Лёша Саченко тоже на её и одноклассников совести. Рассудительный, спокойный Лёша хорошо учился, но как-то заболел. Почти два месяца пролежал в больнице. Его проведали раза два всем классом. Шумно врывались в палату, шутили, желали скорейшего выздоровления. А когда Саченко пришел в школу и никак не мог осилить программу, никто не предложил ему свою помощь. Сам Лёша не попросил, и никто не захотел взваливать на себя дополнительную обузу. Он болезненно переживал: долго не удавалось догнать одноклассников. Двойки поселились в дневнике. Потом Таня увидела Лёшу с девочкой из параллельного класса, она занималась с ним изо дня в день, почти месяц, оставаясь после уроков. Саченко усвоил программу – снова стал хорошо учиться.

«Я тоже могла бы помочь, но поленилась», – осознала своё бездействие Таня.

Каждый из класса подумал: «У меня мало времени, пусть кто-нибудь другой помогает».

Почему-то теперь многое виделось в новом свете. Нет, она и раньше понимала, что дурно, а что нет. Просто предпочитала ничего не предпринимать, так спокойнее.

И в травле Лены Калитиной участвовала своим молчанием, не вмешательством. То, как одноклассники поступили с Леной просто бесчеловечно.

В поселке Луговом, где жила Таня, находилась большая школа. Её посещали ученики с шести окрестных сел. Лена Калитина приезжала на занятия из маленького хутора Будённый. Черноглазая хохотушка, похожая на галчонка, добрая, сентиментальная. Могла заплакать, читая грустный текст на уроке литературе. Учеба ей давалась нелегко. Тройка в дневнике обычная оценка для неё, особых талантов тоже не наблюдалось. И вот в эту Калитину влюбился самый красивый парень их школы – Валера Чернов. Это произошло в девятом классе. Валера – умница, отличник, сероглазая мечта многих девчонок. Играл в школьном ансамбле, что добавляло ему популярности. Родители одевали его по последней моде. Калитина и Чернов – тот самый случай, когда все говорят: «И, что он в ней нашёл?»

При этом не задумываются, а вдруг нашёл и что-то очень главное. На их дружбу глядели насмешливо. В глаза Чернову объясняли, что эта замухрышка его просто позорит. «Высшее общество» во главе с Ларисой изощрённо унижали Лену. В её присутствии вели о ней беседы, делая вид, что не замечают одноклассницу.

– Девочки, – говорила Ледовская, – вы не в курсе, мама нашей золушки сама ткань на платья прядет?

Ненатуральный смех подружек тут же сопроводил её слова.

– А я не понимала раньше, почему все её наряды на мешки похожи? – подхватывала лучшая подружка Ларисы.

– Ты несправедлива, Лера, – рассуждала Ледовская с глубокомысленным видом. – В этих платьях и в пир, и в мир. Короче говоря, можно и к коровам, и в школу пойти – очень удобно.

– А также пугалом в огород, – поддакивали подружки.

Слыша это, Валера злился. Заплаканная Лена выходила из класса. Таня понимала: у Чернова с Калитиной что-то настоящее. Трогать их чувства, обливать грязью – преступление. Разделять людей на красивых и некрасивых, умных и глупых – слишком поверхностно. Таня пыталась вступаться за Лену, тогда Лариса переключалась на неё. И она струсила, побоялась насмешек, а могла бы сказать:

– Валера, не обращай внимания. Лена замечательная, ты же сам это знаешь. Человека добрее Калитиной сложно найти.

Может её поддержка, помогла бы Чернову. И не случилось бы беды. Он предал Лену, сделал вид, что всё происходящее шутка. Мол, гулял с хуторской девчонкой только для разнообразия. В один из дней, когда «высшее общество» особенно досаждало Калитиной, Валера стал смеяться вместе с ними. Лена собрала со стола свои книги и подошла к весёлой компании:

– Надеюсь, когда повзрослеете, вам будет стыдно.

Больше она в школу не пришла. Не доучившись, уехала в город, поступила учеником на хлебозавод. Ничего не проходит бесследно, теперь Таня это понимала. Каждый раз в их душах оставался осадок. В классе накапливался особый опыт. Многие уяснили: нельзя откровенничать – используют против тебя, нельзя доверять – предадут, нельзя быть искренним – будешь уязвим. Из года в год этот опыт копился, разъединяя класс.

А начиналось всё безобидно. В четвертом классе группой девочек начала верховодить Лариса. Она выделялась красотой, умением ладить с взрослыми. Ей удавалось всё: хорошо учиться, заниматься спортом, посещать кружки. Лариса отличалась высокомерием и самолюбием, но это почему-то приняли за твёрдый характер. Вокруг Ледовской собралась преданная ей группа одноклассниц. Симпатичные, с некрасивыми девочками Лара не дружила. Умные, но не слишком, чтобы не затмевали своего кумира. Желательно, чтобы родители девочек имели хоть какую-то должность. «Высшее общество» состояло из местных: хуторских девочек Лариса за людей не признавала. В посёлке Луговом имелись, два дома культуры, музыкальная и художественная школы, магазины, аптеки, больница, несколько предприятий. Из-за этого Лара считала себя почти горожанкой. Всех одноклассников с хуторов называла «деревней». С каждым годом влияние нового лидера и её подружек росло, искажая нормальную, здоровую обстановку в классе. Коллектив разделился на враждующие группки, ни о какой совместной дружбе не могло быть и речи. Таня не примкнула ни к одной из групп. Ей претило высокомерие «высшего общества» и раздражало унижение «хуторских» перед Ларисой, когда та снисходила до приглашения их на свои вечеринки. Вражда эта не являлась открытой – течение её было глубинно и потаённо. Только иногда выливалась в стычки, подколки, насмешки. Учителя считали класс благополучным и даже дружным. Школьники являлись на субботники, участвовали в соревнованиях и олимпиадах, а главное, несильно дерзили на уроках. А на самом деле класс был душевно болен: ни добротой, ни настоящей дружбой в нём и не пахло. Таня вспоминала теперь, как девочки разговаривали о любви. Шиком считалось передружить с несколькими парнями и небрежно сказать:

– Я и этого бросила, надоел до смерти.

