– Вставай! О, пожалуйста, постарайся! – умоляла Розелла, пытаясь заставить его двигаться, положив безвольную руку мужчины себе на шею. Он автоматически подчинялся знакомому голосу, но не имел ни малейшего представления, почему должен повиноваться и что с ним случилось. Розелла согнулась под тяжестью мужского тела, но удержала равновесие. Она отведет его в башенную комнату. Там можно будет забаррикадировать дверь и, находясь в безопасности, дождаться возвращения кого-нибудь с праздника.

Девушка всхлипывала и часто оглядывалась через плечо. Она страшно боялась, что позади них из темноты появится жуткая фигура и снова нанесет удар, но они без происшествий добрались до западного крыла.

Розелле очень хотелось взять оставленную лампу, но она не смогла этого сделать, потому что должна была все время поддерживать Филиппа. Девушка решила довести его до ближайшей комнаты, а потом вернуться за лампой.

– Еще немножко, – заклинала она Филиппа. Казалось, он вот-вот упадет, каждый шаг давался ему с огромным трудом. – Обопрись на меня. Вот так. Теперь последняя лестница.

Им удалось дойти. Розелла помогла Филиппу лечь на кровать. Он тяжело дышал и, закрыв глаза, бессильно откинулся на подушки. Положив ему на лоб мокрое холодное полотенце, Розелла поспешила вниз за лампой.

В коридоре она снова услышала крик. Это точно был голос Клодин. И она кричала от боли! Розелла бросилась в один из салонов и схватила со стены абордажную саблю. С лампой в одной руке и оружием в другой она снова выбежала в коридор и попыталась определить, откуда раздается крик. Там! В библиотеке. Вытянув вперед саблю, девушка толкнула дверь и осторожно вошла в комнату.

– Розелла! Слава богу! Я думала, ты давно уехала с Филиппом. Или ты вернулась?

– Клодин! Почему ты здесь? – Розелла бросилась к полулежащей за креслом. Клодин, которая напоминала затравленного маленького зверька, ищущего любое убежище. Ее волосы потемнели от пота, а зрачки расширились от боли. На ней была только батистовая ночная рубашка. – Господи, что произошло?

– То, что я приняла за нервный спазм, оказалось началом схваток. Мы немного поговорили с Себастьеном, и вдруг боль резко усилилась. Он помог мне лечь в постель, а потом поехал за доктором.

– А почему же ты не осталась в спальне? Клодин схватилась за руку подруги.

– Кто-то бродит по замку. Я так испугалась, что решила выбраться как-нибудь наружу и звать на помощь. Но боль такая сильная, что я с трудом доковыляла сюда и спряталась. – Она уткнулась в плечо Розеллы, стараясь заглушить стон.

– Я отведу тебя в башню. Там Филипп. Не знаю, кто бродит здесь, но оставаться внизу нам небезопасно.

– Я не могу двигаться!

– Ты должна и будешь. Вставай! Тихонько всхлипывая, Клодин, как и Филипп, повиновалась твердому приказу, отданному нежным голосом.

– Я никогда не смогу дойти до башни. Это слишком далеко!

– Неправда. Давай. По одному шагу. Вот, хорошо.

Лампу пришлось оставить, но Розелла предусмотрительно взяла с собой коробок спичек. Она снова направлялась в башню с грузом на плечах, но на сей раз зажатая в правой руке сабля придавала ей смелости.

Добравшись до лестницы, Розелла зажгла спичку, чтобы убедиться, что семнадцатая ступенька на месте. Когда пламя обожгло ей пальцы, она бросила спичку, и в этот момент Клодин согнулась, вскрикнув от боли. В темноте женщина опустилась на колени, отказываясь двигаться и цепляясь за юбку Розеллы.

– Не могу больше сделать ни шагу. Не заставляй меня! О, не заставляй!

Где-то в одном из салонов скрипнула дверь. В отчаянии Розелла склонилась к мокрому от слез лицу Клодин.

– В башенной комнате ты будешь в безопасности. Думай о своем малыше. Это самое главное.

К счастью, эти слова придали Клодин сил. Она снова поднялась, и подруги медленно побрели наверх. Розелла в поисках двери ощупывала стену и постоянно оглядывалась назад, ожидая нападения. Наконец, занемевшими пальцами она нашла прохладную ручку. Распахнув дверь, Розелла затолкнула Клодин внутрь безопасной комнаты, вошла сама и захлопнула спасительную преграду. Она прислонилась спиной к двери и достала из кармана коробок.

– Я вернулась, Филипп, – начала девушка, смеясь и плача, – и привела Клодин…

Ее голос оборвался. Пламя спички осветило кровать, но Филипп не лежал на ней. Не было и окна. Стены обтянуты не розовым шелком, а бледно-зеленым, резные украшения покрыты серебром, а не позолотой. Розелла моментально осознала, что они с Клодин, которая уже судорожно упала на постель, попали в секретную комнату, скрытую между ее собственной спальней наверху и складом внизу! Круглую комнату без окон, где ночь за ночью плакал призрак. Ее охватил ужас. Они должны выбраться! Должны! Должны!

Розелла обернулась, чтобы нащупать ручку, но пламя снова обожгло пальцы. В свете следующей спички девушка увидела гладкую панель, точно такую же, как и все остальные в круглой комнате. Ручка оказалась спрятана, как и в спальне наверху. Снаружи, на лестнице, деревянная обивка скрывала потайную дверь, но пока Розелла ходила туда-сюда, то с Филиппом, то с Клодин, чьи-то руки отодвинули нужную панель, чтобы в темноте жертва попала в западню.

