корме, капитан даже не задумался о своем «живом грузе» — хозяйственный инвентарь, который «Грейс» везла для поселенцев, был для Росса гораздо важнее кучки осужденных. Пока у них есть пища и вода и возможность получить необходимую медицинскую помощь у корабельного врача, они для него — все равно, что овцы, которых «Грейс» возьмет на борт в Кейптауне. Пошел дождь, и капитану пришлось облачиться в дождевую накидку, чтобы занять пост на мостике. На море начиналась настоящая буря, волны с яростью обрушивались на корму и швыряли судно то вверх, то вниз, словно какой-то великан играл в кораблики.

Проклиная погоду, капитан Джеймисон ввалился в рулевую рубку и улыбнулся рулевому. Лица обоих мужчин были полны азарта: им доставляла удовольствие борьба со стихией, какие бы сюрпризы ни готовила судьба. Сражение с морем — всегда огромное наслаждение для настоящего моряка.

Битва корабля с морем длилась больше недели. Время от времени вдали показывались берега Франции, но «Грейс» упорно старалась держаться своего курса, хотя снасти скрипели и вздрагивали под напором ветра и ударами волн. Как только Бискайский залив остался позади, море сразу стало спокойнее, а небо перестало хмуриться, будто стихия признала себя побежденной. Любопытное солнце выкатилось из-за туч и приветливо улыбнулось маленькому кораблю.

Капитан Джеймисон потер давно не бритый подбородок и в свою очередь улыбнулся солнцу.

— Джейк, мы почти в Лиссабоне и, надо сказать, совсем без повреждений!

— Да, капитан. Держим курс на Лиссабон!

* * *

Внизу, в кормовом трюме Джульетта Вестовер открыла глаза и увидела через решетку люка голубое небо. До этого оно все время было темным, и волны, проникавшие с палубы, окатывали лестницу, идущую от люка, ледяной водой, поэтому сейчас появление солнца в голубом небе показалось девушке невероятным. Она обвела взглядом пропахший рвотными массами трюм и распростертых на матрацах, изнуренных морской болезнью осужденных с вялыми бледными лицами. Джульетта тоже измучилась за время шторма, но не столько от качки, сколько от зловонной атмосферы. Если бы ей позволили подняться на обдуваемую свежим ветром палубу, где соленые брызги летели в лицо, она бы не так страдала от спазмов в желудке и тошноты. Но все же какое счастье спокойно лежать на матраце и смотреть в голубое небо после этой долгой бури. «Сколько же продолжался шторм? — подумала девушка. — Наверное, несколько недель… Или я потеряла счет времени, постоянно находясь в темноте? Может быть, нам теперь разрешат выходить на прогулку по палубе?» Кроме паренька с камбуза, который подвесил в трюме бочку с питьевой водой и каждый день спускал на веревке плетеную корзину с продуктами, да других осужденных, общаться Джульетте было не с кем, но разговаривать с этими людьми ей не хотелось.

Когда корабль оказался в тихих водах вблизи португальских берегов, заключенным было велено вычистить трюм. Сверху им бросили щетки и швабры, а люк оставили открытым. Никто не спустился к ним вниз, только паренек с камбуза вытаскивал наверх матерчатые ведра с грязной водой и возвращал их полными чистой воды. Все это делалось под презрительным взором младшего помощника капитана, который следил за происходящим с палубы, держа в руках заряженный карабин. Когда в трюме стало более-менее чисто, осужденным было разрешено подняться на палубу.

Джульетта вдохнула полной грудью свежий морской воздух и крепко взялась за поручни. Ветер разметал ее длинные волосы. «Каким разным может быть ветер, — подумалось Джульетте, — он всегда несет с собой атмосферу тех мест, откуда прилетает». Ветры ее детства несли с собой запахи лесов, мокрых изгородей и диких лошадей. Ветер, дующий сейчас, имел соленый привкус и бодрил тело и душу. А когда корабль приблизится к Африке, ветер, наверное, станет горячим или исчезнет вовсе. Интересно, какие ветры гуляют в Новом Южном Уэльсе? Жарко там или холодно? Никто в трюме не знал этого, а человек с карабином в руках вряд ли станет беседовать на подобные темы.

Прошло совсем немного времени, как заключенным было приказано возвращаться в трюм. «Грейс» приближалась к Гибралтару и, миновав его, должна была пристать к западным берегам Африки. Джульетта знала, что Африка — очень большой континент. Сколько же дней пройдет, пока они доберутся до места назначения? По сравнению с этим мерзким трюмом и компанией из пятнадцати грязных женщин и мужчин жизнь каторжницы, которая будет проходить на свежем воздухе, стала казаться, девушке даже привлекательной. Как бессердечны бывают люди, честно исполняющие свои обязанности! Затолкать всех вместе, независимо от пола и возраста, в один трюм! Или они считают, что у заключенных нет никаких человеческих чувств?