Ребята также говорили, только ещё грязней. Словно боялись, что их заподозрят в настоящем чувстве.

Она с ужасом осознала это только сейчас. В новой школе увидела по-настоящему дружный класс, встретила подлинное добро и теплоту.

«А я со своим уставом сунулась к ним, – застыдилась Таня. – Была настороженная и угрюмая. А ведь боялась, точно боялась подколов и насмешек. Мне трудно было поверить, что можно искренне сочувствовать».

Она словно очнулась. Нормально стала общаться, не отмахивалась больше от расспросов. И хотя по-прежнему после уроков спешила домой к деду, её перестали считать странной.


ГЛАВА 12


После отъезда Тани Сашку словно контузило. Шёл в школу без всякой радости. Вечерами скучал. Даже не представлял себе, что успел так привязаться к Васильку. Ему настолько не хватало Тани, что он чувствовал себя рыбой, выброшенной на берег. Страдал от избытка переполнявших его чувств и мыслей, которых некому было высказать.

«Она скоро вернется», – думал Сашка и нетерпеливо ожидал встречи.

Потом от Жени узнал: Таня осталась с больным дедом. Неизвестно сколько времени продлится разлука. Радость исчезла – пришла тоска. Так хотелось всё бросить и поехать к ней. Объясниться, сказать не сказанное. Если повезёт, услышать о её чувствах к нему. Он стыдился своих порывов. Представлял, как будут смеяться друзья – Ромео нашёлся. Злился за невозможность жить без неё, за то, что не выходит из головы.

«Неужели влюбился?»

Не хотел верить, что к нему пришла настоящая, большая любовь.

«Не хочу быть похожим на слюнтяя, сходящего с ума по девушке. Я сильнее этого и справлюсь с собой. Лишь бы не болело сердце. И быть как все», – рассуждал Лукьянов.

Его друзья признавали только лёгкость в отношениях: никаких обязательств, никаких поблажек девчонкам. Сашка в школе считался «престижным» мальчиком: играл в ансамбле, занимался спортом, неплохо одевался. Мог менять подружек хоть каждую неделю, словно имел на это особое право. Он нравился многим девушкам и был избалован их вниманием. Мог дружить и с одной долгое время, но избранница должна быть «классной» по мнению друзей. Ему хотелось добиться Ларисы, только потому, что она была самой красивой девушкой в школе. Мечтал услышать от друзей восторженные возгласы:

– Силен, такую мадам закадрил.

Раньше Лариса уделяла ему вечер, другой, а потом уходила с новым поклонником. Она была непостоянна, как ветер, и никому не делала исключений. Сашка злился: Ледовская должна стать его девушкой и только его. Ему казалось, он от неё без ума. И даже в голову не приходило, что взыграло честолюбие. Видел, какими взглядами провожали Ларису на улице парни и мужчины. Другие девушки рядом с ней тускнели. Желание покорить Ледовскую, всё возрастало. Тогда-то Сашка и предложил Тане липовую дружбу. А закончилась эта игра, тем, что грустил и тосковал он теперь по своему Васильку. Прислушиваясь к тому, что творилось в душе, Сашка понял: его отношение к этой девушке совсем другое, чувства тоже иные.

Почти неделю Сашка потерянно сидел в классе, пока насмешливый голос Чернова не привёл его в чувство:

– Эй, Онегин, неужели страдаешь по своей Татьяне? Что сидишь не весел, голову повесил?

Одноклассники дружно захохотали.

Лукьянов поднял глаза и встретил презрительный взгляд Ларисы. Покраснел так, будто поймали за недостойным делом.

После этого случая он не показывал виду, как ему плохо. Старался выглядеть прежним, неунывающим. Его друзья, старое окружение навязывали прежний стереотип поведения. Вырваться из которого не у всякого хватит мужества. Уж очень живучи в школе маски, личины. Если кого-то в классе посчитали клоуном, то заставить относиться к себе серьёзно сложно. А если раньше слыл крутым, не имеешь права дать слабину. Маски носили почти все. Это была защитная скорлупа, но она часто прирастала, ломая характер и судьбу. Сашка, не привыкший, что над ним могут смеяться, быстро нацепил прежнюю личину – рубахи-парня. В каждом классе находились такие ребята, которые срывали навязанные им маски. Бунтовщиков признавали, меняя о них мнение, надевали следующий образ. Таня не «престижная» девушка, она из тех, кого считают странными, несовременными, себе на уме. С ней не получится легко гулять, вести себя вольно, так как считается удобно в отношении других. Васильевой не расскажешь сальный анекдот, она не станет пить вино из горлышка, пуская бутылку по кругу.