Дрожащими руками девушка зажгла свечу и обследовала лепные украшения на стенах. Но они отличались от украшений в комнате наверху, и любой из замысловатых листиков и цветов мог открывать защелку.

– Розелла! Помоги мне! Я умираю! Розелла подбежала к кровати и убрала спутанные пряди с покрытого испариной лба Клодин.

– Нет, дорогая, ты не умираешь. Ты родишь красивого, здорового малыша, и все будет прекрасно.

– Я хочу пить!

– Сейчас поищу воды.

Комната была точной копией верхней, но в ванной лежал толстенный слой пыли. Ею годами никто не пользовался. Вернувшись к постели, Розелла приподняла свечу, и вдруг ее внимание привлекло большое черное пятно на светлом ковре. Она медленно отступила и внимательно присмотрелась. Кровь! В секретной комнате когда-то давно пролилась кровь, которая засохла на ковре.

Теперь девушка знала тайну замка. Много лет назад на этом самом месте было совершено убийство. Ей известно, когда это произошло. Почему бы ей не знать, ведь тогда она, испуганный до ужаса ребенок, услышала жуткий женский вопль в тот момент, когда кто-то отнял жизнь у другого человеческого существа.

Замок показался ей странно безлюдным в тот вечер. Сейчас Розелла вспомнила. Тогда тоже начался фестиваль вина. Возможно, Себастьен вернулся с праздника, когда она с лестницы бросилась ему в объятия. И остаток ночи замок находился в каком-то волнении. Не выносил ли кто-то тело? Но куда? И кто это мог быть?

Взяв свечу, Розелла подошла к ближайшей панели и осмотрела ее. Где-то должна быть щель, сквозь которую доносился наверх плач. Если она найдет это место, Филипп услышит ее крик. И он, конечно, должен услышать отчаянные стоны Клодин. Только бы он не потерял сознание!

– Филипп! – позвала Розелла. – Ты слышишь меня? Мы в комнате под моей спальней. Филипп!

– Посмотри! – Клодин приподнялась на локте, пытаясь встать.

Ошеломленная Розелла уставилась туда, куда показывала подруга. Из-под пола пробивался дым. На складе внизу начался пожар!

– Филипп! – завопила Розелла, колотя кулаками в стену. – Пожар! Пожар!

Она продолжала кричать, барабанить в стены и одновременно снова и снова пыталась найти скрытую дверную ручку. Едкий дым наполнял комнату. Клодин потеряла сознание от страха и боли. Со слезящимися глазами Розелла беспомощно прислонилась к стене. Она беспрерывно кашляла. Силы покидали ее.

Потом послышался треск раскалываемого дерева. Следующий мощный удар разрубил панель, скрывающую дверь. Филипп, ужасно бледный, но уже оправившийся от удара, вломился в комнату, вытолкнул на лестницу Розеллу, а потом подхватил на руки Клодин.

Они вышли из замка через кухню. По пути Розелла прихватила какой-то плед и укутала Клодин. Оставив ее на скамейке в саду, она побежала звонить в пожарный колокол, а Филипп бросился в нижнюю башенную комнату. Он раздвинул вьющийся плюш и распахнул приоткрытую дверь. Там, бросая стулья на пылающую у стены кучу мебели, стояла Маргарита. Ее волосы космами спадали на лицо, платье было испачкано и порвано. На полу лежал серебряный подсвечник, которым она ударила Филиппа на лестнице.

Маргарита заметила его, когда он уже вплотную подошел к ней. С пронзительным криком она отшатнулась назад и упала бы в огонь, если бы Филипп не удержал ее. Он потащил обезумевшую женщину к двери. Едва они выбрались на улицу, загорелись деревянные балки и перекрытия, превратив кладовую комнату в огромный адский костер. Филипп увидел, как Маргарита побрела через лужайку, и побежал к пожарным насосам, а в это время вдали показались первые спешащие на помощь крестьяне.

Сгорела вся башня и большая часть западного крыла. Сотни добровольцев, покинув фестиваль вина, приехали на пожар и всю ночь отважно боролись с огнем, качали воду, спасали ценную мебель и вещи. Но к рассвету башня превратилась в почерневший каменный остов, а густой дым все еще клубился из пустых оконных проемов сгоревшего крыла.

Сын Клодин родился при свете отдаленного пламени пожара в домике у ворот замка. С ней были Розелла и жена привратника, опытная повитуха. Однако доктор, задержавшийся с Себастьеном в дороге из-за скопления экипажей и зевак, ехавших поглазеть на пожар, успел вовремя и принял малыша.

Маргариту нашел Жюль. Его мать лежала под ивами у озера лицом вниз, наполовину в воде. Длинные волосы плавали на поверхности, как темные живые водоросли.

Себастьен и Филипп, все еще мрачные после тушения пожара, в грязных рубашках и без сюртуков, одновременно обернулись, когда в библиотеку вошла Розелла. Она была бледна и измотана, но улыбнулась с благодарностью Филиппу, который бросился к ней, чтобы усадить в подвинутое Себастьеном кресло.

– Как Клодин? – спросил Филипп. Он видел, как ее с сыном несли на носилках в замок.