Капитан Джеймисон стоял на мостике и смотрел вдаль. Он собирался сделать остановку в порту города Рабат в Марокко. В это время года там стоит тропическая жара и полно мух. Росс перевел взгляд на корму: младший помощник, отвечавший за сохранность «живого груза», с карабином наперевес наблюдал, как осужденные один за другим спускаются по лестнице в трюм. Это зрелище напомнило капитану о присутствии на его корабле проклятых уголовников. До сих пор они не причиняли никакого беспокойства, но по мере приближения к берегам Африки температура воздуха поднималась, и Росс подумал, не перевести ли женщин на оружейную палубу? В кормовом трюме мало воздуха, и тропическая жара может накалить страсти и вызвать взрыв возмущения. Младший помощник, не привыкший возить такие грузы, в панике может разрядить свой карабин в толпу, но капитан не хотел смертей на корабле, кроме того, ему было приказано доставить людей живыми. Не желал Росс Джеймисон и того, чтобы все женщины к концу пути оказались беременными. Но тут он, видимо, поздно спохватился — капитан усмехнулся. Вполне возможно, что женщины не захотят расставаться со своими попутчиками. А если мужчины перессорятся из-за этих проституток, он быстро положит конец любым сценам ревности. Хотя Росс не испытывал ни малейшей симпатии к этим несчастным, но зловоние, шедшее из трюма, могло вывернуть наизнанку самый крепкий желудок, поэтому элементарная порядочность и чистоплотность подсказывали капитану, что в таких тяжелых климатических условиях нужно что-то предпринять.

Догадывался или нет об этом капитан, но его размышления перекликались с мыслями заточенных в трюме людей. Джульетта Вестовер была вся мокрая от пота. Чтобы не лишиться рассудка, она изо всех сил старалась думать о весеннем дождике — свежем, прохладном дождике, поливающем вересковые заросли; о буйном ветре, который треплет ее волосы, когда она мчится на коне мистера Шепеда; о пьянящем запахе скошенной травы и первых фиалок… Если бы девушка могла заставить себя думать только об этих вещах, то забыла бы, где и в каких условиях сейчас находится. Она возмущалась поведением капитана, который, по ее мнению, должен был приказать держать люк открытым, чтобы воздух мог проникать в трюм. Не сбегут же они посреди океана, да еще под присмотром вооруженных людей! Такое отношение к заключенным было просто бесчеловечным.

Джульетта закрыла глаза, представляя свое липкое тело в прохладной воде. Ужасно, когда от тебя так дурно пахнет! Все попытки поддерживать чистоту тела девушке пришлось оставить из-за внимательных взглядов находящихся рядом мужчин. А как ей хотелось раздеться догола и опрокинуть на себя ведро морской воды, вымыться с мылом и докрасна растереться грубым полотенцем, которое все еще хранилось у нее. Но такой поступок был равносилен открытому предложению овладеть ею любому, кто пожелает. После первых попыток сближения и непристойных предложений попутчики Джульетты, кажется, оставили ее в покое, потому что получили решительный отпор, в ход пошли даже кулаки, локти и ноги. Женщины, к удивлению Джульетты, одобрили ее поведение, потому что не хотели лишаться тех подачек, что получали от мужчин в качестве платы за свои услуги.

Джульетта задумалась над тем, сколько долгих месяцев ей предстоит провести среди этих людей до прибытия в Австралию.

Нестерпимая жара уже начала оказывать действие на заключенных — начались мелкие перебранки из-за пустяков, мужчины стали силой отбирать еду и питье, все чаще доказывая свою правоту с помощью кулаков. Джульетта была в отчаянии, понимая, что долго ей не вынести этих двойных нападок — на скудный паек и на ее тело. Здесь совершенно невозможно было спрятаться от посторонних глаз, а в последнее время она постоянно чувствовала на себе похотливые взгляды. Красное платье и поношенное нижнее белье, изрядно пострадавшие во время драк в бристольской тюрьме, плохо скрывали стройную фигуру девушки, а чулки и туфли ей пришлось обменять на еду, и теперь голые ноги Джульетты все чаще привлекали внимание мужчин. Пять других женщин оказались более сговорчивыми, но девушка знала, что настанет и ее черед — в покое ее не оставят.

Сидя на нижней ступеньке лестницы, Джульетта представляла себе ферму миссис Шепед запахи лета и коров и вдруг почувствовала, что кто-то положил руку на ее лодыжку. Вздрогнув от неожиданности, девушка сразу вернулась к печальной реальности. Перед ней маячило заросшее бородой лицо одного из каторжников. Он улыбался, заигрывал с ней, не стыдясь гнилых зубов, а его грязные пальцы медленно ползли вверх по ноге Джульетты.

— Убери свои мерзкие руки! — прорычала она, отдергивая ногу.

— Маленькая злючка, — начал он, глядя на нее с вожделением, — почему бы тебе не приласкать Джеба Уайта, как это делали все остальные шлюхи? Они никогда не отказываются развлечься со мной, особенно, когда им перепадает кое-что из еды. Здесь лежит Том Купер, он мало ест и отдает мне остатки.